Любимые отрывки

"Я ЕЁ ЛЮБИЛА, КАК САХАР В РЕВОЛЮЦИЮ"

Как Корделия, в моем детском Шекспире, про Короля Лира - о соли, так я про Сонечку - о сахаре, и с той же скромностью: она мне была необходима - как сахар. Как всем известно,сахар - не необходим, и жить без него можно, и четыре года Революции мы без него жили,заменяя - кто патокой, кто - тертой свеклой, кто - сахарином, кто - вовсе ничем. Пили пустойчай. От этого не умирают. Но и не живут. Без соли делается цинга, без сахару - тоска.
Живым белым целым куском сахара - вот чем для меня была Сонечка.
Грубо? Грубо - как Корделия: - ? Я вас люблю, как соль, не больше, не меньше?.
Старого короля можно любить, как соль, но... маленькую девочку?
Нет, довольно соли. Пусть раз в мире этобудет сказано: я ее любила, как сахар - в революцию.

Эфрону С. Я.
Александров, 4-го июля 1916 г.

Дорогая, милая Лёва!

Спасибо за два письма, я их получила сразу. Прочтя про мизинец, я завыла и чуть не стошнилась, — вся похолодела и покрылась гусиной кожей, хотя в это время сидела на крыльце, на самом солнце. Lou! Дурак и гадина!

Я рада, что Вы хороши с Ходасевичем , его мало кто любит, с людьми он сух, иногда хладен, это не располагает. Но он несчастный, и у него прелестные стихи, он хорошо к Вам относится? Лувинька, вчера и сегодня все время думаю, с большой грустью, о том, как, должно быть, растревожила Вас моя телегр<амма>. Но что мне было делать? Я боялась, что, умолчав, как-нибудь неожиданно подведу Вас. Душенька ты моя лёвская, в одном я уверена: где бы ты ни очутился, ты недолго там пробудешь. В этом меня поддерживает М<аврикий> А<лександрович>, а он эти дела хорошо знает . Скоро — самое позднее к 1-му августу — его отправляют на фронт. Он страшно озабочен Асиной судьбой, думает и говорит только об Асе, мне его страшно жаль .

Lou, не беспокойся обо мне: мне отлично, живу спокойнее нельзя, единственное, что меня мучит, это Ваши дела, вернее Ваше самочувствие. Вы такая трогательная, лихорадочная тварь!

Пишу Вам в 12 ночи. В окне большая блестящая белая луна и черные деревья. Гудит поезд. На столе у меня в большой плетенке — клубника, есть ли у Вас в Коктебеле фрукты и кушаете ли? Маврикий только что красил детскую ванну в белый цвет и так перемазался и устал, что не может Вам сейчас писать и шлет пока горячий привет.

Дети спят. Сегодня Аля, ложась, сказала мне: “А когда ты умрешь, я тебя раскопаю и раскрою тебе рот и положу туда конфету. А язык у тебя будет чувствовать? Будет тихонько шевелиться?” и — варварски: “Когда ты умрешь, я сяду тебе на горбушку носа!” И она, и Андрюша каждый вечер за Вас молятся, совершенно самостоятельно, без всякого напоминания. Андрюша еще упорно молится “за девочку Ирину” , а брата почему-то зовет: “Михайлович”, с ударением на и

Другие статьи в литературном дневнике:

• 14.12.2011. Любимые отрывки