Виктор Рудаев. Мистификация за колючей проволокой.

Я так и предполагал. Слишком естественны и совершенны сонеты,отчётливо чувствуется авторское, а не перелагаемое.

Виктор РУДАЕВ (Иллинойс)

МИСТИФИКАЦИЯ ЗА КОЛЮЧЕЙ ПРОВОЛОКОЙ

Гийом дю Вентре

...Великая честь, дорогие читатели, извлечь из забвения и представить вам вольнолюбивого, гордого и смелого поэта кровавого XVI века, бретёра и гуляку, веселого и трагичного, дравшегося в Варфоломеевскую ночь на стороне избиваемых гугенотов, еретика и атеиста, прекрасного и мало кому известного сейчас ГИЙОМА ДЮ ВЕНТРЕ…

…Пока из рук не выбито оружье,
Пока дышать и мыслить суждено,
Я не разбавлю влагой равнодушья
Моих сонетов терпкое вино.

Не для того гранил я рифмы гневом
И в сердца кровь макал свое перо,
Чтоб луврским модным львам и старым девам
Ласкали слух рулады сладких строф!

В дни пыток и костров, в глухие годы,
Мой гневный стих был совестью народа,
Был петушиным криком на заре.

Плачу векам ценой мятежной жизни
За счастье - быть певцом своей Отчизны,
За счастье быть Гийомом дю Вентре.

1572, августа 24-е…

Огнем и сталью пахнут эти дни.
Кресты, костры - и кровь. Идет охота:
Католик убивает гугенота
Под колокол аббатства Сен-Дени.

Король перебирает зерна четок,
Француза на француза натравив…
Смотри, мясник, не сбиться бы со счета!
Смотри, не захлебнуться бы в крови!

Я все не верю: правда или бредни
Весь этот ад? Чтоб жизнь свою спасти,
Наваррский вынужден идти к обедне!
А Колиньи переплывает Стикс…

Придет ли день, когда в стране моей
Не станет ни попов, ни королей?!

Ночь св. Варфоломея

Сквозь дым - неумолкающий набат,
И пламя, жадно лижущее стены,
И окровавленные волны Сены,
И крики, и горящих трупов смрад…
Под сенью ночи в переулках рыщут
Повязки белые - из дома в дом.
Во всех домах, отмеченных крестом,
Святым крестом указана добыча!

Набат, набат!.. Благословляет небо,
Попы благословляют и король -
Детей и женщин льющуюся кровь,
Весь этот черный бред, всю эту небыль…

Где брат твой, Каин? Ты молчишь? Убит!
Чья кровь клеймом на лбу твоем горит?!

…Откуда он родом, какая земля, которая из французских провинций дала миру эту неординарную личность, эту страстную натуру и талантливого создателя сонетов?!

Конечно же, Гасконь, родина смелых воинов, поэтов, родина удачливых любовников и всеми любимого д"Артаньяна!.. По имеющимся у нас сведениям, Гийом дю Вентре родился в 1553 году, был современником короля-палача, короля-мясника Карла IX ("добрейшего из Валуа"…), кровавого герцога Гиза и другом Генриха Наваррского. Это время отражено в творчестве, в его прекрасных сонетах, которых в сборнике - ровно сто…

…Но есть иные и более точные сведения… В 1943 году в концлагере-заводе под издевательским названием "Свободное" (!!!), находившемся на трассе нынешнего БАМа, один из зеков - Юрий Вейнерт, опустился в изнеможении на земляной пол литейного цеха и, глядя на льющийся в изложницы расплавленный чугун, улыбнулся своему напарнику Якову Харону: "Вот так Вулкан ковал оружье богу…" "Персей Пегаса собирал в дорогу!.." - откликнулся Харон. Так началось поэтическое содружество двух голодных интеллигентов, изможденных непосильным трудом, вдохновленных искрой будущей поэзии. Тогда-то и появился благородный француз Гийом дю Вентре с его сонетами…

…Меня учил бродячий менестрель,
Учили девичьи глаза и губы,
И соловьев серебряная трель,
И шелест листьев ясеня и дуба.

Я мальчиком по берегу бродил,
Внимая волн загадочному шуму,
И море в рифму облекало думу,
И ветер сочинять стихи учил.

Меня учили горы и леса;
С ветвей свисая, мох вплетался в строки.
Моих стихов набрасывала крохи
Гасконских утр прозрачная краса.

Меня учил… Но суть совсем не в этом:
Как может быть гасконец не поэтом?!

