Утро настало — и вот от мутной реки
пахнуло теплом. Ее мутные воды
будто бы уносят оболочку ночи.
Белеют стены складов прибрежного рынка.
Утро настало — влажные мглистые клубы испарений.
Растворяясь в глади реки,
белеют колышущиеся отражения стен.
Посветлела даже темная глубь вод.
Могучая река мчит мутные потоки к устью
и там сталкивается со встречным течением прилива.
Плывут по волнам тыквенные корки,
семечки, грязные клочья соломы.
Клубы испарений будто бы пропитаны перегаром,
и дымка, впитавшая этот дух,
стелется зеленоватой плесенью, постепенно тая.
Опоры моста покрыты грязью.
Вот промелькнули над водой две девушки.
А может быть, цветы? Травинки?
Поблекшие лица певичек... Они проходят по мосту,
и доски жалобно поскрипывают, вздыхают.
Утих вихрь, сорвавший листву с дерев,
В недрах утра над грязной рекой
остыли зловонные клубы тумана.
А чайки на заре уже ищут поживу
в волнах прилива.
Вода, хоть и грязна, струится, переливается узорами,
отливает то зеленью, то лазурью,
а то вдруг потемнеет, станет багряной, —
будто разноцветный пояс служанки,
что стоит у причала.
Повозки с зеленью — сколько их! Флажки...
Люди, идущие на заработок, — толпа.
Кто с пустыми руками, кто с поклажей.
Проплывают мимо лодки — взмахивая шестами,
затягивают песню лодочники.
Утро настало — контуры и тени приобретают цвет.
Река пронизана солнечными лучами.
Утро настало — вот засверкали
белые стены рыночных складов на берегу —
а может быть, то мое сердце?..
