Работа над рассказом Случай в Алмалы.

Памяти моей дорогой мамочке
Полине Андреевне посвящается.

Валентина в одном халате, в тапочках на босу ногу,
хотя на улице стоял мороз, быстро выскочила из
дома-мазанки и, как-то странно согнувшись и не
захлопнув за собой дверь, побежала в сторону
больницы.

Вслед за нею в проёме двери показался её муж Елюбай.
Он был настолько пьян, что еле держался на ногах и,
крича диким голосом, напоминающим рычание зверя,
размахивал ножом, сверкающим на солнце:
— Валька! Зарежу! Вернись домой, потаскуха!
Свои угрозы казах кричал по-русски, заканчивая
выкрики матерками то на казахском, то на русском
языке.

Валентина была совсем молоденькой привлекательной
метиской, с большими и чуть раскосыми янтарными
глазами, чёрными изогнутыми бровями, пышными
волосами, цвета воронова крыла, крепкой и статной
фигуркой и стройными ногами, доставшимися ей в
наследство от русской матери.

Что её побудило выбрать в мужья Елюбая, оставалось
загадкой. Он был ей далеко не парой. Отменно некрасив,
очень маленького роста, кривоногий и плюгавенький,
с волосами, словно побитыми молью, с узкими, косыми
и злыми глазками, он отталкивал от себя грязной и
похотливой улыбкой. Немудрено, что Елюбай жутко
ревновал свою красивую жену, на которую, конечно,
заглядывались мужчины, бил её смертным боем, после
чего она ходила в синяках, пряча глаза от людей,
словно была в чём-то виновата. Несмотря на всё это,
коротышка сам был не прочь покувыркаться с какой-нибудь
пьющей дояркой вольного поведения в стоге сена...

Небольшое поселение Алмалы считалось мясо-молочной
животноводческой фермой, относящейся к Андреевскому
району Талды-Курганской области, где Елюбай работал
скотником, а Валентина — дояркой. Было начало тысяча
девятьсот шестьдесят девятого года.

И вот сейчас Валентина бежала по направлению к
медпункту, неестественно наклонившись к ногам и держась
обеими руками за низ живота, оставляя за собой на снегу
кровавый след...

Медпункт, которым заведовала фельдшер-акушерка Полина
Андреевна, исполняющая в ауле Алмалы обязанности врача,
находился в просторном одноэтажном доме, разделённом
на две половины. С одной стороны помещалась сама больница,
состоящая из прихожей и светлой комнаты, где вёлся приём
больных. В другой части дома располагались две большие
жилые комнаты, отведённые для семьи врача.

Валентина влетела в приёмную и, вдруг осев, рухнула
на пол, не добежав до кушетки. Полы халата, залитые
кровью, распахнулись, и врач ахнула: из распоротого
живота, который зажимала беглянка, виднелись внутренности,
местами вываливаясь наружу. Кровь тонкой и быстрой
струйкой сочилась из пореза, заливая живот и ноги беженки.

Женщина была в памяти, но лицо её с каждой секундой
бледнело на глазах присутствующего медперсонала. Она
стонала и, заметно слабея, тихонько лепетала:
— Полина Андреевна, милая, спаси меня... Полина Андреевна,
спаси меня, умираю... спаси меня... я умираю...

- Валя! Ты не умрёшь... Всё будет хорошо! Ты не умрёшь!
Держись, милая! — успокаивала врач бедную женщину, в то же
время лихорадочно соображая, как ей поступить и как
предотвратить эту огромную кровопотерю... Как остановить
кровь?! Вместе с санитарками, дородной украинкой Марией
и казашкой Динарой, она подняла раненую, уложив её на кушетку.

Полина Андреевна, конечно же, не была хирургом: она была просто
фельдшером-акушеркой и занимала должность врача по многолетнему
стажу работы. Но нужно было спасать эту молоденькую женщину,
и, быстро сориентировавшись, открыв бикс, врач взяла раствор для
обработки раны и марлевые тампоны. Обработав порез насколько
это было возможно, она внимательно осмотрела его: он был длинным,
но глубоким только в одном месте, из которого и вываливались
внутренности (радовало то, что они не были задеты). Медлить было
нельзя: Валентина лежала, широко раскрыв глаза, которые казались
чёрными и огромными на белом, как мел, лице. По животу стекали
так же капельки крови, хотя в лежачем положении уже помедленнее.

Полина Андреевна достала шприц из продолговатой металлической
мисочки, в которой они кипятились с иглами и другими медицинскими
инструментами, молниеносно набрала в него нужное лекарство
и ввела внутримышечно раненой женщине обезболивающее... Затем,
немного подумав, взяла из той же посудины прокипяченную иглу
с шёлковой нитью и, заправив синий виток кишки, видневшийся в
глубоком разрезе живота, сделала два стежка, прихватив кожу с
обеих сторон. Валентина, вскрикнув, машинально хотела схватиться
снова за живот, но врач отвела её руки и сказала:

— Валентина, придётся потерпеть... Надо кровь как-то остановить...
Терпи, милая! Как я смогу тебя довезти до района, если ничего
не делать?