И в прошлом были вымышленные поэты и писатели, создавшие превосходные произведения и персонажей, ставшие знаменитыми. Скажем, директор пробирной палаты, мудрейший Козьма Прутков, Клара Гасуль, о театре которой все узнали от Проспера Мериме, и появившийся несколько позднее небезызвестный Евгений Сазонов, людовед и душелюб… Однако вышеназванные персонажи были литературными шалостями или плодом нарочитой мистификации прославленных и не очень именитых писателей, живших в нормальных условиях. Они могли пользоваться библиотеками, получать справочную и другую литературу. Родители же Гийома дю Вентре были лишены всего этого. Они могли лишь довериться своей памяти, ибо французских справочников и других книг, словарей в лагере "Свободном" не было! Да что там справочников - бумаги ведь тоже не было! А о том, чтобы напечатать сонеты, даже надеяться не приходилось. Для единственного сборника сонетов использовалась инженерная синька и калька, на которых каллиграфически выводились стихотворные строки. Не будем забывать также и то, что в учреждениях такого рода отнюдь не поощрялась творческая деятельность заключенных. Создаваемое по крохам произведение приходилось тщательно прятать от глаз, верных режиму.

Каждое приличное издание обычно снабжено портретом автора. Создатели сборника сонетов также не отошли от этого правила. Они взяли тюремную фотографию Юры Вейнерта, пририсовали щегольскую эспаньолку, усы, роскошные волосы и портрет снисходительно улыбающегося поэта с его факсимильной подписью поместили на титульном листе.

…Но кто они, подарившие миру стихи Гийома дю Вентре?

Юрия Вейнерта, только что закончившего десятилетку, в 1935 году первый раз арестовали по мерзейшему доносу, в котором обвинение основывалось на фразе невинного содержания, в телеграмме друзей на его имя. Сперва его сослали на Север. Там среди сосланных "врагов народа", работавших на стройке, - бывших архитекторов, художников, музыкантов, инженеров, искусствоведов, университетских профессоров - кого только там не было - оказался благодарный ученик, жаждущий знаний. Он впитывал все, что слышал, замечал, видел. Университетами для него стали тюрьмы и лагеря.

Когда Ежова сменил Берия, Вайнерта выпустили, он поступил в Ленинградский институт железнодорожного транспорта. Но на первом курсе его снова арестовали. Дальнейшая возможность учебы в ВУЗе для него больше не существовала. В кратковременные промежутки между отсидками он стремился пополнить свое образование и даже поступил в ФЗУ. После недолгого пребывания на свободе он вновь был арестован и попал в лагерь-завод "Свободное", где и встретился с Яковом Хароном. В 1947 году они оба были освобождены, но, оказалось, - опять временно, и, после очередного ареста, попали уже в разные лагеря. В заключении Юра трагически погиб при так до конца и не выясненных обстоятельствах. В стихах его не случайно встречаются слова: "Бастилия", "Свобода", "эшафот", "палач", "король-мясник", а еще - посвящения некоей "Маркизе Л." - намеки на трагическую любовь к девушке, имя которой начиналось тоже буквой "Л".

В БАСТИЛИИ

Паук-судья мне паутину вьет.
В ушах не умолкает гул набата…
Молиться? Не поможет мне Распятый:
Заутра я взойду на эшафот.
Не рано ли поэту умирать?
Еще не все написано и спето!
Хотя б еще одним блеснуть сонетом -
И больше никогда пера не брать…

Король, судья, палач и Бог - глухи.
Вчера кюре мне отпустил грехи,
Топор на площади добавит "Amen".
Умрет Вентре. Но и король умрет!

Его проклятьем помянет народ,
Как я при жизни поминал стихами.

…Яков Харон родился в 1914 году. Его родители развелись, и он жил с матерью в Берлине, где та работала в советском торгпредстве машинисткой. В те времена еще не было проблем с посылкой советских людей, отягощенных пятым пунктом… Там он закончил гимназию и учился в консерватории по классу фортепиано и композиции. Там встретил он свою любовь, которую пронес через всю жизнь…

Арестован он был (нет нужды искать - за что) в 1937 году. Начались скитания по тюрьмам и лагерям, временное освобождение в 1947 году, потом опять арест и, наконец, освобождение в 1954 году, с "наградой" лагерным туберкулезом, от которого он и умер, не намного пережив погибшего в лагере Юру Вейнерта. Хорон сменил много профессий: был учителем физики в школе, читал лекции студентам ВГИКа, профессионально вторгался в исследования биологических проблем и т.д. - нет возможности подробно описать всю его творческую жизнь. Дружба с 1943 года с Юрием Вейнертом дала ему возможность стать соавтором сонетов дю Вентре. Сперва - сорока, затем - ста.

…Взлетать все выше в солнечное небо
На золотых Икаровых крылах
И, пораженному стрелами Феба,
Стремительно обрушиваться в прах.

