Имбецильное королевство кунсткамерыДушный мрак Вам, книжнецы и борзописцы, упорные извергатели печатных букв о непечатном - "Восмертовляйтеся", - говорю Вам! Ибо беспокойный дух из лампы обратил пристальное внимание на литературу мерзостных безумцев (липких и копошащихся в кишках Ваших мыслей) - уже в который раз он копается в помойках человеческих душ в поисках метафизических артефактов. -злые вы.. Чей утонченный нюх не готов втягивать в ноздри падаль - милости просим покинуть нашу выгребную яму прямо сейчас.. но тех, у кого защемило сердечко от предвкушения, мы попросим располагаться среди отбросов, и ждать омовения сточными водами человеческих девиаций, психопатологий, и просто насладиться передвижным будуаром внутричерепного дурдома! Сегодня Вашим многоопытным гидом и любезным проводником в подвал человечьей психики, в этот сырой каземат сюрреалистического ужаса и квазиистерии выступит книга "Шатуны", написанная Юрием Мамлеевым - врачом и пациентом Вашего жадного до скудоумного любопытства разума. Начнем же наши приготовления.. Первое мое знакомство с автором состоялось в "Крыльях ужаса", ужаса "летящего на крыльях ночи". И, поскольку, "Шатуны" написаны примерно в том же ключе, поднимают схожие вопросы, я позволю себе процитировать части своих написанных ранее абзацев, а именно: передо мной был поставлен вопрос - помогает ли увидеть "изнанку" людей и несет ли веру в человечество подобная проза, несмотря на описания уродства плоти и духа? Своеобразная, конечно, манера у автора - местами афористично и фарсово-комедийно, наполнено истерией, идущей из осознания нашей конечности на краю небытия. Герои испытывают инфернальных ужас перед пустотой смерти и бессмысленностью земного жребия. Автор, видимо, предлагает излечится от страха, идя ему навстречу. Как писал Блок: "Лишь сырая каплет мгла с карнизов. И который раз, смеясь и плача, Когда-то я слышал, что смерть - это шпоры, она подгоняет нас успеть в жизни больше. Да? И чего же тогда смертники впадают в инертность, в кататонию, сознание неизбежного конца мне кажется наоборот обесценивает все. Книги Мамлеева - мир кривых зеркал, гиперболизирующих уродство, где каждое маленькое несовершенство способно раздуться как брошенный труп на солнцепеке, и заслонить собою всю привычную реальность. Провокационный вопрос - может ли падаль быть красивой, откуда внутри людей побудительные мотивы к саморазрушению? Красота и уродство идут рука об руку, они выражаются и проявляются лучше всего теми, кто постоянно балансирует на их границе, прыгая с одной ноги на другую. Именно "пограничные" имеют шанс познать, что истинно, благодаря постоянному контрасту несовместимых сил в их восприятии. Но Мамлеев непреклонен - его миры наполнены уродливыми гротесками, где если и попадается нормальный персонаж - он высмеивается всеми исподволь.. Потому что среди всеобщего безумия, ненормален всегда тот, кто в меньшинстве. "Но дьяволы ночи разбужены тьмою: И с гнусной толпою в грязи тонет век, Центральной осью обеих книг является косая старуха - смертушка. Федор Соннов главный герой Шатунов - патологический маньяк, убивающий для того, чтобы найти ответы на экзистенциальные вопросы. Любит посуесловить над покойником, а после схорониться у родной сестры Клавочки, которая не менее Феди двинута на головушку.. И все бы ничего, но их дом находится в тесном соседстве с семейкой, которую соберешь не в каждой палате - идиоты, дауны, себяеды, нарциссы, помоечные шлюшки и ненасытные йобари - имбецильное королевство. Ко всему прочему в семействе Соннова появляются гости - эзотеричка Аннушка и компания: садистики, философы мракобесцы, быки без понятия - гыыыы! Зверинец подобран со вкусом.. настоящий зоопарк епанашек, прости мя