добро всегда побеждает чудовищ
-
такой ты добрый, нет тебя добрее.
на самом деле, все сказки о зле
которое погибает в цепких лапах добра
поэтому смертельно сказки заканчиваются всегда.
однажды я тебе сказала, что я чудовище,
внутри которого умерли все красавицы.
что всё, к чему я прикасаюсь, становится камнем
и единственное, что во мне прекрасного - это голос и хрустальные туфельки.
я сказала, что как только ты меня найдёшь, ты потеряешь меня.
но ты так этого хотел. злился, искал, примеряя мою туфельку всем подряд.
был безутешен и казался искренним
что я сама вручила тебе волшебный клубок на входе в лабиринт.
во всём, что произошло после, виновата я одна.
потому что позволила себе тебя.
потому что позволила тебе найти.
и ты нашёл.
а во всех сказках добро побеждает чудовищ.
-
достигая дна
когда-нибудь меня накроет такая волна, что я замолчу.
когда-нибудь я расплачусь и сполна за всё получу
за чувства. за всё в жизни нужно платить, вопрос - какова цена.
русалки не могут ни петь, ни любить, когда достигают дна
-
роман с камнем
часть 1. *кто на свете всех милее*
здесь ничего не придумано, кроме автора.
автор (с)
и поднимая бесстыдно платье, волчицей, рвущейся в смертный бой,
рычишь сквозь зубы: «он мне заплатит. за всё ». но платишь сама.
собой.
и ждешь упорно счастливый случай, играя в тех, кто "всегда готов"
чтоб он увидел - ты всех их лучше, милей, умнее.
сюжет не нов.
часть 2. *гонзо - роль*
тяжело быть хорошей девочкой,
когда внутри тебя скрывается маньяк (с)
себя по капле даря, по грамму ( и правда, нечего раздавать)
живешь по заданной им программе, где всех вновь прибывших свежевать
и резать заживо - это круто. кому там больно, ***ня война.
ведь каждый призрак растает утром.
а ты привыкла, что ты одна.
свободу цедишь, как крепкий кофе, горстями сыплешь на раны соль.
себе внушаешь "да мне всё пофиг", что ты всего лишь играешь роль.
в гротескно-жёстком, вульгарном порно.
где с тихим стоном: «ещё, ещё», ты, подставляясь под плеть покорно,
зубами метишь его плечо.
в объятьях жарких дрожащей ртутью взлетая градусам к сорока.
ты научилась, как не тонуть в нём. и как держать себя с ним в руках.
часть 3. *одержимость*
люди привыкают
в бочке мёда к ложке дёгтя
то есть это не любовь (с)
но одержимость - петля на шее, и лижет пламенем изнутри.
а ты, такая «пфф, я умею», шагаешь в пламя на раз-два-три.
и треск огня молотком отбойным, по нервам долбит. и по вискам.
и пусть недолго он был. с тобой, но ...
он сам другую себе искал.
невинней ? женственнее ? стервозней ?
(субтитры: горь-ко)
the end. финал ?
и сколько было таких вот звёзд, и ... сгорело сколько? а кто считал.
часть 4. *философский камень*
я себя сегодня хорошо веду,
но наверно поздно
раз уже в аду (с)
и ты гребёшь к нему жар руками, чтоб отогреть эту глыбу льда.
но он не лёд - философский камень.
он камень с надписью «никогда».
он говорит: «эй, девчонка, помни. не быть тебе никогда моей».
и приставляет к лицу ладони грааля чашей - рискни, испей.
а ты, с восторгом влюбленной суки, их лижешь, преданно ловишь взгляд
его и входишь в него, как в ступор, оберегая свой мини-ад.
где, поднимая бесстыдно платье, волчицей, рвущейся в смертный бой,
ты шепчешь мантру: «он мне заплатит».
но как всегда платишь ты. собой.
-
так забавно
так забавно, он весь воздушный. ты же твердая, как земля.
и его привыкаешь слушать. ни чужая ему. ни своя,
привыкаешь быть тенью рядом, отдавая свою любовь.
а ему ни любви не надо, ни быть рядом он не готов.
и ты, видя, как он обнимает чьих-то женщин (ему их жаль)
как словами он их ласкает, закаляешься словно сталь.
и такой он услужливо-добрый, что руками бы задушить,
он смеется в глаза: «попробуй», а тебе ни вздохнуть, ни жить.
он смеется: «ну что ты плачешь, моя девочка, привыкай».
и такой он живой, горячий, что тебе и в аду с ним – рай.
ночью гладишь, целуешь в спину, свято веря, что ты нужна.
так врастаешь - не отодвинуть, прикрывая его, как стена,
уверяешь себя "он глупый, он когда-нибудь сам поймет,
что его так никто не любит". а поранил - и пусть, заживет.
и когда он, песком сквозь пальцы, ускользает, не удержать.
приучаешь себя смеяться. и лицо в этот смех вшивать.
видя в ванной зубные щетки, что друг к другу как будто льнут,
в свой стакан подливаешь водки. про себя скулишь на луну.
лечишь насморк его и смотришь, чтоб одет был, да потеплей.
и наверное за заботой возвращается он к тебе.
но когда устаешь ты верить и решаешься отпустить,
он так смотрит побитым зверем, отрезая тебе пути,
что опять звезды в небе кружат, под ногами плывет земля,
когда он, весь такой воздушный, говорит тебе «ты - моя».
-
платья
я просила, держись подальше, не лезь на рожон
оставайся дома, со всем своим багажом
сколько было таких нас, милых девочек, верных жён
скольких ты поменял, одевая в цвета, как в платья ?
я просила, держись подальше, не пиши для меня слова
не придумывай сказки, я красива в них, но мертва
и не надо меня злыми буковками целовать
поиграл моим сердцем, как куклой, и всё. и хватит.
я просила, держись подальше, я нежности горькой стон
ты создашь боль-любовь - я умножу её на сто
а теперь ты помечен, обожжён мной и обнажён.
и умрешь. от любви. тёмной ночью. в пустой кровати.
(с) Александрит Мина
Другие статьи в литературном дневнике:
