Стихия и Стихира - приметы и примеры. Эссе

Стихия и Стихира - приметы и примеры. Эссе
Вадим Шарыгин
http://stihi.ru/2012/08/28/10466
Фрагменты
3) Самочитаемость стихов. Соответствие ритма содержанию.

Есть немало не плохих стихотворений, которые довольствуются благозвучием, иначе говоря, довольствуются отсутствием чересчур оскорбительных для уха звукосочетаний, как и слишком нудных повторений тех же или сходных по звуку слов. Для поэзии, для словесного искусства этого недостаточно.
Нужно обострённое чувство ритма. Ценно, когда ритм соответствует содержанию – помогает полнее раскрыть его. Ценно в поэзии, не просто всё, что «ритмическое», не просто «звучащее», но звучание, наделённое смыслом – звукосмыслы.
Поэт ищет в слове его смысла, а не его значения. Под «смыслом» можно понимать то, что непосредственно открывается в слове, включённом в живую речь, а под «значением» следует понимать отнесённость слова к вещам и фактам (мыслимым отдельно от восприятия или переживания их).
«Читатель современной поэзии… должен овладеть трудным языком поэтических ассоциаций, изощрённейшей системой метафорического мышления, понимать внутреннюю форму слова, перерастающего в пластический и музыкальный образ. Нередко читатель даже не сознаёт, сколько ему надо преодолеть препятствий, чтобы получить от стихотворения истинную поэтическую радость»

7) «Тайный жар».

Ключевая, редчайшая ценность поэзии – первейшая поэтическая ценность – самая трудная – самая трудно уловимая (для читателя понаслышке) – самая трудно достижимая (для поэта средней руки) – чара! – очаровающая заворожённость, чарующая заветность, волшебная затаённость – даль далёкая! – когда читаешь и сердце обмирает! – когда сказанное – облегает душу, как утренний туман овершья трав, – обнимает – звуком и смыслом, а то и просто очень хорошим, очень уместным словом; когда возникает магия слов, и ведёт, ведёт читающего в неведомую сторону, за синие моря, за дальние горы – детства, памяти, мечты..

Вспоминает Марина Цветаева:

«Есть у Блока магическое слово: тайный жар. Слово, при первом чтении ожегшее меня узнаванием: себя до семи лет, всего до семи лет (дальше – не в счёт, ибо жарче не стало). Слово – ключ к моей душе – и всей лирике:

«Ты проклянёшь в мученьях невозможных
Всю жизнь за то, что некого любить.
Но есть ответ в моих стихах тревожных:
Их тайный жар тебе поможет жить!»

..Тайный жар и есть – жить. И вот теперь, жизнь спустя, могу сказать: всё, в чём был этот тайный жар, я любила,, и ничего, в чём не было этого тайного жара, я не полюбила. (Тайный жар был и у капитана Скотта, последним, именно тайным жаром гревшего свои полярные дневники.)
Весь Пугачёв – это тайный жар..Ни одной фигуры (в повести «Капитанская дочка») Пушкин Пугачёву не противопоставил (а мог бы: поручика Державина, чуть не погибшего от пугачёвского дротика; Суворова, целую ночь стерегущего пленного Пугачёва). В лучшем случае, другие – хорошие люди. Но когда – кого в литературе спасала «хорошесть» и кто когда противостоял чаре силы и силе чары? ..В «Капитанской дочке» единственное действующее лицо – Пугачёв. Вся вещь оживает при звоне его колокольчика. Мы все глядим во все глаза и слушаем во все уши: ну, что-то будет? …Все встречи Гринёва с Пугачёвым – ряд живых картин, нам в живое мясо и души воженных. Ряд живых картин, освещённых не магнием, а молнией. Не магнием, а магией. О, до чего эта классическая книга – магическая. До чего гипнотическая (ибо весь Пугачёв нам, вопреки нашему разуму и совести, Пушкиным – внушён: не хотим – а видим, не хотим – а любим.. Капитан, Василиса Егоровна, Швабрин, Екатерина – всё это белый день, и мы, читая, пребываем в здравом рассудке и твёрдой памяти. Но только на сцену Пугачёв – кончено: чёрная ночь.
Ни героическому коменданту, ни его любящей Василисе Егоровне, ни гринёвскому роману, никому и ничему в нас Пугачёва не одолеть. Пушкин на нас Пугачёва… навёл, как наводят сон, горячку, чару..»
«Дело Гринёва – жить дальше с Машей и оставлять в Симбирской губернии счастливое потомство.
Моё дело – вечно смотреть на чернеющий в метели предмет».

Творческий человек тем и отличается от обыкновенного трудового человека, что даёт не в меру, а свыше сил. И вот это «свыше сил» как раз-таки и выражается в способности больших поэтов (больших стихотворений) – завораживать, одаривать чарой и заветностью –« читающие» души.
Тем и отличается большой поэт от поэта средней руки; ценитель поэзии от читателя понаслышке, что воплощает в творениях, ищет (и находит!), по мимо прочих ценностей – самую сокровенную – очарование «беспамятной строкой» – «вечное смотрение на чернеющий в метели предмет».

Другие статьи в литературном дневнике:

• 29.08.2012. Стихия и Стихира - приметы и примеры. Эссе