Жизней у кошки немало: девять – одна своя, да восемь чужих; восемь легко и просто развеять – хрупких и легких, простых людских. Кошка всегда упадет на лапы, сделает шаг, уши прижмет, кошка не знает, что значит плакать – кошка отряхивается, смотрит, ждет…
Ее не заводят – она заводит, восемь жизней, все по одной. Пока изощряются скотоводы, она предлагает: пойдем со мной, пойдешь – спасибо, не хочешь – ладно, но ты не стесняйся, ежели что, следи за собой, ступай аккуратно, но жизнь, сам ведь знаешь – словно лото.
Хвостом вильнет – мол, седьмой сосчитан, уходит в ночь по своим делам, зрачок не требует аконита, чтоб видеть сквозь облака, где мгла, и если в омуте черти крупны, швыряет в полымя из полыньи, в такое, что плавятся медные трубы – она приходит туда, где свои.
И мало что проще этой разгадки, но кошка тебе не расскажет, не жди, а ты приглядись-ка к ее повадке, а ты присмотрись к ней, идя позади, и сосчитай – а и вправду восемь? Или одна, да и та твоя? /кошка, привыкшая к многоголосию/ очень не любит кого-то терять.
Девять отрезаны понапрасну – тут не успела, там не смогла, кошка давно уже ходит опасно, но не говори с ней о тех делах: кошка, которую режут частями, бывает порой неприятно груба, не лезь к ней в душу – порвет когтями…
да нет, разумеется, не тебя.
(с)
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
