Ничего от всевышнего
В этом мире пустом.
Город вымокший выщерблен
Пожелтевшим листом.
Кто-то тихо оплакивал
Естества торжество.
Между мною и каплями
Отыскалось родство.
Обнаружилось, вынесло,
Как синицу в руке
Всё, что было за вымыслом
От тебя вдалеке.
Всё, что кануло с возрастом,
Что оставило след...
Расплывались подробности
На оконном стекле.
Отягчённые тайнами,
Замедляя свой бег,
Расплывались и таяли
Не на миг, а на век.
Отраженье привычного:
Кто похож, не похож?
И чернее обычного
Лил октябрьский дождь.
И молчанье, повисшее
В темноте наугад...
Ничего от всевышнего.
Осень. Дождь. Листопад.
Где горел румянец от губ, от рук,
там сегодня облачно поутру,
и ни рассупониться по жаре,
ни себя, промокшего, пожалеть -
как ни щелкай нервами у виска,
а с утра находишь пустой вискарь
и такую хмарь, что не слышно: "Брось,
иногда не вместе не значит врозь." -
не стремятся звезды в дверной проем,
поиграть луной на лице твоем.
А приманишь - катятся по щекам,
угасая мокрыми тчк
возле рта, соленого как металл.
Он вчера восходами расцветал,
обещал в запале, что не уснем,
но уснул.
Не справился с новым днем,
где уже ни спичек и ни кресал,
чтоб огонь упрямый не воскресал,
не горел, мерцая румянцем щек,
не трещал последним "хочу еще"...
Мне бы хоть немного других мерил -
я бы не о пламени говорил,
но пока ты рдеешь от губ и рук,
не проси убрать их.
Не уберу.
Еще обрыв нам нервы щекотал,
еще азарт лишал тела гюкозы,
еще закат, хитрейший из катал,
из облака тащил последний козырь,
и не было ни пения сирен,
ни тех, кто нас встречает на воротах,
но, превращаясь в тень, уже серел
последний указатель поворота,
а времени хотелось течь быстрей,
чем тоненький ручей из-под ключицы,
и вместо ленты редких фонарей
над нами свет иной решил включиться.
Ты слышишь чей-то зов? "Живии!.. живии!.."
Попутчица, проснись пока не поздно.
У тех, кто жизнь проспал, несвежий вид
и запись в протоколе: неопознан.
Вида серого, мятого и неброского,
Проходя вагоны походкой шаткою,
Попрошайка шпарит на память Бродского,
Утирая губы дырявой шапкою.
В нем стихов, наверное, тонны, залежи,
Да, ему студентов учить бы в Принстоне!
Но мажором станешь не при вокзале же,
Не отчалишь в Принстон от этой пристани.
Бог послал за день только хвостик ливерной,
И в глаза тоску вперемешку с немочью...
Свой карман ему на ладони вывернув,
Я нашел всего-то с червонец мелочью.
Он с утра, конечно же, принял лишнего,
И небрит, и профиля не медального...
Возлюби, попробуй, такого ближнего,
И пойми, пожалуй, такого дальнего!
Вот идет он, пьяненький, в драном валенке,
Намешав ерша, словно ртути к олову,
Но, при всем при том, не такой и маленький,
Если целый мир уместился в голову.
Электричка мчится, качая креслица,
Контролеры лают, но не кусаются,
И вослед бродяге старухи крестятся:
Ты гляди, он пола-то не касается!..
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
