От сёклых слёз
в косынке золотавистой –
смешная! на опругле звонких ног!
По ней – взазыв,
афишной тумбой вставшей –
вульгарной медью хрипнет саксофон,
её танцуют в душах и в шантанах,
она – прости далёкой розе,-
так же
умчит лихач её на фаэтоне;
имперский норд метёт по площадям –
златою ветошью шуя – ея одежды;
копьё цена ей, разорне!
…И здесь
алтынной шурши сворохи по брегу
опадший сполох рдяный
в жёлтой сумери
по озеру причал велосипедный
весёленький
на баренцевой ряби
всё кружится пустынно и немотно
а больше не бросают якорей
теперь штурмуют небоскрёбы
в парке
два чудика печаль поют на флейте
да я смеюсь осенним саксофоном
о юности туманной.
Без афиш,
огромно осень смотрит, как прощаясь.
Не встретившись – прощая.
Листья жгут,
гремучей немью дым,
и листожог
свой череп лунный молча подымает,
гляжу – а то имперский фаэтонщик.
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