йобсподи грешнаго! Перед нами разворачивается постановка театра абсурда, жуткий психопатический гротеск, погружающий в тихий-тихий ужас.. и вместе с тем - по ходу чтения вы начинаете потирать потные ручки и гаденько так хихикать.. Что-то дремлющее внутри проснулось и обозначилось в вас самих (и подленькие мыслишки выпирают откудовато извнутри как проголодавшийся половой член) - вы точно такой же, но еще не дошли до ручки, как герои книги! "Где смерть - там и правда", - пишет Мамлеев. Именно перед явственным концом раскрывается подлинная глубина человеческой ничтожности, рушатся все красивые идейные постороения.. не зря пелось: "смерть это то, что бывает с другими". Раньше говорили: "есть за что умереть, значит, есть за что жить", но нынешний век остался без вечности в небе - никто не верит в бессмертие где-то там глубоко внутри себя (уж слишком вопиюще об этом глаголет как наука, так и интуиция, иначе бы на похоронах радовались за окончание пути в плоти). Поэтому трусливый век пришел на смену времени героев.. а "время героев умерло",- говорит воин в фильме Беовульф. "Век волкодав стал крысолов" и мы мельчаем! Полноценно анализировать "Шатунов" я не могу и не буду. Искренне считаю, что подобную литературу не стоит читать - особенно восприимчивым и впечатлительным. Никто не знает какой крен она способна дать в неустойчивой психике. Сегодня (после чтения Мамлеева) хочу писать каждой женщине как обконченной соске и дворовой потаскухе, которая вытирает налипшую сперму волосами и отого они заскорузлы. Вряд ли это хороший знак, поэтому на таких книгах надо предупреждение писать: "опасно для вашего здоровья". У автора подозрительно глубокое понимание психологии убийцы - неплохо было бы проверить не маньяк ли он сам!? Нормальный человек не будет писать о таком. Канатчиковой даче и не снились даже подобные отклонения, завязанные в основном на сексе и потустороннем. Большей частью именно сексуальные.. хотя герой вроде бы убийца - и среди них кажется самым нормальным - дико, не правда ли!? Сами его убийства не акцентированы очень уж ярко. По сути мы являемся свидетелями одного преступления и намерений к нескольким другим. Особенно ему вспоминается убийство читающего стихи поэта в осеннем парке - ловлю себя мысли, что согласен, и тоже поубивал бы их всех, поэтиков.. просто уверен, что стихи там были дерьмовые. Иначе они бы заворожили убийцу! Качество поэзии надо проверять по способности остановить чтением маньяка с ножом. Ух ты, идея ништяк! Какое бы вы прочли в данный момент произведение? Есть у вас чем остановить роковой удар? Агаааа.. я знаю.. не у многих есть. Нужны резкие, короткие строки.. Не зря же советуют на медведя кричать - маньяк, он же как шатун, не залегший в спячку. Произведение является творением гнилого разума с гнилыми мыслями, в нем поэтический попизм и мракобесье, дичайшие уродцы, выползшие из подсознания (лучше всего отразит книгу картина Маттиса, где красные фигурки людей водят безумный хоровод).. кажется за все годы моей жизни, я и на один процент не нафантазировал подобной каши - что там дракулы и сатанишки..? Тут хуже, тут гаже - люди! Наши потенциальные соседи и собеседники. Что ждет вас на страницах романа? Умерщвление кошек и собак, множественные аборты, произведенные ошпаренным кипятком половым членом, помоечный секс, безумный хоровод идиотов, замещение личности в домашнюю птицу, пожирание самого себя (автоканнибаллизм), минет скопцу несовершеннолетней девочкой (вот уж ох*уительно! не зря говорят про мужиков - куннилингус это лизать пустое место.. а тут воображаемый член сосут), клинический нарциссизм, мастурбация головой живого гуся (а потом его пожарили и съели), йобнутые могильщики, хоронящие сами себя, шезлонги