Диалог А. Венедиктова и Л. Лурье. Блог ЭхаМне кажется, что политические убийства совершаются, от Цезаря, от Тутанхамона, по двум причинам. Первая причина – это борьба за власть, такая обычная история. А вторая причина – это месть. Политические убийства некоторые имеют причиной месть, месть людей, которые могут и имеют возможность организовать это убийство. Потому что политики – люди публичные, у них есть очень большое количество поклонников. И если какой-нибудь, не знаю уж, кто там… Томас Бекет замечательный, архиепископ Кентерберийский клевал своего короля Генриха Второго, клевал-клевал-клевал-клевал-клевал, ничего не мог сделать. В результате, четыре рыцаря, как вы знаете, поехали и изрубили его в капусту в Кентерберийском соборе. Он был оппозиционером, и ему отомстил король, послав, условно говоря, послав этих четырех. Я думаю, что это как бы мое соображение или мое знание, как хотите, что Борис представлял угрозу для многих конфидентов нынешнего политического строя властных. Он представлял угрозу, потому что к Борису ничего не липло. Я хотел бы вам вспомнить, что сначала его пытались дискредитировать. Убийство не является Бориса, злодейское убийство – слушайте, шесть пуль в спину. Еще раз: шесть пуль в спину. Не является… вот убийство Бориса является результатом заговора. Почему? Его долго готовили. Его пытались дискредитировать. Это не уникальный случай. Помните, эта история, сначала его пытались сделать смешным. Вот, кстати, история с тортами, она не безобидная. Почему? Я вот жду, может быть, здесь господин Барецкий появится и снова кинет доллары, но, надеюсь, на этот раз настоящие… Н. Солодников; Алексей Алексеевич, не пройдет. А. Венедиктов; Черт! Я надеялся, про настоящие я сказал, да. Но неважно. Потому что первая задача была сделать политика, оппонента смешным. Ему кидали, если вы не знаете в Питере, в Москве ему кидали унитаз. Извините меня, не шкаф, а унитаз на его машину. Это осмеять. Так же, как кинули тортом в Касьянова, так же, как кинули тортом в Навального. Сделать смешным. Не получилось, потому что к Борису это не прилипало. Ну, смешной, ха-ха-ха. Я помню, в этот день, когда кинули унитаз, он пришел на «Эхо» и сказал: слушай, тебе не нужен унитаз? Хороший, фаянсовый. Я говорю: нет, знаешь, у меня уже есть один, спасибо, — сказал я. То есть, не получилось. Потом стали его дискредитировать тем, что публиковали его телефонные разговоры, где он нелицеприятно отзывался о своих соратниках, о своих друзьях, в том числе обо мне. Мы все знаем цену Бориса, мы все понимаем, что это человек был легкий, поэтому нет ни одного человека, который на него обиделся. Слушайте, опять не получилось! Это был второй этап. Тогда убили. Ну, что? Смешным не получилось, дискредитировать не получилось – убили. Это история, которая из трех этапов состояла, надо понимать. Почему? Потому что он представлял опасность, потому что к нему ничего не прилипало. В этом история. Скомпрометировать Касьянова – Миша 2%, потом тортом – легче. К Борису ничего, вот ничего не прилипло, и все, вот что ни говорили. И его сторонники, те, кто за него голосовал, поддерживал его, их никак нельзя было отклеить. Я вас уверяю, что пытались. Поэтому это чисто политическое убийство, не из мести, с моей точки зрения. Я, конечно, как всегда, ошибаюсь, но, с моей точки зрения, это чисто политическое убийство. Он был опасен ровно тем, что к нему ничего не прилипало. Конечно, Борис не был ангелом, он не был героем, я хочу вам сразу сказать. Но я прекрасно помню, как он собирал миллион подписей за прекращение войны в Чечне. Я был корреспондентом президентского пула при Ельцине, и я видел, как Ельцин рычал на него, рычал! Вы знаете, когда Борис Николаевич рычал, как-то хотелось куда-нибудь, да, залезть подо что-нибудь. Борис Николаевич, он написал… Вот Борис стоял, говорил… он дрожал, дрожал, говорил: Борис Николаевич, я прав. Я прав! — Ты что себе позволяешь?! — Я прав, Борис Николаевич! Вот, понимаете, да? Вот он был такой. Он не пугался, он не боялся. Его нельзя было испугать, его нельзя было купить. Пытались, получали. Поэтому чисто политическое убийство, не из мести. Может, кажется странно: у Путина 85%, у Бориса Немцова 2%, 3%, 4%, 5%. Нет, боялись. И, конечно, когда он пошел на опасного человека, имя которого Рамзан Кадыров, который без тормозов, ну, он понимал, поверьте мне, он со мной это обсуждал, он понимал, на что он идет – и не пугался. Бесстрашных людей в нашей стране публичных очень мало, мы все трусоваты. Поэтому, завершая, я считаю, что это абсолютно политическое убийство именно потому, что он был опасен, не своей чистотой, еще раз, вот неправильно. Поймите меня, да? Тем, что он: а) не боялся и б) всегда делал то, что считал правильным. Редкое качество. Полностью прочитать и посмотреть видео - http://echo.msk.ru/blog/open_lib/1720256-echo/ © Copyright: Елена Владеева, 2016.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
