Светлана Алексиевич. Я живу с чувством поражения16 сентября в Минске прошла дискуссия с участием писательницы Светланы Алексиевич. Ниже привожу выдержки из её рассуждений: - Вчера я полчаса плакала. После того, что я видела на войне в Афганистане, после того, что я слышала от героев своих книг, мне заплакать тяжело... Но я открыла интернет, и там было видео: большие рефрижераторы ехали по всей Украине и оставляли гробы. И на многие десятки километров вдоль дороги люди стояли на коленях. Знаете, это невозможно... Я вглядывалась в лица этих людей. Это были грузные советские люди: мужики, по которым видно, что пьют, женщины, которые все тянут на себе... Стояли на коленях и дети, которые, не дай Бог, еще доживут до войны. Я смотрела на эти лица и думала: красный человек еще не ушел, и это прощание будет еще очень долгим. - У каждого писателя свой путь: кто-то пишет об этом, кто-то - о другом. Если говорить о моем пути, 30 лет я занималась изучением того, кто мы: красная идея и красный человек - что это было. Но все равно интересовали меня вещи более глубокие: что такое вообще - человек? И вот сегодня новые идеи моих книг - о любви и о старости - это вообще про человеческую жизнь, кто мы такие? Зачем? Как? Это те вопросы, которые мы себе никогда не задавали. - 20 лет мне задают один и тот же вопрос... Я очень переживаю за белорусский язык и культуру, и очень хотела, чтобы это была отдельная независимая страна, и чтобы она уцелела в этом ужасе, который надвигается, и мы ничего не можем сделать. Но я родилась в то время, когда была эта утопия, я шла за ней, и утопия разговаривала на русском языке. Сделать то, что я сделала, на белорусском языке было невозможно. Я занималась целым огромным советским миром. В этом вопросе, который вы задали, есть ощущение, что мы не можем пустить себя в большой мир, а он говорит на многих языках, разговаривает по-разному. Когда я читаю Памука, для меня важно что-то понять о человеке, когда я читаю Зарецкого, также для меня важно понять о человеке. И сам язык для меня уже не существенен, поскольку я не буду уже писать на белорусском языке. Я в этой культуре, и, думаю, для этой культуры я уже что-то сделала. - Когда я собирала материал для книги «Время секонд-хенд», я очень много ездила по Украине, была в Казахстане, Сибири, Москве. И когда я рассказывала своим российским друзьям, что я там видела и слышала, они говорили: «Светлана, это все прошло, сейчас демократия, все это необратимое, это у вас в Беларуси еще такое возможно. А у нас все в прошлом». Ну и что мы видим сейчас? Откуда вылезла вся эта ненависть? Страна превратилась снова в изгоя. И это, по-моему, страшнее и опаснее того, что было при Советском Союзе. Потому что те люди, которые сейчас у власти, они даже менее образованные и не сдержанные никакой идеей, никаким марксизмом-ленинизмом, который все же загонял мысли в некие рамки. А тут - законы шпаны, законы денег, законы невежества - Я думаю, что империя еще не ушла. И лично у меня очень тревожное ощущение, что без крови она не сойдет. То, что война будет в Украине - это несомненно. И то перемирие, о котором договорились в Минске, - оно ненадолго. И от того, что я слышала от людей в России, у меня все время было предчувствие возможности гражданской войны в самой России. - Мне кажется, у белорусов это не так. Рядом с нами Европа, мы очень патриархальная страна, и христианская культура играет свою положительную роль. У нас нет этой стихийности, этой вольности даже в менталитете. Это все же другой мир. © Copyright: Вячеслав Игнатович, 2014.
Другие статьи в литературном дневнике:
|