О Василии Лановом

Ксения Гильман: литературный дневник

В конце января ушел еще один наш великий актер — Василий Лановой.
Когда узнаю о таких утратах, думаю о том, что вместе с этими людьми уходит целая эпоха... В этом есть привкус печали, светлой и благодарной, и неясная тревога, потому что мир словно лишается своих столпов, а что будет обретено взамен — неизвестно. Таких людей, как Лановой, Тихонов, Гафт у меня не повернулся бы язык назвать звездами, это слово меркнет перед ними. Это настоящие Мастера, сделавшие зримым такое количество вневременных, каждому живому сердцу понятных, необходимых нам всем, как воздух, вещей... С ними мир был одним, без них он уже другой. Наступит время, когда поколение тех, кто в моем детстве был на экране в каждом доме, полностью переместится в измерение памяти и благодарности, и спасибо кинематографу за то, что они запечатлены. Смогут ли поколения, идущие вслед за нами их понимать? Ведь дети сейчас, кажется, даже рождаются уже другими, им язык очередной гаджет освоить легче, чем прочитать "Каштанку"...


С именем Василия Семеновича Ланового связан в моей жизни забавный эпизод. Мои родители в конце восьмидесятых — совсем молодые, оба красивые, только поженившиеся — работали в Улан-Удэ в Русском драматическом театре. Папа актером, а мама помощником режиссера. Мне тогда было около двух лет. Василий Лановой и Алексей Кузнецов — известные актеры из театра Вахтангова, киногерои, приехали на гастроли с совместной поэтической программой. Зал ломился несколько вечеров подряд, гостей горячо встречали. Моя мама во все эти вечера сидела за пультом, следила за работой технических служб театра, обеспечивающих нужную атмосферу концерта.


Как-то папа захотел послушать Ланового из зала и оставил меня у приятельницы в парикмахерском цехе. Я заснула, а моя "няня", похоже, тоже ушла посмотреть концерт из-за кулис. Во всяком случае, я осталась одна взаперти. Сама я этого не помню: совсем ранние годы... Эту историю папа и мама пересказывали мне позже — каждый со своими эмоциональными нюансами.


Так вот... Во втором отделении, в самом его начале, Лановой замахнулся на Владимира Маяковского. Замахнулся в буквальном смысле: объявив стихотворение, сделал красивый широкий жест рукой, приготовился читать... Но вместо его голоса раздалось громкое детское "Мама!" Зал замер. Наверное у кого-то пронеслись мысли о сюрпризах в программе и необычной трактовке, а кто-то просто не понял, что произошло, но выглядело это так, словно из уст известного актера, собравшегося читать стихи известного поэта, внезапно вырвался пронзительный детский голос.


Моя мама за пультом побелела, говорила что, вся жизнь пронеслась у нее перед глазами, сразу возникли мысли об увольнении. Папа в зале просто "обалдел" (его слово). Оба сразу узнали мой голос.


А Василий Семенович на мгновение замер, но тут же по-актерски элегантно выкрутился. Опять же, в буквальном смысле: повернулся вокруг своей на 360 градусов под смех зрителей, снова взмахнул рукой, улыбнулся и спокойно, твердо начал читать, с первого слова погрузив зал в полную тишину и внимание. К маме моей он после концерта подошел с вопросом: "Наташенька, это ваша?" — мама, покраснев, начала извиняться, а он только обнял ее и сказал — "Ничего, ничего... Мои тоже за кулисами росли..."


В самый последний день гастролей Кузнецов и Лановой очень настаивали на совместном фото — фотосессию, как сейчас сказали бы, им делал главный художник театра, с которым они были знакомы и прежде по московским еще студенческим временам, но мама поскромничала и у нас от этой истории не осталось никаких вещественных воспоминаний.


Остались невещественные, теплые и живые. Мама рассказывала о Лановом, как о человеке очень интеллигентном, порядочном, доброжелательном, порывистом, невероятно красивом — в жизни даже более, чем на экране. А папа всегда видел в этой истории какое-то доброе предзнаменование для меня.


Светлая память эпохе. Спасибо Вам, Василий Семенович...



Другие статьи в литературном дневнике: