Где Вы теперь? Кто вам целует пальцы?
Еще ль при вас испившийся Верлен?
С кем Вы теперь играете в скитальца,
Всего лишь жизнь прося у них взамен?...
Я все никак не могу забыть кино про двух сумасшедших талантливых поэтов, рылась вот в инете и натолкнулась на стихи некоего Джокера в фиолетовом, мне они показались такими искренними и любящими, посвященные Артюру Рембо))).
Некто Джокер в фиолетовом
«Почему так тесно в этом мире, мама?
Я хочу стать всем. А не могу – собой.
Каждый шаг мой отмечают то столбы, то ямы,
Мне исполнилось шестнадцать, и я борюсь с судьбой.
Боже, почему так тяжко на душе и сердце?
Это все придумал ветер, бьющийся в окно.
Есть другое там, над нами, - верьте! верьте! верьте!..
Но это все не очень важно, даже все равно.
Бесполезны. Вероятно, и слеза и ропот,
Неужели все мы, люди, - пища для гробов?..»
… Сквозь все дни мои и ночи слышу этот шепот,
Скрип пера в руках мальчишки – Артура Рембо .
Нояб. 1998
*** AR
Век девятнадцатый – век войн:
Франции любвеобильный Амур, -
Европу кроит Наполеон,
Коммуна, врываясь, громит Лувр.*
Выше стяги, пальба слышней:
Дан день, чтобы придти в себя.
Но сгорают сердца детей
Рожденных двадцатого октября.
О, дорога на Шарлевиль,
Где каждый камень знал твой сапог! –
Пока Парижа густая пыль
Стлалась под следы мальчишеских ног.
Пока ты мерил шагами свет,
Не видя Света в квадрате стен,
Когда запивал абсентом «нет!»
Твое упрямое Поль Верлен.
Так было, так будет! Горят сердца
В поисках рифм для привычных слов,
И всходит над грешной страной Стрельца
Альфа созвездия Гончих Псов.
Нояб. 1998
______________
* Не совсем, конечно, верно, с точки зрения истории – Коммуна громила Лувр в 1792 году, но революции во Франции гремели аж 1875 года.
*** A.R.
О, лик ваш иконописен
До ангельской глубины.
Бесчестно-красивый изверг,
Зачем вы мне так милы?
Что делать? Улыбка ваша,
Где лучик покорно стих,
Мне жгучего солнца краше
И краше – увы! – других.
В чем дело, понять не в силах,
Ищу хоть один изъян:
О, был бы ваш лик, любимый,
Чуть меняя осиян –
На родинку, на полвзгляда,
На росчерк один бровей…
Такие каменья наяды
Хранили на дне морей! –
Но ваши глаза прекрасней
Огранки бесценных грез.
Какой же великий Мастер
До наших сердец донес
Глаза – из жемчужной сини?
О, вам все грехи простят
За этот бесчестно красивый,
Бесценно красивый взгляд!
Нояб. 1998
*** AR
Юное тело твое – под нож:
Вот и расплата за все стихи!
Юные мысли твои – для рож
Не осознавших глубин тоски.
Артур, пожалуйста, подожди, -
Не торопи колесницы лет!
Над Шарлевилем прошли дожди,
Только тебя в Шарлевиле нет.
Кончено! пройдено! прожито…
Но в перекрестье иных миров
Юный мальчишка в дырявом пальто
Поит душой перевязь стихов.
Нояб. 1998
*** AR
Жаждой моей опоенный,
Бессонницей моей сонный,
Жестокий и вечно-юный,
Выйди на берег моря.
Пусть волосы тронет ветер,
Час будет спокойно-светел,
Следы останутся в дюнах,
Там, где небес раздолье.
Чайки кричат о воле,
Где нет ни беды, ни боли,
И только стихи, рождаясь,
Душу приливом тронут.
Лови же губами воздух,
Как в нимбе, купаясь в грезах!..
А жизнь, словно белый парус,
За горизонтом тонет.
Нояб. 1998
*** AR
Где-то у гибели на краю –
Легкое имя и вздох «люблю»,
Легкое имя как легкий вздох…
Ты примерещился средь дорог.
