Можно ли победить жену на час законом?Тротуары российской культурной столицы несколько недель назад покрылись рекламой услуг особ, ищущих "несерьезные знакомства". "Жена на час", "Отдых для мужчин", "Девушки 24 часа" — подобные объявления распространялись возле станций метро и в других оживленных местах. По-видимому, искательниц "несерьезных знакомств" в городе не тысячи, а десятки тысяч. Сколько же мужчин в таком случае обеспечивают процветание этой индустрии? Известный петербургский борец за регламентацию нравственности, депутат ЗакСа Виталий Милонов сообщил, что разрабатывает проект создания общественной милиции, которая займется борьбой с подобного рода аморальными явлениями. Другие предлагают вернуться к идее муниципальной милиции, которая будет заниматься вопросами бытового порядка… До предложений принять закон против пропаганды проституции пока не дошло. Впрочем, это было бы совсем абсурдно — проституция и так вне закона. Можно ли вообще на законодательном уровне повысить мораль и нравственность в обществе, или здесь работают какие-то другие механизмы? Система законов — это грубая и редкая сетка, которая призвана отсекать совсем уж вопиющие действия. Остальное должно регулироваться неформальными установками и понятиями. Ведь нет же закона о том что, подходя к очереди на маршрутку, надо вставать в хвост, а не протискиваться в первые ряды — тем не менее, большинство наших сограждан следуют этой негласной договоренности. В идеальном обществе существуют сильные и однозначные представления о том, как и куда надо одеваться, какие и где уместны выражения, как реагировать на хамское и вызывающее поведение неадекватных граждан и так далее. Люди ценят свою принадлежность именно к этому обществу и, соответственно, с энтузиазмом следуют негласным правилам, укрепляя единство и общую идентичность. У нас же советская идентичность, которая среди абсолютного большинства населения была весьма сильна, сознательно разрушалась государством в начале 1990-х, а создать новую не получилось. И до сих пор непонятно, из каких кирпичей ее строить. Одновременно произошло очередное деление на "мы" и "они". Кто-то принял новую капиталистическую Россию — "страну возможностей" — со всеми ее издержками. Другие, напротив, очень быстро пришли к выводу, что раньше было лучше, а новая Россия для них — чуждое и недоброе государство. Власти попробовали сплотить народ, обратившись к православию, однако и тут очень быстро прошла трещина. Часть общества (и не самая худшая), придя к выводу, что РПЦ ставят на службу государственной машине, перешла в жесткую оппозицию институту церкви. Параллельно в стране очень быстро происходило расслоение национальных укладов жизни — регионы оказались в разном историческом времени. А тут еще и растущее имущественное неравенство... Откуда в таком динамичном, бурно меняющемся обществе возьмется неформальный консенсус по стандартам и правилам поведения? Неоткуда ему взяться. Один считает, что матерная лексика — атрибут свободы слова, другой видит в этом распущенность. Отсутствие общественного консенсуса приводит, впрочем, к нарушению и таких норм, по поводу которых двух мнений вроде бы быть не может. Какое идеологическое обоснование можно подвести под выкидывание мусора из машин на обочину дорог? Вроде, никакого. Хотя, с другой стороны… Во многом это происходит от низкой степени идентификации со своим городом, регионом, страной. Все вокруг — не мое, а чужое, "их", "жуликов и воров". Психологические исследования установили, что для российского общества характерна генерализация восприятия. То есть, оценивая, например, того или иного человека, мы склонны помечать его только белой или черной краской и не имеем обыкновения видеть слабые стороны "хороших" и сильные стороны "плохих". Таким образом, заняв позицию "власть — плохая", люди любое ее действие, даже правильное и грамотное, критикуют и не поддерживают. У нас исторически общественное пространство воспринимается не как общенародное, а именно как государственное, принадлежащее власти. Если значительная часть населения считает себя отчужденной от общестранового пространства, то она, безусловно, будет себя вести деструктивно по отношению к этому пространству. Ведь оно принадлежит "чужим", чего же стесняться? Чувствуя, что с обществом что-то не то, государственные мужи разных уровней пытаются регламентировать все новые секторы общественной жизни. Тут вам и закон о защите чувств верующих, и запрет на пропаганду гомосексуализма, почему-то попавшего в разряд сексуальной распущенности, и предложение запретить употребление нецензурной лексики в Интернете, и разговоры о необходимости введения этических кодексов поведения чиновников, учителей, врачей и даже мужчин и женщин в целом, ведущиеся некоторыми депутатами... Насколько эффективны попытки регламентации сферы, которая должна выстраиваться обществом на основе неформального консенсуса? Конечно, было