Познать предел паденья и позора,
На дне чернейшей бездны изнывать, -
Но в гордой злобе крылья вновь ковать
И смерть встречать непримиримым взором…

Пред чем отступит мужество твое,
О, Человек, - бессильный и отважный,
Титан и червь?! Какой гоним ты жаждой,
Какая сила в мускулах поет?

Все это - жизнь. Приняв ее однажды,
Я до конца сражаюсь за нее.

* * *

…В шальной калейдоскоп фортуны-шлюхи
Весь я не погружался ни на миг:
Я видел все, я слышал, щупал, нюхал,
Я пробовал от скуки на язык -

Все вскользь… Увы, казалось: только снится
Мирских делишек пестрый карнавал!
Я лишь Свободы робкие зарницы
Шестым чутьем угадывал, искал…
Пять чувств оставил миру Аристотель.
Прощупал мир я вдоль и поперек,
И чувства все порастрепал в лохмотья -
Свободы отыскать нигде не смог.

Пять чувств всю жизнь кормил я до отвала,
Шестое чувство вечно голодало.

…Но почему - француз, почему - XVI век и, наконец, почему взята форма сонета - надо сказать, форма не простая и мало популярная? Ответ на первый вопрос - не труден: кто был первым героем благородного рыцарства? Конечно же, - д’Артаньян! И XVI век с его кровавой Варфоломеевской ночью - тоже из Дюма, только из "Королевы Марго", да еще - из "Хроник времен Карла IX" Проспера Мериме с их заметным сходством описываемых событий с трагической эпохой первых десятилетий двадцатого века!

И, наконец, почему - именно сонет, форма стихотворчества довольно трудная? Да именно потому, что трудная, требующая особого мастерства; это тоже вдохновляло авторов.

Маркизе Л.

Ю.Вейнерт

Чтоб в рай попасть мне - множество помех:
Лень, гордость, ненависть, чревоугодье,
Любовь к тебе и, - самый тяжкий грех -
Неутолимая любовь к Свободе.

Ленив я. Каюсь: здесь моя вина.
Горд. Где найти смиренье дворянину?
Как обойтись французу без вина,
Когда он пил на собственных крестинах?

Любить врагов? Об этом умолчу!
С рожденья не умел. И не жалею.
В любви к тебе признаться? Не хочу:
Тебе признайся - будешь мучить злее.

Отречься от Свободы? Ну уж нет:
Пусть лучше в пекле жарится поэт!..

Можем ли мы представить себе сколько-нибудь достоверно ужас лагерного существования - обессиленных, голодных, униженных людей, страдающих к тому же из-за отсутствия необходимой каждому культурному человеку духовной пищи. И ведь это длилось не днями, не месяцами, а годами! И в этих условиях - сохранить доброе сердце и творческие устремления, нежность и любовь!

Маркизе Л.

Нет-нет, твои не стерлись поцелуи…
Когда я вспоминаю жребий свой,
Не ненависть врагов меня волнует,
Не злобный рок, а наши дни с тобой.

Сквозь шторма рёв, сквозь смерч рапир и молний
Так ярок свет твоих далеких глаз!
Поток времен бессильно пенит волны,
И Смерть сама склоняется безмолвно
Пред счастьем, что приснилось только раз.

Нимб славы мне здесь, на земле, не нужен.
Но пусть посмертным вызовом Судьбе, -
Когда поглотит мрак загробной стужи, -

Пусть светит в небе ярче звезд-жемчужин
Последний мой сонет: он - о тебе!

* * *

Под страхом смерти мне запрещено
Вернуться к вам… Так для чего же мешкать?
Что жить без вас, что умереть - одно.
Я встречу Смерть презрительной усмешкой.

Зачем вступать с Ней в недостойный торг?
Предсмертный страх сумею побороть я,
Как поборол изгнания позор,
И нищенские мысли, и лохмотья,

И голод, и пинки, и грубый смех,
И холод злой ночных безлюдных улиц -
Затем, чтоб вы, украдкой ото всех,
Мне одному еще раз улыбнулись!..

Что жить без вас, что умереть - одно.
Что ж, я умру… Но хоть у Ваших ног!

Добрый и проницательный, превозносивший Честь и Достоинство, Любовь и Справедливость, поэт обличал и саркастически высмеивал ханжество, лицемерие, ложь, бездушие. Может быть, поэтому сборник его сонетов назван "Злые песни".

Вы оскорбили, сударь мой, меня,
Назвав Гийома дю Вентре - писакой.
Пускай его сонеты - пачкотня,
Но я за честь его полезу в драку!

Конечно, выходка осла смешна.
Но этот - дворянин, он шпагу носит!
Пусть все ослы за вас прощенья просят, -
Вас не спасет Ослиный Сатана!

Моя картель - не клякса на бумаге.
Пустить вам кварту крови острой шпагой
Поклялся тот, кто вами оскорблен.

