«назвать предмет – значит на три четверти уничтожить наслаждение от стихов, которое состоит в постепенном разгадывании».
Для неведомых наречий
Встрепенулся и затих
С небесами жаждет встречи
Зарождающийся стих
Блеском крыльев голубиных
Белый веер засверкал
Это он мелькнул в глубинах
Золотых твоих зеркал
(Где незримо оседая
Предвещая столько зла
Обо мне грустит седая
Несметенная зола)
Над рукою истомленной
Вьется веер окрыленный
1891 Веер госпожи Малларме
(Перевод Романа Дубровкина)
***
Еще веер
дочери
Соскальзывая к бездорожью
По воле Грезы-госпожи,
Крыло мое невинной ложью
В руке счастливой удержи.
Прохлада пленных дуновений
Опять витает над тобой,
И с каждым взмахом дерзновенней
Раздвинут купол голубой.
То опускаясь, то взлетая,
Весь мир, как поцелуй, дрожит,
Не вырастая и не тая,
Он сам себе принадлежит.
Задумайся о счастье кратком,
Когда, таимый ото всех,
По сомкнутым сбегает складкам,
От края губ, твой робкий смех.
На землю розовое лето
Закатным скипетром легло,
Так в тихом пламени браслета
Недвижно белое крыло.
Перевод Романа Дубровкина
***
Подстрочный перевод
Почти и как бы имея для языка только взмах к небесам, будущий стих освобождается от приюта столь драгоценного.
Крыло, совсем тихо, вестник, этот веер, если это он, тот самый, которым позади тебя озаряется какое-то зеркало
Ярко (туда опустится развеянный каждой пылинкой, невидимый пепел - единственная моя печаль)
Всегда таким он может появиться в твоих руках, чуждых праздности.
"...итак, веер - взмах крыла, "тень среди покоя" - навеяло мысль о Неизвестном. Стихи С. Малларме многим казались странными, критики делали попытки объяснить их.
А что автор? Он улыбался в пышные усы и соглашался со всем, что "вычитывали" из его стихов, так как не стремился быть понятным..."
Французский поэт Стефан Малларме (1842–1898) – один из основоположников школы символизма, оказавший огромное влияние на французскую поэзию. Малларме часто упрекали в непонятности; по словам писателя и эссеиста Жюля Ренара, он «непереводим даже на французский язык». Он действительно избегал прямо называть вещи, убежденный, что «назвать предмет – значит на три четверти уничтожить наслаждение от стихов, которое состоит в постепенном разгадывании». К переводам Малларме обращались такие поэты, как Иннокентий Анненский, Максимилиан Волошин, Илья Эренбург.
Мир Малларме, по собственному его определению, есть мир красоты: "...я не наслаждаюсь красотою, но живу в ней". Красота, преломленная через сознание художника, всегда субъективна, и чем субъективней, тем истинней: "Каждая душа есть мелодия, и требуется её подхватить: на то есть у всякого своя флейта или виола".
Малларме повторял, что текст должен давать о символическом значении произведения не большее представление, чем может дать о симфонии наблюдения за беззвучными движениями дирижера. Литературоведы отмечают музыкальность поэзии С. Малларме, которая происходит от стремления поэта уловить неуловимое ради того, чтобы возникло "сияние Идеи". Музыка встречается со стихом, чтобы стать Поэзией", - писал поэт. "Созерцание предметов, образ, вытканный мечтаниями, которые они навевают, - вот что такое настоящее пение". С. Малларме отмечал: "Поэзия есть то, что позволяет высказать - с помощью человеческого языка, который получил свой первоначальный ритм, - скрытое содержание разнообразного бытия: тем самым она дарит нашей тленной жизни настоящий смысл, и потому идеал любой духовной деятельности заключается именно в этом". Поэзия символистов стала особой музыкой, в которой мелодия составлялась из созвучия, ритма интонации, пауз и недомолвок. Один из представителей французского символизма С. Мерриль в статье "Кредо" утверждал, что "поэзия - одновременно Слово и Музыка... Словом она говорит и мыслит. Музыкой поет и грезит".
Поэзия С. Малларме привлекала французского композитора Клода Дебюсси, который в своей музыке через впечатление, ощущение стремился проникнуть к истине........
Вождь французских символистов, Стефан Малларме, прежде всего романтик и уже потом только символист. И в то же время Малларме не обычный романтик, но романтик противоречивый. Из лирических поэтов немногие решались так далеко запускать читателя в мир своих грёз, для этого надобны или великое мужество, или великое простодушие. Обнажаясь, Малларме одновременно так шифровал наготу, что до нынешнего дня считается одним из самых непонятных поэтов. Равновесие открытости и закрытости (герметичности) стихотворения не было чем-то новым, это один из законов лирической поэзии, однако ни у кого из предшественников Малларме оно не проявилось в такой степени."
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