бы куда лучше продвигаться вперед по части формирования и укрепления общероссийской идентичности, сплоченности, создания идеологии, принимаемой и поддерживаемой большинством. Но эту глобальную задачу пока не решить — в обществе еще просто не вызрело понимание, чего хочет большинство, и на что оно готово ради достижения своих целей. Так что в нынешних условиях законотворчество на ниве морали и нравственности — не такая уж плохая вещь. Само обсуждение этих законов и кодексов, вынесение проблемы нравственного и безнравственного в центр общественной дискуссии подталкивают общество к выработке консенсуса — "хорошо-плохо", "можно-нельзя". Наверняка некоторые законы и регламентации будут через некоторое время казаться абсурдными — тогда они просто отомрут сами собой и будут упразднены. Вряд ли кто-то пострадает от их применения. Ни оскорбление чувств верующих, ни пропаганда гомосексуализма среди несовершеннолетних все же не являются неотъемлемыми жизненными потребностями вменяемых групп граждан. А насчет вероятности применения этих законов для сведения счетов с неугодными кому-то людьми — так для этого может быть использован практически весь уголовный кодекс. Есть и еще один важный механизм формирования неформальных норм поведения в обществе — появление людей, которые становятся ролевыми моделями, своего рода нравственной элитой. Людей, с которых хочется "делать жизнь". Среди высокопоставленных чиновников таких практически нет — слишком уж очевидна их двойная жизнь и двойная мораль. Имея невысокие официальные доходы, эти люди ведут образ жизни мульмиллионеров, их сыновья не служат в российской армии, а учатся в европейских и американских университетах, их дочери стучат каблучками "лабутенов" по лондонским мостовым. Несколько месяцев назад довелось участвовать в разговоре о том, как политическая элита может способствовать улучшению общественной морали. Среди участников была и известная актриса, депутат ЗакСа Петербурга Анастасия Мельникова. "Ну предложите — что мы должны сделать, мы готовы", — обратилась она к участникам разговора. Да все просто. Если бы, например, все депутаты Госдумы и региональных парламентов приняли решение, что их дети в обязательном порядке идут служить в армию — и никак иначе. Если бы они не разглагольствовали о судьбе сирот, а взяли на воспитание хотя бы по одному ребенку. Если бы мы видели их, убирающими мусор на субботниках и сдающими макулатуру в переработку. Если бы народные избранники начали ходить пешком и общаться с людьми на улицах. Одним словом, если бы быть депутатом означало своими действиями менять общество к лучшему, а не ездить на машине с тонированными стеклами за несколько миллионов рублей — тогда бы мы, наконец, начали преодолевать тот драматический раскол между народом и властью, который всегда был характерен для России. Тогда в стране появилась бы нравственная элита, причем наконец-то ей стали бы не люди с обочины, а правящий класс. Это могло бы принципиально изменить и атмосферу в обществе, и будущее России. Однако это лишь мечты. Для России характерно искать нравственную элиту в стане борцов с властью. И сегодня в этом стане есть на кого посмотреть. Например, то, что делает Алексей Навальный, вызывает симпатию у большинства небезразличных людей. Он подкрепляет неоспоримыми фактами и ранее существовавшее понимание двойной морали властных структур и тех, кто их обслуживает. Однако жесткая оппозиция "режиму", группирующаяся вокруг Навального, ролевых образцов для сплочения общества дать не может по определению — ведь она работает на очередную общественную революцию. Типичная российская модель с привычными угрозами отстранить и посадить нынешнее руководство страны и разобраться со всеми, кто это его активно поддерживает. Сколько раз уже это было! И сколько раз уже оказывалось, что дело не в конкретных людях, а в глубинных вещах, связанных с историей и судьбой страны. Вора и жулика каждому надо убить прежде всего в самом себе — но пока, к сожалению, не получается. К счастью, появляется и новый тип героев — люди, которые не фиксируются на борьбе с "режимом", хорошо делают свое дело, успешны и при этом неравнодушны и готовы работать на благо общества. Например, известные блогеры Сергей Доля и Игорь Шпиленок. Оба являются ролевыми моделями для тысяч людей и способствуют улучшению нравственной атмосферы. Пока еще это только онлайн-герои, но само по себе наличие таких людей и их популярность дают основания для оптимизма. Сюда же можно отнести и развивающиеся волонтерские движения — по помощи детским домам и инвалидам, реставрации памятников, уборке парков и акваторий рек и озер... Все это позитивные сигналы, помогающие формироваться неформальному кодексу поведения в обществе. Растить позитив — вот единственная верная дорога в будущее. Татьяна Чеснокова © Copyright: Краснов Аа, 2013.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
