Ир. Прохорова - Новое литерат. обозрение
С оскорблением чувств очень интересно. Почему-то принимается во внимание оскорбление чувств только одной части общества, в основном кликуш, каких-то хулиганствующих. А мало у нас потомков репрессированных, людей безвинно погибших и убиенных? Это огромная армия людей. Учитываются ли их чувства, когда пытаются реабилитировать Сталина и всех его приспешников, его подручных. Разве это не оскорбляет чувства миллионов людей, которые пострадали от этого, были реабилитированы, значит, было признано преступление – таких уж намного больше, чем псевдоверующих, которые устраивают безобразия. И вовсе никакого отношения к верующим они не имеют. И подлинно верующих чувства ведь тоже не принимают во внимание, потому что они должны расплачиваться за этих кликуш.
Скажите, если на одну чашу весов положить оскорбленные чувства людей, родные которых невинно пострадали от этого, — уничтоженное крестьянство, огромное количество других людей, — скажите, где окажется чаша весов? Почему они не учитываются, и голоса им особенно не дают, и попытки возмущения пресекаются. С каким трудом, например, эти акции «Вспомни имена» проходят. А их намного больше. Мы знаем, что такое апелляция к народу – это все в советское время под видом народа совершалось беззаконие.
О.Журавлева
; Но с тем же самым проектом «Забытые имена» происходит такая история: никто не дает указаний, происходит собрание жильцов: мы хотим на доме повесить таблички, родственники тех людей, которые жили в этом доме и погибли. Большинство говорит: нам это не нужно.
И.Прохорова
; А ненужно потому, что они смотрят телевизор и понимают, что эта тема не очень Не то, чтобы запретна, но не очень в тренде политическом. Если бы наоборот, эта тема обсуждалась, говорилось о покаянии, все бы с удовольствием это сделали. Люди в этом смысле быстро чувствуют, куда дует ветер. Вроде бы как-то не запрещено, но что-то здесь нелояльное, лучше не будем. Потому что по всем главным каналам на наших ток-шоу, где только с истериками говорится, что нечего очернять, что великие, что же вы хотите?
О.Журавлева
; А что, разве мало непристойностей, разврата и глупостей показывают по центральным каналам?
И.Прохорова
; Значительно больше, чем эти несчастные «пчелки». Так получилось, что я в Новый год неудачно заболела, поэтому никуда не пошла праздновать, пришлось лежать дома. Для любопытства, как исследователь, я решила посмотреть немножко «Голубые огоньки» по разным каналам. Надо сказать, некоторые вещи точно меня оскорбили, и мои гражданские чувства, и какие угодно.
Знаете, когда там выходят девицы, разряженные в какие-то сарафаны с неприличными телодвижениями, и томными голосами поют про фабричную девчонку, ей-богу, это большая порнография, чем все кручения попками маленьких девочек, изображающих пчелок, — честно вам скажу, лично мое такое мнение. Но у меня нет идеи это запрещать.
Что понимается как порнография, а что не видится вообще, невооруженным глазом. У меня было яркое впечатление, в советское время мы были в Прибалтике, а поскольку Прибалтика у нас была аванпостом западной жизни, я помню, нас знакомые повели в варьете.
Прохорова: У каждого человека есть граница понимания
Q19
О.Журавлева; Притон разврата.
И.Прохорова
; Но самое смешное, что я помню, – это классика, то, что мы увидели. Было шоу, где полураздетые девушки, но в буденновках и с саблями плясали под какую-то революционную мелодию. Вот это образец, это то, что я вижу на всех каналах – приблизительно это самое.
О.Журавлева
; Да, это стало очень популярно.
И.Прохорова
; Это идея какой-то символики, при этом совершенно с какой-то непристойности. И удивительно, никто не замечает, что это действительно непристойно.
О.Журавлева
; Получается, что те люди, чьи чувства не хотят щадить и учитывать, они просто молчат и не возмущаются.
И.Прохорова
; Дело не в этом. Люди пытаются возмущаться, но им не всегда разрешают выходить на демонстрации, у них иногда есть ощущение, что любые выступления бесполезны. Поэтому они в основном возмущаются в кулуарах. И более того, хочу заметить – есть такое понятие «экономика погрома». Огромное количество есть людей с нервной душевной организацией, которым многое не нравится. Они пишут письма, возмущаются, — святое дело. Везде, во все времена это существовало.
Но когда подобные вещи, какие-то письма, используются как возможность либо социального лифта – надежда, что человека заметят и он сделает карьеру, либо просто машина начинает работать, нужно все время создавать дела и видимость работы вместо того, чтобы ловить преступников. И начинают дела закручиваться и закручиваться, и тогда это замечательная возможность взять любое подметное письмо и устроить вокруг этого истерию. Это может быть совершенно случайным, по самому невинному поводу, абсолютно без всякой логики.
Но логика «погромной машины» начинает работать, что меня на самом деле чрезвычайно беспокоит. Это все пока отдельные кейсы, разные по степени нелепости. Но тренд понятен. Потому что это работает в одном направлении. Если бы какое-то дело возникло, чуть ли не уголовное, за оскорбление памяти репрессированных, я вас уверяю, огромное количество людей сразу бы встрепенулись и подали свой голос. Мы же видим, кого поддерживают, а другие тренды совершенно не поддерживают.
Некоторое время назад чуть ли не хотели убрать Соловецкий камень, и вышли несчастные старики, которым под 90, большая часть общественности, которые были готовы рядом умереть – забирайте вместе с нами. Все-таки оставили.
Поэтому, знаете, к сожалению, очень жалко, что поощряются недостойные люди. Вообще писание доносов вещь не очень приятная. А с другой стороны, хорошо, если человек может написать в редакцию, там опубликуют, может быть, какое-то обсуждение. У нас же не стало реальных общественных дискуссий.
О.Журавлева
; Но совсем недавно был сбор подписей по разным вопросам, в том числе, по вопросам вполне очевидным, наверное, которые вы разделяете – как история со Светланой Давыдовой. Есть вполне здравые вещи, на которые часть общества реагирует.
И.Прохорова
; И, слава богу. Но все это с каждым годом становится сложнее, хотя я рада, что общественность пытается вступаться за людей, пытается сохранить здравый смысл и апеллировать к здравому смыслу. И, несомненно, это будет, я в этом не сомневаюсь. Просто очень грустно, что общий тренд на обскурантизм набирает обороты. И, к сожалению, вся эта машина, вся эта «экономика террора» — ну, страшно же ловить каких-то террористов, бандитов, маньяков. Значительно проще засудить театр, что он поставил оперу «Тангейзер», где усмотрели что-то не то с точки зрения каких-то псевдоверующих, которые митинговали около памятника Ленину, что тоже очень трогательно. Это значительно легче. Поэтому вся система начинает замечательно подстраиваться, создавая видимость большой деятельности.
О.Журавлева
; Значит ли это, что те люди, которые находятся по другую сторону, у которых иные вкусы и иные приоритеты, они просто более вялые и меньше стараются?
И.Прохорова
; Не знаю. Я не думаю, что они вялые. Думаю, что есть, конечно, ощущение растерянности и подавленности. Все-таки последние полтора-два года идет такое осыпание всего социального здания, и вообще бесконечные запретительные законы, которые просто парализуют общество. Думаю, что, наверное. Требуется какое-то время, чтобы общество собралось и подумало о том, как противостоять этому. Потому что это самоубийственно в каком-то смысле.
Полностью прочитать и послушать интервью - http://www.echo.msk.ru/programs/personalno/1530454-echo/
Другие статьи в литературном дневнике:
