Смерть – в дверях. И жизнь свои принимает меры:
с рукава снимая тонкие волоски,
внутрь себя глядит угрюмо, а там – химеры
ужаса и тоски:
то соседский Валька твой угоняет велик,
то, посеяв нож, в подъезде ревешь ревмя,
то поддатый отчим снова тебе не верит:
дам – верещит – ремня!
Звук в ушах, как будто кот молоко лакает
или клацают на комоде часы. Темно.
Ты не спятил – это жизнь тебя отвлекает,
увлекает на дно,
вертит щепкой в мутной, вихреобразной яме,
холодит ступни, щекочет песком живот,
забивает рот, обматывает слоями
околоплодных вод;
боль стерев, лишив дыхания, зренья, слуха, –
из глубин своих пузырь с пустотой внутри
наконец легко выталкивает и сухо
той, в дверях, говорит: бери.
Отбелила
злобой
зубы
зима
земле,
Чтобы род людской
искусала холодом...
Жутко боюсь
опять
до весны проболеть,
Стать пустым
как бутылка
обычной содовой.
Вправленный нос ещё ворчит иногда:
Дни-отморозки
меня
толпой отметелили
На пути греха к сорока годам
Набиваю рюкзак души
тоской и потерями.
Часто спьяну молюсь Иисусу:
"Дай
Силы и веры,
Господи,
чтобы выдержать
Даже самый сильный судьбы удар
Ради праведной цели,
что стоит выделки!"
Отбелила
злобой
зубы
земле
зима,
Заразила сука меня
своим хладнокровием...
Так и хочется взять и, сойдя с ума,
Прыгнуть
в темень
норы
за волшебным кроликом!
видишь ли, дульсинея, ветер дул всё сильнее,
и дон кихот без копья пошёл на мельницу грузчиком.
его волосы с каждым днём всё белее,
и часы на запястьях его, как наручники.
потому что такое время. такие дела,
дульсинея, – ничего другого я не умею, –
но если нужно, чтоб стало теплее,
– я постараюсь сгореть дотла.
и угли костра, как звёзды Большой Медведицы,
будут ярче всех прочих светил
тлеть до утра на сожжённой мельнице,
которую я победил.
расскажи мне Августа где болит
приложу листок придорожной руты
мы с тобой оскоминны пресловуты
наши косы ветер прибрежный спутал
нам рубцы запястий зола белит
не слезись мне росами горячо
стрекозой моё не сжигай плечо
все пожары Августа понапрасну
если в небе осы огней не гаснут
если в реках алая нить течёт
если ты и я – значит боль и стыд
на двоих разломленная буханка
ну же ну – тихише - не плачь коханка
дай ожогу вытерпеться остыть
листья руты жертвенны хоть остры
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