Почтительно вас жду. Да, между прочим,
Поскольку спор наш к рифмам приурочен,
Оружье - перья, место - Пти Мэзон…

Свидетель кровавых событий, поэт отдает должное святошам-церковникам, благословлявшим религиозные, по сути своей, войны, духовное мракобесие и изуверства инквизиции, унесшие жизнь сотен тысяч людей, и все это - во имя Божье. Он клеймит внешнюю святость, за которой скрывается невоздержанность грешной плоти.

Я.Харон

…Вы вязнете в грехах, мой сын, поныне, -
И день и ночь твердит мой духовник. -
Все - суета, один Господь велик,
И глас Его - родник в мирской пустыне.

Земная жизнь - обман, греховный миг!
Загробную расплату забывая,
Проводят дни и мальчик и старик, -
А между тем нас гибель ожидает!

Тщету гордыни, пьянство и разврат
Постом, мой сын, в себе искореняйте.
Скорбите о грехах, молитесь, кайтесь,
Дабы не ввергнуться в кромешный ад!"

И вот - скорблю: как королевский шут,
Грехи… в бургонском утопить спешу!

* * *

"Аз есмь Господь…" - Слыхал. Но сомневаюсь.
"Не сотвори кумира…" - А металл?
"Не поминай мя всуе…" - Грешен, каюсь:
В тригоспода нередко загибал!

"Чти день субботний…" - Что за фарисейство!
Мне для безделья всякий день хорош.
"Чти мать с отцом…" - Чту. -
"Не прелюбодействуй"…
От этих слов меня бросает в дрожь!

"Не убивай…" - И критиков прощать?!
"Не укради…" - А где же рифмы брать?
"Не помышляй свидетельствовать ложно…",
Не пожелай жены, осла чужих…

(О, Господи, как тесен этот стих!)
Ну, а жену осла-соседа - можно?…

* * *

Бог сто веков наводит свой порядок:
Послал потом, на ранги разделил
Господ и чернь, непьющих и кутил,
Завел чертей и ангелов отряды -
Порядка все ж никак не водворил.

Воруют все, кинжалом сводят счеты,
Принц с девкой спит, с маркизою - пастух,
Империями правят идиоты,
Попы жиреют, мрут в нужде сироты,
И Господа ругают хамы вслух.

...Когда дворцы и церкви будут срыты,
Порядок водворится без господ:
Давно подозревает мой народ,
Что лучше быть не набожным, но сытым.

* * *

Норт-Дам де Шартр! Услышав твой набат,
Склонив колено в набожном смиренье,
Целую перст аббату. Но аббат
Глаголет: "Сын мой, нет тебе прощенья!

В твоих глазах я вижу Сатану,
Твой рот - немая проповедь разврата,
И весь твой лик - хвалебный гимн вину.
Нет, этот лоб не целовать аббату!"

О горе мне! Неужто не смогу я
Святейшего добиться поцелуя
И, грешник непрощенный, ввергнусь в ад?!

Но, слава Господу, есть выход дивный:
Когда тебе лицо мое противно,
Святой отец, - целуй мой чистый зад!

…Насмешник и шутник, защитник правды и свободы, Гийом дю Вентре предстает храбрым воителем против лицемерия и унижения личности. Враг тирании, поэт и воин, рожденный в ужасных условиях гулаговского ада, он всегда будет дорог людям!..

Спешите, люди добрые, купить
Ученый лекарь я, не чернокнижник:
На дне бутылки вижу счастье ближних,
Узнать могу я по глазам - девиц…

Каков товар! Он исцеляет горе!
Вот от дурного взора амулет,
Вот для влюбленных приворотный корень.
Купи, пастух, - всего-то пять монет!

Вот мушки шпанские - мужьям ленивым;
Бальзам, настойки, эликсиры, сок!
Вот мазь целебная - от жен сварливых!
От блох и попрошаек порошок!

Кому чего? От всех недугов лечим:
Больных - добьем, здоровых - искалечим!..

* * *

…Когда червям на праздничный обед
Добычей лакомой достанусь я -
О, как вздохнет обрадованный свет -
Мои враги, завистники, друзья!

В ход пустят пальцы, когти и клыки:
С кем спал, где крал, каким богам служил…
Испакостят их злые языки
Все, чем поэт дышал, страдал и жил.

Лягнет любая сволочь. Всякий шут
На прах мой выльет ругани ушат.
Пожалуй, лишь ростовщики вздохнут:
Из мертвого не выжмешь ни гроша!

Я вам мешаю? Смерть моя - к добру?
Так я - назло! Возьму и не умру!..

Другие статьи в литературном дневнике:

• 13.08.2010. Виктор Рудаев. Мистификация за колючей проволокой.
• 12.08.2010. ***