19/12/21
легкий бриз, улыбка, наигрыш...
Евгений Чепурных-Люкшин
небесные и солнечные люди, и лунные прошли передо мной. и горы с малахитовою грудью, и речка с васильковою волной. и все вокруг и плакало, и пело, звало, манило явно и тайком. и прикасалось ( не касаясь тела), и говорило божьим языком. и я пьянел от каждой вести доброй, вдыхал в себя моря и города. и понимал, что это ненадолго, и только то, что любишь - навсегда...
не эльф с дюймовочкой, но все же...
Евгений Чепурных-Люкшин
измордован жуткой скукой,
той, что льется через край,
подружился с бляхой-мухой
старый екарный бабай.
он злодей. она злодейка.
так сошлись накоротке.
и живет сия семейка
у меня на языке.
не ругаю. не серчаю.
пусть тусятся в помощь мне.
но в стишок их не пущаю -
старомодные оне...
лишь беззлобье да безделье
дружно делят пополам.
я своих родных злодеев
матерщинникам не сдам.
странная
Евгений Чепурных-Люкшин
не смеется Несмеяна, не смеется. синей ниточкой туманной к небу вьется. синей льдинкою в колодце сердце прячет. Несмеяна не смеется и не плачет. поглядите, люди-гости, царь и нищий: что осталось? кожа-кости да глазищи. не зовет она пичужек в садик отчий. не приветствует пьянчужек в зале общей. пылью шелк заморской ткани припорошен, и альбомчик со стишками в печку брошен.
не по сердцу ей обитель, потный воздух, сытый страх, бриллиантовые нити на отцовских рукавах. во простынке, в капле-дЫмке, по ночам ( часов до двух) бродит в шапке-невидимке по дворцу, как ангел-дух. одинока. неопрятна. словно песенка ничья. словно маленькая Правда в царстве взрослого вранья...
6.4.21
зола родимая...
Евгений Чепурных-Люкшин
под тусклым золотом миров сложив богатства и увечья, у остывающих костров затихнет племя человечье. летучий всадник на коне промчится, ветром вольным вея. я обниму тебя во сне, и носик твой порозовеет. косая вышивка морщин растает вынутою ниткой, пока под мокрые плащи вползает утро, как улитка. и заиграют лепестки былинок мокрых многострунных. - не спите долго, дураки! - споет нам жаворонок юный. в молочной пенке небосвод прошелестит страничкой книжной. и лишь, как старый конь, всхрапнет в окошке город неподвижный. и опечалится чело... зола костров... кибиток кожа... да, наше племя все ж ушло без нас
и наше время - тоже...
департамент
Евгений Чепурных-Люкшин
в сером офисе, как в склепе, вдалеке от главных бурь
глушат кофе люди-клерки ( и немножко курят дурь).
одинаковы, как черти, не трезвы и не пьяны,
то ли ляхи, то ли чехи, то ли русские они.
то ли ето марсияне за одежку и еду
ловят цифирьки в экране, словно бабочек в саду.
во стеклянном кибинете при мобильнике-трубе
спит на вахте дядя Петя, отставной майор ГБ,
и похрапывает честно, службой сытою сморен
( то ли ляшский, то ли чешский, то ли штатовский шпиён).
и ползет сквозь жизнь, как льдина, в марсиянские моря
чисто русская кручина ( подколодная змея)...
ждешь их, ждешь...
Евгений Чепурных-Люкшин
журавли улетают с полянки
и за морем живут.
варят кашку, читают Бианки,
бражку сладкую пьют.
ходят к озеру утром, как утки,
средь заморских рябин
и стирают крылатые куртки
порошком "Лоэнгрин".
спят впритык к электрической печке
в чужедальней стране.
видят сверху гусенка у речки
в ностальгическом сне.
ждешь их, ждешь над весеннею Волгой,
на скамье у пруда.
журавли улетают надолго.
иногда - навсегда...
//////////////////////////
С тобой
Евгений Чепурных-Люкшин
А в этом городе так много автомобилей и церквей... Но нету Бога, нету Бога... Хоть свечки ставь, хоть водку пей. Железный блеск Дворца и Рынка. А посреди кольца дорог рыдает глупая былинка, на всех одна. Ей нужен Бог.
Мое невыжженное чудо, сердечко сердца моего, пошли, пошли, пошли отсюда...
Они привыкли без Него.
ничего не случилось, Терпсихора
Евгений Чепурных-Люкшин
танцуй на траве, Терпсихора, под пенье медвежьей дуды.
все глубже беспарусный город уходит под толщу воды.
вот-вот он исчезнет из вида... я вспомнить уже не берусь,
была ль на земле Атлантида, и был ли Советский Союз.
не помню. старинная ржавость сквозит сквозь осколок стекла.
но ты, моя легкая радость, ты точно была и цвела.
в горячей юбчонке цыганки бежала по твердой воде,
а этот медведь на полянке играл и играл на дуде.
рыдали рыбак и охотник, внимали и волк, и шакал.
и кто-то бросал тебе сотни, а кто-то любовь предлагал.
а город, не веруя в милость, уже опустился до дна.
танцуй. ничего не случилось. нас много...
а ты лишь одна...
Шуры-муры
Евгений Чепурных-Люкшин
Первые шуры-муры, непреходящий свет, ревностные амуры, обмороки джульетт. Клеш и "Калинка" в моде. А у Ромео -ха! - от фонаря на морде в синем огне щека.Стоптаны века туфли, вылинял интерьер. Все фонари потухли в окнах СССР.Там до сих пор со свечкой тихонький, словно мышь, ищет стрелу с сердечком чей-то Амур малыш.Всхлипывает несмело, вглядываясь во тьму. Дай свой фонарь, Ромео, чтоб посветить ему. Вот она, расписная, с синим пером стрела. Что я о жизни знаю?
Помню одно: была...
здравствуй
Евгений Чепурных-Люкшин
с тобой
всю ночь бреду сквозь темень,
писк комариный и весну,
и наши две огромных тени
клюют макушками луну.
и, слившись плавными плечами,
стекают в утро, как вода.
и это -
даже не прощанье,
а просто встреча навсегда..
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