для отдыха в виде могил и так далее. Читая "Шатунов" создается впечатление, что ты осужден и попал в чистилище. Вытрезвитель для человеческой души. Вы верите в сказки и добро, вы верите в людей, в их человечность? Вас пихнут мордой в такую грязь, что на контрасте с героями тот, кто казался вам раньше гаденьким человечишком - станет натуральным идеалом! Не раз имел я опыт обращения к подобной литературе - повидал и садизм де сада, и секс с калеками у миллера, и оды труположеству и смерти у симмонса.. можно дополнительно вспомнить и русский фильм "страна оз 2015" - он наилучшим образом визуализирует мерзотность атмосферы данной книги, а отрезание члена у любимого мужчины припоминается в "Империи чувств 1976 " (кто не видел, рекомендую). Пожалуй, я просто заткнусь и поцитирую:
Утренняя чистота охватила его плоть, проникая во внутрь, в легкие. Но Федор думал об одном: об убийстве. - Радость великую ты несешь людям, Федя! - прокаркала ему вслед старушка Ипатьевна (она в курсе какую именно!). Им очень нравилось, что он рыл могилы хохоча. На этот раз Падов уговорил их оставить его на одну ночь в подвале вместе с покойницей, молодой, блаженной девушкой лет семнадцати. От радости Падов так напился, что эта ночь прошла не совсем на уровне. Всё же он при свечах читал по памяти стихи Блока над ликом отошедшей; щекотал ей пятки; с лупой всматривался в глаза. Наутро девушку хоронили; и правда даже в гробу она выглядела сексуально, конечно с мистическим оттенком. За свою трехлетнюю службу этот могильщик совсем ошалел, полагая, что все время хоронит самого себя. Он даже не понимал где и в каком состоянии сейчас находится, так как считал, что с каждой новой смертью уходит в следующий загробный мир и таким образом оказывается на том свете в степени, примерно равной числу себя-покойников, которых он хоронил. Попив чайку, они разговорились о потустороннем. Аннушка вообще страсть как любила отдаваться мужчинам, которые отличались наиболее бредовыми представлениями о загробном мире. В таком состоянии они, прижимаясь друг к другу, поглаживая нежные тельца, в полу-сладости, очень любили копаться в различных детальках потусторонних миров, развивая отдельные, известные положения или переделывая все по собственной интуиции. Толя, когда входил в экстаз, даже чуть подпрыгивал, мысленно совокупляясь с Высшими Иерархиями. А Аннуля кричала: "безумие, безумие!" Великолепен же был их вид, в кроватке, когда они высовывали из-под одеяла свои голенькие тела и кричали друг на друга: "безумие, безумие!" Аннуля представляла себя в том виде, когда впервые после смерти к человеку возвращается сознание и он, незримый для живых, еще может видеть этот мир, но в качестве мира "теней"; ей почему-то до спазмы становилось жалко свой труп, который она могла бы увидеть с того света. "Я украшу его загробными цветами; или сяду на нем верхом, невидимо; вперед, вперед... в просторы", - бормотала она в Толино ушко. Толя задергался и прошипел, что его давняя мечта - совокупиться с собственным трупом; и что он уже сейчас чувствует теплый холод этого акта. А наутро, в глубоких и мягких лучах вялого и негреющего солнца, они выглядели устало и упадочно. Игорек, желая угодить своим мэтрам, подавал им кофе в постель. А Толя, любивший после безумств и взлетов, уходить в тягучий и беспросветный маразм, лежал и не вынимая члена из тела Анны, дремал, попивая кофеек... Время, проведенное наедине со смертью - необратимо калечит психику. Наконец, плюнув, он подобрался к двери и, толкнув ее, заглянул. Он ожидал все что угодно - слезливого труположества, минета с мертвым членом, чудовищных ласк, но не этого. Клавуша мирно сидела - задницей в ногах трупа, при свечах - и аппетитно поедала