Поставив Валентине ещё несколько уколов, Полина Андреевна с
помощью санитарки Динары сделала раненой тугую и плотную повязку
вокруг туловища, обхватывающую живот со спины...

— Мария! — обратилась она ко второй санитарке. — Бегом, милая!
Быстро запрягай Барона: надо везти скорее Валентину в район!

Мария, расторопная молодая санитарка, несмотря на свою полноту,
за несколько минут запрягла в сани рослого, крепкого коня
шоколадной масти, выделенного специально для аульного медпункта.
До районной больницы, что находилась в посёлке городского типа
Андреевка и куда Полина Андреевна собралась везти раненую, было
более сорока километров...

Кое-как натянув на притихшую Валентину женский меховой тулуп,
всегда выручавший врача в поездках к чабанам, тёплые просторные
гамаши и надев ей валенки на ноги, с горем пополам уложили
больную на сено в кошёвку*. Та немного успокоилась под действием
лекарств и лежала, тихонько постанывая охрипшим голосом...

Полина Андреевна, наспех накинув на себя шубку и укутавшись
пуховой старенькой шалью, села рядом с больной в сани и,
перекрестившись, тронула вожжами застоявшегося коня:
— Но-о, Барон, не ленись, трогай! Выручай, дорогой!
— Как же Вы одна, Полина Андреевна, поедете в ночь? —
запричитали обе санитарки. — Вдруг что случиться? Возьмите
кого-то из нас!
— Нет, никак нельзя: Барону тяжело будет, быстро не
сможем ехать... Время потеряем!

Конь с места тронулся рысцой... Тем временем началось смеркаться.
— Хоть бы успеть выскочить на трассу до темноты, — думала
про себя Полина Андреевна. — Тут всего-то пять шесть километров
по степи, — успокаивала она себя, — да и волки, вроде, уже не
бегают стаей. Отгулялись.

Дорога, на счастье, была торная, ничуть не занесённая снегом:
несколько раз в день ездили трактора, завозили фураж для скота.
Приезжал в Алмалы и молоковоз, для того чтобы отвезти в район
надоенное молоко... Полина Андреевна радовалась, что кошёвка
летела с хорошей скоростью, и не нужно было пользоваться плёткой,
подгоняя коня. Барон же, словно чувствуя свалившееся несчастье,
мчался по накатанной снежной дороге не хуже, чем машина.

Полина Андреевна, благодарила Бога, когда они выехали на трассу.
Здесь уже было не страшно, хотя наступила ночь. Её обгоняли машины,
но Барон не боялся, потому что за несколько лет он привык к шуму
тракторов и машин. Валентина издавала непонятные звуки, временами
стонала, но терпела и ни о чём не просила... Она, видно, понимала,
что потеря времени может грозить ей смертью.

Как быстро доехали они до районной больницы и сколько времени
потратили на дорогу, знает только Бог, потому что не до того было,
чтобы высчитывать это время...

Вбежав по высоким ступеням в больницу, Полина Андреевна вызвала
дежурного врача, на ходу объясняя случившееся... И снова — счастье!
Оказалось, что и хирург вместе с дежурным оставался на ночь
в стационаре. Валентину, которая была уже без сознания, срочно
определили в операционную.

Потеря крови оказалась почти смертельной. Над Валентиной хирурги
бились несколько часов, чтобы возвратить её к жизни, и она всё-таки
выкарабкалась с того света. Рядом находилась и Полина Андреевна,
попросившаяся в операционную.

На следующий день мученица, придя в себя, слабым голосом,
в котором содержался вопрос, произнесла:
— Я живая? — и, уверившись в этом, уже обрадованная, воскликнула:
— Надо же, я живая! А где Полина Андреевна, моя спасительница?

Полина Андреевна в это время лежала в ординаторской, уснув крепким
сном на кушетке после благополучного исхода операции.

Время шло. Валентина выздоровела. Но долго потом хирурги, как
и все люди, знавшие об этом несчастном случае, удивлялись смелости,
находчивости маленькой женщины, отважившейся на такой опасный,
рискованный и такой благородный поступок.

Эпилог.

Валентина, выписавшись из больницы, вернулась в Алмалы и часто
приходила в амбулаторию к Полине Андреевне, стараясь в знак
благодарности помочь ей в работе. Между ними завязались почти
родственные, очень добрые отношения, которые сохранялись долгие
годы, вплоть до отъезда врача из аула.
Елюбая, мужа Валентины, посадили в тюрьму. Неизвестно, сколько
он отсидел лет и остался ли жив. Этого никто не знает.

Продолжаю редактировать...

Другие статьи в литературном дневнике:

• 20.02.2023. Работа над рассказом Случай в Алмалы.