не потерять в суете
Света солнечного поток...
Людмила Парщикова
Света солнечного поток
как потоп на планету хлынет
и пчелы золотой цветок
в лоне лютиковом застынет.
И напьются росы стрижи,
и ежи накатают яблок,
и в бумажную свою жизнь
уплывет по ручью кораблик.
Тополиные патрули
вдоль дороги сомкнутся в стены,
провожая меня с земли
в путешествие по вселенной...
Наш воздушный, обитаемый, летальный!
Людмила Парщикова
Наш воздушный, обитаемый, летальный!
Чем же только этот шарик не пытали,
совершенствуя житейский неуют...
Ни умнее, ни счастливее не стали.
А исчезнуть в облаках, как птичьи стаи,
драгоценные вериги не дают.
То распятья, то проклятья нижут цепи,
то объятья заведут опять в кугу,
то ребёнок, расшалившись на лугу,
из комочка теплой почвы шарик лепит,
на котором, может, жить ещё смогу...
Над водой, затянутою ряской
Людмила Парщикова
Над водой, затянутою ряской,
то ли миг, то ль вечность простою.
Не вспугни нечаянною лаской
душу присмиревшую мою.
Этот берег, желтый и безлюдный,
этот в небо уходящий лес –
самое бесхитростное чудо
в мире расшифрованных чудес.
Может чья-то память растолкует
шум дождя, росу на стебельке
и меня, счастливую такую,
на вселенском стылом сквозняке...
Помню утро забрезжит едва
Людмила Парщикова
Помню: утро забрезжит едва —
в занесённом метелями дворике
появлялся сосед мой с топориком,
на растопку готовя дрова.
Выходил он без шапки, без ватника,
свитерка засучив рукава,
но в любую погоду, однако, я
не припомню, чтоб он простывал!
Не припомню, чтоб он заскучал,
деревянной лопатой орудуя,
он сугробы с беспечною удалью
от крыльца моего расчищал!
И когда выходила я с важностью,
воротник приподняв у щеки,
мне вослед озорные и влажные
безобидно летели снежки!
Обернусь — он в ответ улыбнётся.
Я однажды решила — влюблён!
А иначе зачем до колодца
мне тропинку прокладывал он?
А иначе зачем суетился?!
Но на стылом январском ветру,
прибивая кормушку к шесту,
оказалось, он думал о птицах!
Оказалось, что все ему нравится -
и сугробы, и ветер, и жизнь!
А крыльцо мое — лишь декорация
для весёлой и доброй души!
Так неожиданно светя
Людмила Парщикова
Так неожиданно – светя
подснежником сквозь ворох прели,
апрель, забрызганный капелью,
как несуразное дитя!
Апрель! И все приметы зим
минувших – шали и салопы,
благоразумие и опыт –
упрятаны на дно корзин.
Апрель. И двери на запор.
Иначе дочек не удержишь!
А солнце в каждой луже брезжит
и акварелью пишет двор,
где, как во сне – в руке рука –
плывут, земли касаясь еле
отличница на каблучках
и двоечник с ее портфелем...
Пора понять, что мир не просто
Людмила Парщикова
Пора понять, что мир не просто
из света состоит и тьмы...
Поблекли травы на погосте
прологом будущей зимы.
Уже сквозь изгородь живую
дорога дальняя видна...
Как хорошо, что существуют
осенние полутона.
Как вольно дышится под вечер!
И ноша дня не тяжела...
Невозмутимая, как вечность,
нисходит в душу тишина.
И смирное – уже ничье –
плутает эхо у откосов.
И мир не черен и не розов,
и в том спасение мое.
Спит, согревшись на печи, Емеля
Людмила Парщикова
Спит, согревшись на печи, Емеля.
Муромец на жёсткой лавке дремлет,
подперев дыханьем ветхий кров.
Рано.
Петухи зарю не пели,
и покуда дух не явлен в теле –
не буди, звонарь, колоколов.
Не пугай Вселенную набатом –
пусть посуществует благодать
на планете, по какой когда-то,
может быть, ходила Божья Мать.
Не тревожь уснувшего.
Пусть спит он,
жизнь передоверив небесам.
Не зови воителя на битву.
Час пробьёт – и он проснется сам...
26.01.13
Другие статьи в литературном дневнике:
