***"Что же до моих исследований, то я переместил их в область музыкальной жизни собак. Разумеется, наука и в этой области не дремала, наука о музыке, быть может, ещё обширнее, чем наука о пище, и уж во всяком случае фундаментальнее. Объясняется это тем, что в этой области можно трудиться с большей отдачей, поскольку речь тут идёт не столько о практической пользе, сколько о чистых наблюдениях и систематизации. С этим и связано то, что музыковедение пользуется большим респектом, чем естествознание, хотя и не в состоянии так же глубоко проникнуть в самую толщу народа. (...) Для постижения же собачьей сути самой подходящей, идущей кратчайшим путём к цели, мне представлялась наука о пище. Может, я был не прав. Как бы там ни было, но уже и в ту пору моё настороженное внимание привлёк к себе стык двух наук — учение о взыскующем пищи песнопении. И опять мне здесь очень мешает то, что я не смог сколько-нибудь серьёзно вникнуть и в музыковедение, и не могу себя причислить даже к кругу полуобразованных, которых особенно презирает наука. С этим мне жить. И самое лёгкое научное испытание — увы, у меня есть тому доказательства, — обернулось бы для меня провалом. Причину, если отвлечся от уже упомянутых жизненных обстоятельств, следует искать прежде всего в моей неспособности к научной работе, весьма ограниченной способности суждения, плохой памяти и, главное, в том, что я не в состоянии постоянно держать научную цель перед глазами. Во всём этом я признаюсь себе откровенно, даже с известной радостью. Ибо корни моей научной несостоятельности заложены, как мне представляется, в инстинкте, и весьма недурном инстинкте. Хвастовства ради я мог бы сказать, что как раз этот инстинкт разрушил мои учёные способности, ибо слишком было бы странно и невероятно, чтобы некто, вполне сносно разбирающийся в обыденных житейских обстоятельствах, что отнюдь не просто, и даже разумеющий язык, в чём не трудно убедиться, если не самой науки, то по крайней мере учёных, чтобы этот некто не смог воздвигнуть лапу свою даже на нижнюю ступень науки. Это инстинкт — может быть, как раз ради науки, но не той, что процветвет сегодня, а другой, окончательной и последней науки — заставил меня ценить свободу превыше всего. Свобода! Слов нет, свобода, возможная в наши дни, растеньице чахлое. Но какая ни есть, а свобода, какое ни есть, а достояние..." Франц Кафка. Исследования одной собаки. (перевод с нем. Ю. Архипова) © Copyright: Валерий Воловодов, 2022.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
