Продолжая взятую мной тему "Поэзия в толстых журналах" хочу представить некоторые стихи известного русского философа и культуролога Бориса Парамонова, из новой его подборки, представленной питерским "толстым" литературным журналом "Звезда" в доступном для копирования виде. Борис Парамонов хорошо известен своими блестящие, часто парадоксальными, статьями и эссе о современной и не очень современной русской культуре, искусстве их деятелях, вообще о России. Этот взгляд из-за рубежа, где он живет давно и где был другом таких знаменитых русскоязычных литераторов как Довлатов, Петр Вайль, Генис, знал Бродского и других, всегда интересен.
Стихи его менее известны. Но тем более представляют интерес как рифмованные, обычно достаточно короткие, тексты философского и не только плана.
Вот некоторые стихи из этой подборки:
Борис Парамонов
* * *
Сходим-ка в цирк да подправим-ка нервы,
глядь, успокоит игра,
где императоры Гальба и Нерва
по вечерам у ковра.
Тут на арене невинных не мучат,
это не тот Колизей —
тут не спускает медведя, а учит
лысый пророк Елисей.
Екатерина-царина не всуе
машет с матраса-коня.
Лошадь гарцует, лошадь танцует,
носит, выносит меня.
Всклянь наливайте, пейте и лейте,
как на песочке легко!
Фридрих Великий сыграет на флейте,
Сталин споет «Сулико».
Мир — это сцена, а люди — актеры.
Бог им, убогим, подаст.
А за кулисами водит который —
тот, почитай, невропаст.
* * *
Пространство к востоку от рая —
бывает ли дальней восток?
Бредя, спотыкаясь, хромая,
но только ступить за порог.
Увидев рассвет на востоке,
отвергнув запа`д и заход,
выхаживать туки и токи
земли под названием Нод.
И я ли тебя не прославил,
и я ли восторг не исторг —
не Каин, не камень, не Авель,
а чей-то никчемный росток.
* * *
Отшельнику пришла пора
уединиться.
Какая может быть игра
у единицы?
Он отошел за штат, за ряд,
он сдулся в аут.
А сокрушался, говорят,
а плакал, бают.
Когда по полной отходняк,
без опохмелки —
то это вовсе не пустяк,
не белки-стрелки.
Не позабавиться грешком,
да без огрехов.
Лежи себе ничком, тишком,
как доктор Чехов.
Ты был бирюк и нелюдим,
и вот — отжился.
И был един и неделим,
и разложился.
* * *
И девам и женам
едино скажу:
невооруженным,
в кино не хожу.
Там шумы и темень,
там прячется страх
и этими — теми,
и зверем в кустах.
Стооким, стоглазым,
и тысячей жал —
и бедный мой разум
впотьмах задрожал.
Проведайте вы хоть
про участь и честь
за надписью «Выход»
упасть и воскресть.
* * *
Как странники странной любовью свой посох,
как пустынь пустынник, как послушник послух,
так русский Россию рассеянно любит:
не пашет — а сеет, сожнет — и погубит.
Так белое знамя синея алеет,
так сытого голод убьет — пожалеет.
Так вовремя ахнуть и вовремя охнуть,
ко времени жить и не вовремя сдохнуть.
Крапива стрекалась и ластилась голым,
душа пресмыкалась — и взмыла, как голубь,
гугнит и гундосит, глаголет глаголом,
и ведает пропасть, и прыгает в прорубь.
ПАМЯТИ ПОЭТА
Москва, как известно, заходит с носка,
и бьет, и валяет, и гложет тоска,
но с лучшей из прочих Эмилий
меняешь ты версты на мили.
Актерка, позерка, нестриженый куст,
английское слово сорвавшая с уст,
в отличье от Сартров и Хейзинг
и «лавли» она, и «эмейзинг».
Мы русские все же: абзац и восторг!
Владычат Владимир и Владивосток.
Денис по-английскому Dennis —
куда я от этого денусь?
В какой из обителей чуждой страны
решил ты, родимый, вернуться на ны,
и связь с иностранкою Музой
предстала ненужной обузой?
От карего ока чужих кареок
спеши-торопись-заполняй бегунок.
Поющему дело за малым —
свободно сгореть самопалом.
Свобода пронзит не мечом, так лучом,
но радиоволнам Земля нипочем —
и вот без Россий и без Англий
в эфире ширяется ангел.
Я сам ведь такой же, такой же я сам,
почти что доверившийся небесам
и так же, подобно ребенку,
в кустах потерявший гребенку.
* * *
Опять зима, и ветер-вечер
ожогом снежного костра,
и те же ледяные речи,
вчера звучавшие, вчера.
Собрать полярные колосья,
холодный поднести букет, —
но въедут полость и полозья
в непререкаемое нет.
И новой ночью пролетая,
увидеть в той же стороне:
гуляет дюжина крутая,
топя отчаянье в вине.
Коль в январе, а не в июле
приспело время винных проб,
метель визгливая, как пуля,
ударит Катьку в бедный лоб.
Не выстрел полыхнул из теми,
не черт костями путь мостил, —
но Блок — и в памяти, и в теме —
Наталье Волоховой мстил.
Откройся, пыльная кулиса,
и озарением залей:
актерка жаждет бенефиса,
а Катьке хватит трех рублей.
И угадать тогда не просто ль,
что в той морозной пустоте
разносит пламенный апостол
весть о сжигающем Христе.
* * *
«Все расхищено, предано, продано —
отчего же нам стало светло?» —
так к Ахматовой милая родина
заглянула в окошко-стекло.
Древний страх то ль вблизи, то далеко ль
обретает иную струю:
чем ты более выставил стекол,
тем скорее очнешься в раю.
Доверяясь моралям и басням,
всякий грешник опробует шанс.
Путешествие будет опасным —
утверждало кино «Дилижанс».
Я же, взглядом скользнув по обоймам
уходящих до неба могил:
— Путешествие будет спокойным,
если ты краснокожих не бил.
Сколько мертвых легло по дороге,
сколько грязной воды утекло.
Удаляются сонные дроги,
голубеет, светлеет, светло.
ГОНЧАРОВ
Голоса Эллады —
oтлетевший вздох.
Паруса «Паллады»
на просушку в док.
Обломилась ветка,
отцвела сирень.
Пуля целит метко,
да вонзиться лень.
А зачем вонзаться?
Лучше просто так
в простынях возжаться
да сосать кулак,
как медвежью лапу —
деликатный кус!
Короли и папы
знали в этом вкус.
Эх, дыра медвежья!
Меховая клеть!
Чем родиться, прежде
надо помереть.
Укатил за море —
прикатил в Сибирь.
Крынки на заборе
вешать пособил.
Суховей, усушка,
сухостой, застой.
За морем телушка —
рублик за постой.
Сны ленивцу снятся —
город городить,
А с дивана сняться —
мужику родить.
Сеяли пшеницу,
уродилась рожь.
Молодцу жениться —
только в пальцах дрожь.
Вышивала гладью
кружевница мать.
Спать — не только с ......
спать, но только спать.
Злой Венерой? — Корью!
Лучше о былом
сочинить исторью
и роман-облом.
Райские награды
обещает Бог.
Прихожане рады,
да священник лох.
А из Петрограда
водный путь усох.
* * *
Ты не помнишь уже, дорогая, —
это было давно, не вчера, —
как от этого злобного лая
помертвела деревьев кора.
И с тех пор до сих пор недугуют
поселенцы убогой клети,
и деревья шумят, негодуют,
будто силятся с места сойти.
Всю подборку можно прочитать в инете набрав в поисковике : журнал "Звезда и выбрав июнь (№ 6) за 2019 год зайти в оглавление на стихи Бориса Парамонова. Кстати в этом номере есть и другие интересные материалы.
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