шоколадно-пирожные торты, которые она один за другим уставила на мертвеце. Она говорила и о мире в целом, как о хорошей-де, летящей вверх тормашками избенке, прочно охваченной ее крепким и всеобъемлющим разумом. И сурово грозила кулаком вдаль. Как говорят, аскетизм рано или поздно неизбежен. Ведь надо же обуздать это чудовище внутри себя. К тому же, и чистый Дух вне эротики. (Надо же.. я пришел именно к тому же! Это все бабы виноваты - жалеют дать поебаца) Некий свет как планета, взошел в нем: то было родное, сияющее, непостижимое Я, таинственное, бесконечное и единственно реальное среди всей этой шевелящейся помойки полу-небытия. Он видел "над своей головой" - точно поток звезд, точно острие бессмертного Я, которое "выходило" из тела как из своей теплой постели. И его тянуло пронзить это родное, духовное "я" своим членом, охватить спермой как фонтаном, потопить его в неге и в неповторимой, содрогающейся ласке за то, что оно - его "я". (Нарцисс занимается с собой сексом перед зеркалом. Одна из наиболее подробных и запоминающихся сцен в книге, я ее описывать не буду, читайте сами): Если бы Извицкий возился с любовницей или с кем-нибудь еще, он, не задумываясь, прикончил бы обоих; но... убить человека, который так любит себя; любит неистово, до умопомешательства, до слез; это значило бы прервать жизнь столь чудовищно-самовлюбленную, представляющую для самой себя не только сверхценность, но и абсолют... У кого бы поднялась на это рука?! Ему почудилось, что умирая этот человек будет лизать собственную кровь, как сперму, как истекающее наслаждение и плакать такими слезами, от которых перевернется мир. Наша тварность может быть иллюзией; по существу это вера; решительно утверждать можно только то, что мы как будто не знаем откуда появились; поэтому мы имеем право, такое же как и вы, верующие в творца, верить в то - ибо это для нас предпочтительней - что мы произошли из самих себя и не обязаны жизнью никому, кроме себя. Все в "я" и для "я"! Я хочу сказать об усладе солипсизма. Причем, это особенный необычный солипсизм... Так вот, - тебе никогда не познать, понимаешь... никогда, какое наслаждение считать себя не просто центром мира, но и единственно существующим... А всего остального - нет... Тень... И даже не тень, ...А как бы нет... Какая это радость, какое самоутверждение... Никакая гениальность, никакое посвящение с этим не сравнится... Подумай только, вживись, столкнись с этим фактом - ничего нет, кроме меня, - ноздри Анны как-то даже чувственно задрожали от наслаждения. Солипсизьм - слово-то какое, - утробно захихикал Падов. - Правда, Аннуля, в самом этом слове есть что-то склизкое, тайное, извивное... Даже сексуальное. Анна захохотала. - Представляю себе: два солипсиста в постельке, он и она, - Аннуля подмигнула Падову. - А недурственно: любовь между двумя солипсульками. Из кухни выползла девочка, онанирующая на игрушечном коне. Вы тут развернули целую психологическую теорию, которая изображает меня малодушным недоумком. По-вашему выходит, что вся моя деятельность объясняется паническим страхом перед смертью, у которой я выторговываю отсрочку, делая ей человеческие жертвоприношения. Полноте, зачем же недооценивать и принижать противника? Возможно, когда-то я и в самом деле боялся умереть, но это было очень, очень давно - за много лет до того, как каменные стены каземата вытравили во мне все сильные чувства, кроме одной, наивысшей - быть Богом. Длительное одиночное заключение отлично способствует усвоению той простой истины, что на свете ты - один, вся Вселенная - в тебе, а стало быть, ты и есть Бог. Захочешь - Вселенная будет жить. Не захочешь - она погибнет, со всем, что ее составляет. Но если я Бог, то я должен властвовать, не правда ли?
Почему людей влечет читать это? Ответ должен быть в самих книгах. Пока что я пополняю коллекцию помоечных писателей новым именем - Мамлеев встает на одну полку с: Бергбедер, Паланик, Буковски, Елинек, Де Сад, Миллер - правда многие из них поталантливее будут, с другой стороны с подобным Мамлееву инвентарем никто из них напрямую не работал. Они разные. Но ни одну из этих книг я бы не назвал любимой. Они будоражат - это верно, но перечитывать что-то не тянет. Удивительно, что автор пренебрег человеческими выделениями и зоофилией (хотя секс с гусей можно пожалуй приписать сюда, но он не прописан подробно). Невероятно, что наши эзотеры не стали вызывать духов и проводить черных месс - недостача по моему мнению. Если уж погружать читателя в мерзейший мрак, то наивысшего качества. Именно поэтому я снял много баллов с произведения. Оно даже в своей нише не добилось нужной "низины" - недостаточно пало. Поэтому, не упрекайте меня, что я мерял неправильной линейкой - если у вас маньяк в центре сюжета, то почему он не разматывает кишки, и не ищет куда подевалась только что остановленная им жизнь? Уже пропитавшись всем этим, я готов подбросить автору еще парочку свежих идей - карнавал и оргия в морге, например.. очень красочно. Все украшения вынуты из трупов из развешаны повсюду. Дамы ходят в расшитых членами платьях, а мужчины закусывают фаршированными влагалищами (внутри глазные яблоки или яички а-ля натюрэль - по вкусу) умерших девушек, изнасилованных в девичестве.. Ой... кажется что-то со мной не то.. что-то не то.. нельзя мне такое читать. На карнавале все пьют свежую кровь младенцев и вместо масок носят срезанные с живых людей лица, вместо париков аналогично - скальпы. В углу, украшенная серпантином высится насранная общими усилиями "говняная елка" - чтобы она не растеклась ее дегидрировали фенами.. и флюиды праздника заполняют весь банкетный и бальный залы. Наши гости поймали живого патологоанатома и, угрожая ему пыткой, заставили сделать вскрытие самого себя, попутно закусывая жареными канапе из клиторов.. и запивая вагинальным соком - свежим добытым прямо из под сношающего их члена. "Карнавал кружится, праздник - у танцоров нету сил!" В центре общего стола - два самовара (мужчины без рук и ног), гости переодически наливают себе из краника внизу что-то по цвету напоминающее пиво! Коронный номер сегодня "Леди Годива", отдавшаяся коню - из ее разорванной промежности струится кровь и сперма, которую слизывают приведенные кем-то на праздник дрессированные волки. Один знак - и они разрывают леди на части, а гости аплодируют. В качестве освещения сцены используются лампы для проведения операций - очень мощные софиты со светофильтрами. Устав от созерцания драмы, гости желают веселиться - и наш морг звенит веселыми колокольцами шутов, пихающих свои члены в рот беззубым старухам.. пока другие поджигают, идущие у них сзади выхлопные газы! Специально для этого погасили свет. Пришло время выбрать короля и королеву бала. Целую неделю наши гости собирали сопли и гной, чтобы сделать из них аппетитный торт для победителей! Вау! Настоящая литература.. я просто гений пера. Может пора меня напечатать и заплатить уже, чтобы я не ел шелушащуюся на голове перхоть? Пора-пора, товарищи издатели. Дайте мне аванс, и вам будет такая книга, что содрогнется небо - видимо нынешним людишкам ничего иного не нужно, соревнуются в том "кто громче пёрнет, кто дальше плюнет, кто выше вздёрнет - земля смердит до самых звезд" (Летов Егорка пел). А для себя.. ну его нафиг.. для себя я лучше что-нибудь о красивом напишу. Не то что здесь: http://www.stihi.ru/diary/forceoflust/2016-05-20 © Copyright: Джинн Толик, 2018.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