Краска ложится на полотно –
Кто нас рисует, не все ли равно?
На полотне среди звездных искр
Ты проступаешь, а рядом – мир.
Да или нет… Но в молчание суть.
Нет или да… И еще чуть-чуть:
Кто-то замрет перед ним, не дыша.
Легкий мазок позади – душа.
Где-то над нами идут часы,
Чтобы навек избежал грозы
Юный мой ангел. Ангел без крыл…
… Чтобы Корабль плыл …
Нояб. 1998
*** AR
Но лучше меня о тебе не напишут
Поклонники ль тела, поклонники ль стиля –
Там каждое слово покажется лишним
В поэме «Как Вечность поэта сгубила».
Чужие стихи не обнимут за плечи,
Они не ревнуют – как глупо! – к Верлену.
А я - ты же видишь! – пишу каждый вечер,
Как будто снимаю с души моей пену.
Артур, мое горе!.. В сиянии ритма
На весь твой цинизм нахожу оправданье:
Стихи – не реклама, стихи – не молитва,
Труднее нет ноши, чем тяжесть познанья.
Запоем читая твои «Откровенья»,
Пишу тебе так, как другие не смогут,
И вот оно – краткое счастье мгновенья –
Следы по пыли шарлевильской дороги.
Нояб. 1998
*** AR
Он – словно юный свет,
Живущий в отраженье
Бесчисленных планет
Незримого движенья…
нояб. 1998
*** AR
Любовь ли это или блеск зарниц,
Единство на двоих одной души?
А может, льдистый кварц из-под ресниц,
С которым мне по вечности кружить?
Что это, Боги? – юная игра,
Которую придумал нам Парнас,
А мы – его шальная детвора,
И все загадки созданы – для нас?
Быть может, ты все это описал
И сжег в огне на старой ферме Рош,
И тот хирург, что плоть твою кромсал,
Теперь в меня нацеливает нож?
Артур Рембо … И в этих двух словах
Был заключен какой-то высший смысл.
Нам встречи – в Озареньях или снах,
В твоих стихах определила жизнь.
Так что это? Твои семнадцать лет
Меня томят на гибельном краю?
Твоя улыбка – вот и весь ответ,
Твои стихи – вот все твое «люблю».
Нояб. 1998
*** AR
Твое имя кому-то пустой звук,
Для кого-то – французской поэзии знак,
Для меня ты, Артур, последний друг
На замкнувшемся круге ссор и драк.
Неизвестно кому и когда тужить,
Призывать одиночество и друзей,
Только мне без тебя и недели не жить
В смастеренной мною же клетке дней.
Говорят, я прощаю тебе весь бред,
Но мы шкурой почувствовали с тобой,
Что там рвется в груди, когда тет-а-тет
Говоришь о встрече с Предвечной Мглой.
Слишком много общего на двоих,
Чтобы резать душу на два куска
И себе внушать, что похожий стих
Диктовала разная нам тоска.
Слушай. Артур! Мой светлый до боли грех,
Мне любить тебя вечно не за дерзость фраз –
Это строгая Вечность, минуя всех,
Через тысячелетья сводила нас…
нояб. 1998
*** AR
Я превратился в баснословную оперу…
AR
Я люблю тебя, Артур, и внемлю
Так, как волны – пьяному кораблю,
Как миры – Озареньям твоих ночей,
Как бессонница – тонким мечам свечей.
Как листва внемлет ветру в полночный час,
Я внемлю вам, о кварцы недетских глаз,
В Никуда смотрящие, в призрак стен, -
Я внемлю вам, как некогда Поль Верлен.
И до смертного часа застыну так,
Буду слушать средь чуждых пиров и драк,
Средь досужей молвы шарлевильских дур –
Только эту оперу, мой Артур.
Нояб. 1998
*** AR
Он был весел, красив и нежен…
В звездном свете – как в серебре
Он похож на упрямый подснежник,
Распустившийся в декабре.
Он пришел почти ниоткуда,
Бесконечно неотразим.
Я любуюсь на это чудо
И не знаю, что делать с ним.
