Права, пани Павловская, а хочется большего!
Рассказы Галины Павловской, чешской писательницы, (в переводе молодых славистов кафедры славянской филологии Санкт-Петербургского университета)
ОБЫЧНЫЙ ДЕНЬ
Утро.
Я чистила зубы, когда в ванную заглянул мой отец и сказал: «Ругай меня. Я еду за грибами».
— Почему я должна ругать тебя, чтобы ты нашел много грибов?
— Нет, — сказал мой 85-летний отец. — Чтобы я вернулся.
Полдень.
Я ехала на такси в типографию «Чешский писатель» на встречу. На Вацлавской площади такси резко затормозило и остановилось. Таксист подпрыгнул на сиденье, потом выскочил из машины и от¬бежал от нее метров на 100. Я заметила, что из-за приборной дос¬ки, которая находилась сразу за рулем, валит едкий черный дым, вдобавок там же я увидела оранжевое пламя. Я сидела как на поро¬ховой бочке. Когда проходящие мимо начали обходить машину, я заподозрила что-то неладное и вышла из такси. В салоне я забыла свою сумку, а в ней новый портативный компьютер и телефон. Че¬рез минуту машина взорвалась. Таксист стоял рядом со мной. На его глазах выступили слезы, и он произнес: «Когда мне было три года, я обжегся».
День.
Мой девятилетний сын принес из школы замечание: «Не хочет со мной играть. Дворжакова».
— Почему ты не хочешь играть с преподавательницей французского? — спросила я.
— Потому что я играю только с тем, кто мне нравится, — отве¬тил мой сын.
Приехала тетя из Броумова. Она осмотрела меня с ног до голо¬вы и сказала моей маме: «Вера, ты только посмотри, как твоя дочь элегантно одета и как она хороша».
Моя мама посмотрела на меня уставшим и непонимающим взгля¬дом и сказала: «Ну и что такого?»
Ночь.
Мой муж пришел навеселе из кабака. Когда я вешала его куртку, то нащупала что-то в кармане на рукаве. Это был надушенный грошик.
— Что это и откуда это взялось? — спросила я.
— Это талисман, мне его дали.
— Кто тебе его дал? — настаивала я, как на допросе.
— Они, — последовал ответ. Муж махнул рукой и уснул, даже не раздевшись.
В кровати я вертелась с боку на бок. Мне приснился отец, кото¬рый лежит в лесу с открытыми глазами, а над ним голубое небо. Потом я видела вспышки от взрыва, потом своего маленького сына, который при рождении 5 минут задыхался, и, наконец, я видела своего мужа, который чем старше становится, тем интереснее выглядит. А впрочем, он похож на всех блондинов с сединой в усах и с поредевшими волосами.
Потом сквозь сон я услышала голос моей 15-летней дочери. Она поет в школьном хоре. Голос ее звучал звонко и серьезно. Она была влюблена в Боба и произнесла свою любимую фразу на английском языке: «Почему ты говоришь, что это наш последний танец? Я хочу большего».
(whу do уои say mе, that*s our last dancе? I nееd mоге.)
Я приняла снотворное. Да, это факт. I nееd mоге.
На этой фразе совсем помешались наши дети. Да и я сама сошла
сума.
О СМЯТЕНИИ ЧУВСТВ
Мой друг Эрик — продюсер. Он предприниматель. Носит фланелевые пиджаки, рубашки за тысячу крон и ботинки тысячи за три. Мой друг всегда чисто выбрит, аккуратно подстрижен, и у него красивые, ухоженные ногти.
Еще у него есть жена. Уже двадцать лет. Приятная женщина, районный врач, в ней нет этого современного тщеславия, и она довольно старомодно воспитывает двух своих детей.
Еще у моего друга есть любовница. Уже давно. Это его сослуживица. Она великолепно умеет держаться в обществе, знает семь языков и на пятнадцать лет моложе моего друга. Недавно он позна¬комился с третьей женщиной своей жизни.
Его новая подружка живет в Южной Америке, на заброшенной ферме, и дружит с амазонскими индейцами. Новая подружка моего друга, ОХОТИТСЯ на зверей, которых потом поджаривает на костре, и так целуется, что у моего друга появляется чувство, как будто они вместе летают.
Мы встретились с ним в трактире (как раз в духе нашей встречи там подавали «настоящие аргентинские» бифштексы). В отчаянии он посмотрел на меня и сказал: «У меня три женщины. Что мне делать?» Я вдруг представила ответы психологического теста.
Варианты:
А) остаться с женой и детьми;
Б) уйти от жены к любовнице, с которой он работает;
С) уехать в Аргентину и жить в джунглях с красавицей-дикаркой.
И тут на меня нахлынула волна воспоминаний.
Я была молода (Вероника Кратохвилова, редактор, что работает в издательстве Мотто и иногда пишет обо мне пояснительные статьи, сказала бы: очень-очень молода) и влюбилась в одного парня.
Мы любили друг друга в парке, в ванной, в поезде, лифте и на циновке... Потом он сказал, что от него ждет ребенка другая и что он должен как можно скорее жениться. И даже объявил мне точную и очень скорую дату. Я сказала, что все кончено. Он взял свои три книжки и две майки и, весь в горе, ушел. А я, конечно, хотела повеситься. Но перед смертью позвонила всем своим подругам. И все они решили, что меня надо спасать.
Они тут же приехали, и мы с горя открыли водку. Через час — звонок.
Это был мой парень. С собой у него были все те же три книжки и две майки, и он сказал, что в тот самый день в той самой ратуше он женится не на той беременной девушке, а на мне.
Только через несколько лет я узнала, что на самом деле произошло за тот час нашего расставания. Мой парень пошел на работу. Там он спросил своего коллегу, который был старше его на сорок лет: «У меня две девушки. Что мне делать?» И тот опытный коллега сказал: «Раз уж нужно выбирать, выбери ту, которую любишь!» Так он и сделал.
И после двадцати лет замужества я спросила своего друга: «Которую из них ты любишь?» Мой друг помолчал. Потом залпом осушил бокал вина и хлопнул дверью.
Мой друг ушел. Не только из трактира. Он ушел также от своей жены, оставил фирму любовнице, вернул билет до Аргентины. Это был его ответ на вопрос: из своих трех женщин он не любил ни одну!
Сейчас весна! Запах травы, цветов, несмолкающий шум природы — все это часто приводит к смятению чувств.
Это не плохо, просто попробуйте как-нибудь сами себя спросить: Кого именно я люблю?
Если с ответом проблем нет, — мои поздравления, если есть... ну... мой друг пока свободен, дамы!
Другие статьи в литературном дневнике:
