В день, когда я фактически умер,
Вкруг меня полонезы плясали
Представители новой струи,
И не знаю, кто их надоумил, -
Но они аккуратно стесали
Азиатские скулы мои.
Стали хором кричать мои песни,
Позабыв разногласья и склоки,
И никто не сказал им: "Не сметь!"
Я в граните немел, хоть ты тресни,
И текли мои рваные строки
Непрерывно и ровно, как смерть.
И строитель шикарных гостиниц, -
(Он мне ровно по щиколку ростом)
Сам и скульптор, и каменотес,
Встал меж ног и, держась за мизинец,
Разродился приветствием-тостом
И хвалу нараспев произнес.
Мне при жизни такое не снилось -
Что на гипсовом слепке застыло:
Оказаться всех мёртвых мертвей,
Но поверхность на слепке лоснилась
И довольством на версты разило
От беззубой улыбки моей.
Но... звонок с того света, как зуммер, -
Проскрипит, а не звякнет, в надежде,
И смышленые сообразят,
Что хотя я фактически умер,
Я остался высоким, как прежде,
И не согнут, и скулы торчат.
...Мы охотнее наверх залазим!
Я же, падая, вылез из кожи, -
Дотянулся, за провод задел -
И, когда уже грохнулся наземь,
Из разодранных рупоров все же
Напоследок, как прежде, хрипел.
Владимир Высоцкий
(из черновиков, 1973) .............
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.