Дек. 1998
*** AR
Я влюбляюсь в тебя каждый день,
В каждой новой твоей ипостаси –
Расцветает в снегах сирень
На огнисто-алом закате.
Это вечность свенчала нас
И теперь разделять напрасно:
Никуда не деться от глаз
Очарованных и прекрасных.
Дек. 1998
*** AR
Где Вы теперь? Кто вам целует пальцы?
Еще ль при вас испившийся Верлен?
С кем Вы теперь играете в скитальца,
Всего лишь жизнь прося у них взамен?
Вы помните?.. Да нет, давно забыли…
Но все равно! Я помню и сейчас –
И дикий нрав, и нимб, и хрупкость крылий,
И что-то неземное в блеске глаз.
Апр. 1999
*** AR
Что это было? Наитье сердец,
Спаянных вместе и вновь разлученных?
Жизнь умирания? Больше, чем смерть?
Зимние звезды за гранью балкона?
Только стихи? Озарения фраз?
Жизни случайность? Случайность везенья?
Было ли с нами? Не было нас?
Страсть без любви иль любовь без сомненья?
Месяцы ль, годы ль прошли с этих пор?
Может, приснилось (ведь многие – снятся)?
Может, по небу летел метеор?
Может быть, слезы под маской паяца?
Что? Вечность? Безмерность? Момент?
Сказка? Безумие?..
- Просто абсент.
Апр. 1999
*** AR
В серо-голубых глазищах Арти
Шарлевиля страшные пожары –
Никуда не скрыться и не спрятать
Мир – они так голодны и яры.
Все живет, кружась в одном стремленье
Выразить невыразимость сути.
Но смеясь и плача, юный гений
Рифмами невыразимость крутит.
И ложатся строчки на бумагу,
Сотню лет тревожа души наши –
А в глазах страданье белым флагом,
Пламенем белесым дико пляшет.
Июль 1999
*** AR
Злой ребенок, ребенок юный,
Как в тебе все прекрасное – страшно.
Ренессанса оживший рисунок,
Где ты? в нынешнем? во вчерашнем?
Ты так юн, что я чувствую старость
В каждом взгляде уставшего мира.
Но к чему эта жгучая радость,
Разносящая стены квартиры?
И опять через пропады сердца
Я поймаю слепительность взгляда –
Верноподданный страсти и смерти,
С возвращеньем «Сезонного Ада»!
Наглотавшись любви как абсента,
Перебрав с ядовитой микстурой,
Снова встречу на гранях момента
Серафима без крыльев – Артура.
Июль 1999
*** Артуру Рембо
Мне до Шарлевиля три тысячи дней
И пешком, боюсь, не дойти.
Я устану спрашивать не-людей
О звезде на моем пути.
Мне до Шарлевиля три тысячи лет
Занесенных пеплом сердец.
Так давай же спросим на весь тот свет,
Что начало есть, что конец.
Мне до Шарлевиля три тысячи зим,
Белый снег ложится легко…
Мальчик мой, мой агнец, приемный сын!
Как же мне до тебя далеко!
Но когда взойду я на ферму Рош,
Позабыв, насколько устал,
Улыбнешься, скажешь: «Пришел? Ну что ж!
Посмотри, что я написал».
Янв. 2000
*** Артуру Рембо
Да, нам редко бывало сладко,
Наши праздники – те не в счет.
Ты смеялся: «Купи лошадку,
Да купи же лошадку, черт!»
Я тебе покупал погони
И бессонницы на заре,
Мчали в ад нас шальные кони
На сезон один – в октябре.
Задыхаясь в огнях и книгах,
Ты мне кровью писал стихи,
Только сил не хватало крикнуть
На краю и в огне: «Беги!»
Потому по дороге звездной
Мне идти, и идти, и идти.
Ох, мой пасынок, мальчик-осень,
Заклинаю тебя, прости!
Вновь впиваясь в свои тетради,
Ты не спишь и не видишь ночь.
Арти! Арти! Чего же ради? –
Если я не могу помочь…
- Что мне вечность, Джокер, что солнце?
Я иду за тобою вслед.
Ну, а дальше – уж как придется,
Ведь для нас с тобой смерти нет…
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
