альбом памятных событийГовори что хочешь, – казалось, шептал мне этот голос, – но, не будь ты таким эгоистичным, ты бы так сильно не расстраивался. – Это голос твоего другого сознания, – произнёс дон Хуан, словно читая мои мысли. Моё тело непроизвольно подпрыгнуло. Мой страх был так велик, что на глаза навернулись слёзы. Я, как на исповеди, рассказал дону Хуану о том, что меня беспокоило. – Твой конфликт вполне естествен, – сказал он, – и поверь мне, я не стараюсь его обострить. Мне это не свойственно. Но я могу рассказать тебе несколько историй о том, как мой учитель, нагваль Хулиан, проделывал это со мной. Я ненавидел его всем своим существом. Я был очень молод, и я видел, как его обожали женщины. Они просто преклонялись перед ним, а когда я пытался просто поздороваться с ними, они набрасывались на меня, как львицы, готовые загрызть. Меня они смертельно ненавидели, а его – любили. Каково, по-твоему, было мне? – И как ты справился с этим конфликтом, дон Хуан? – спросил я с неподдельным интересом. – Ни с чем я не справлялся, – заявил он. – Этот конфликт был результатом сражения между двумя моими сознаниями. У каждого из нас, людей, есть два сознания. Одно полностью наше и похоже на тихий голос, который всегда несёт в себе мир, порядок, смысл. Другое сознание – это нечто встроенное извне*. Оно приносит нам конфликты, внутренние споры, сомнения, чувство безнадёжности. Я был так поглощён своими ментальными процессами, что совершенно не уловил сказанного доном Хуаном. Я мог бы воспроизвести его слова, но они не имели для меня никакого смысла. Дон Хуан спокойно, глядя мне прямо в глаза, повторил всё то, что он только что сказал. И снова я не смог понять смысла его слов. Моё внимание не фокусировалось. – Не пойму, в чём тут дело, дон Хуан, но я не могу сосредоточиться на том, что ты мне говоришь, – признался я. – А я очень хорошо понимаю, почему ты не можешь, – сказал он, широко улыбаясь. – Поймёшь и ты когда-нибудь, сразу же, как только разберёшься: любишь ты меня или нет. В тот самый день, когда ты перестанешь быть центром мира – я-я. Ну а пока что давай отложим вопрос о наших двух сознаниях и вернёмся к идее твоего альбома памятных событий. Я должен добавить, что составление такого альбома – это упражнение на дисциплину и беспристрастность. Можешь также считать его актом битвы. Предсказание дона Хуана – о том, что конфликт моей любви и нелюбви к нему закончится, как только я откажусь от своего эгоцентризма, – для меня ничего не решало. Собственно, оно лишь ещё больше расстроило и разозлило меня. И когда дон Хуан сказал об альбоме как об акте битвы, я набросился на него со всей яростью. – Уже саму идею коллекции событий трудно понять, – заявил я протестующим тоном, – а то, что ты называешь её «альбомом», который к тому же является «актом битвы», – для меня это уже слишком. Это слишком неясно. Эти метафоры настолько неясные, что теряют всякий смысл. – Странно! По мне, так как раз наоборот, – спокойно ответил дон Хуан. – Для меня в том, что такой альбом является актом битвы, содержится бездна смысла. Я бы не хотел, чтобы мой альбом памятных событий был чем-нибудь другим, кроме акта битвы. -------------- -Почему я так себя веду? – честно спросил я дона Хуана. Моему смущению не было предела. Я был так потрясён только что пережитым, что у меня вдруг потекли слёзы. – Не беспокойся о глупых мелочах, – сказал дон Хуан успокаивающе. – Все мы такие, и мужчины, и женщины. – Ты имеешь в виду, дон Хуан, что мы по природе мелочны и противоречивы? – Нет, мы не мелочны и не противоречивы, – ответил он. – Наша мелочность и противоречивость – это, скорее, результат трансцендентального конфликта, под влиянием которого мы все находимся. Но только маги болезненно и безнадёжно осознают его. Это конфликт двух сознаний. Дон Хуан сверлил меня взглядом; его глаза были как два чёрных уголька. – Ты всё время говоришь мне об этих двух сознаниях, – сказал я, – но мой мозг не фиксирует то, что ты говоришь. Почему? – В своё время ты поймёшь, почему, – ответил он. – А пока что достаточно будет, если я ещё раз повторю тебе то, что я говорил о двух сознаниях. Одно из них – наше истинное сознание, продукт всего нашего жизненного опыта; то сознание, которое редко говорит, потому что оно побеждено и подавлено до полного затемнения. Другое сознание, которое мы используем ежедневно во всём, что мы делаем, встроено в нас извне.
Дон Хуан не отреагировал на мои слова. Он продолжал объяснять свою идею двух сознаний. – Чтобы разрешить конфликт двух сознаний, нужно намереваться сделать это, – сказал он. – Маги призывают намерение, произнося слово «намерение» вслух, громко и ясно. Намерение – это одна из сил, существующих во Вселенной. Когда маги призывают намерение, оно приходит к ним и прокладывает путь для достижения цели. Это значит, что маги всегда выполняют то, что они решают сделать. – Ты имеешь в виду, дон Хуан, что маги получают всё, что хотят, даже если это нечто мелкое, обычное и произвольное? – спросил я. – Нет, я не это имею в виду. Намерение, конечно, можно призывать для чего угодно, – ответил он, – но маги выяснили дорогой ценой, что намерение приходит к ним лишь для чего-то абстрактного. Это «предохранительный клапан магов»; иначе они были бы просто невыносимы. В твоём случае призывать намерение, чтобы разрешить конфликт твоих двух сознаний или чтобы услышать голос твоего истинного сознания, – это отнюдь не мелкое, произвольное или обычное дело. Наоборот, это высокая и абстрактная задача, и она жизненно важна для тебя! Дон Хуан сделал небольшую паузу и снова заговорил об альбоме. – Мой собственный альбом, будучи актом битвы, требовал сверхсерьезного подхода к отбору материала, – сказал он. – И сейчас он представляет собой полное собрание незабываемых моментов моей жизни и всего того, что подводило меня к ним. Я сосредоточил в своём альбоме всё, что было и будет иметь для меня значение. Я считаю, что альбом воина должен быть максимально конкретным и ошеломляюще точным.
© Copyright: Фанни, 2012.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
