Блюз для беженцев
В городе этом десяток, считай, миллионов —
На чердаках, в бардаках и при свете ночных лампионов, —
Но нет приюта для нас, дорогая, здесь нету приюта для нас.
Было отечество, а ничего не осталось.
В атлас взгляни — поищи, где там было и как называлось.
Мы не вернемся туда, дорогая, нельзя нам вернуться туда.
Дерево помню на кладбище в нашей деревне.
Каждой весной одевается зеленью ствол его древний.
А паспорта, дорогая, просрочены, да, никуда паспорта.
Консул глядел на нас, как на восставших из гроба:
«Без паспортов вы мертвы, для отчизны вы умерли оба!»
А мы живем, дорогая, мы все еще как-то живем.
Я обратился в комиссию и услыхал, сидя в кресле:
«Если бы вы через год, а сейчас понапрасну не лезли»…
Ну а сейчас, дорогая, где жить нам, на что жить сейчас?
Был я на митинге, где говорили: нельзя им
К нашим тянуться — и так-то плохим — урожаям.
Это о нас говорили они, дорогая, они говорили о нас.
Гром прокатился по небу старинным проклятьем.
Гитлер восстал над Европой и крикнул: «Пора помирать им!»
«Им», дорогая, в устах его значило — нам, это значило — нам.
Здесь пуделей одевают зимою в жакеты,
Кошек пускают к огню и дают молоко и котлеты.
А, дорогая, немецких евреев не терпят, не терпят они.
В порт я пришел и на рыбок взглянул у причала.
Плавать вольно им, резвиться, как будто войны не бывало.
Недалеко, дорогая, от берега — только от нас далеко.
В лес я вошел и заслушался пением птичек.
Нет у них вечных оттяжек, уверток, крючков и кавычек.
Не человеки они, дорогая, нет, не человеки они.
Сниться мне начало тыщеэтажное зданье —
Тысяч дверей приглашенье и тысячи окон сиянье.
Но не для нас, дорогая, те двери — любая из них не про нас.
Вышел на улицу — вьюга, колонны, знамена.
Тыща солдат маршируют целеустремленно.
Это за нами они, дорогая, — за мной и тобою — пришли.
1939
У.Х. Оден.
Перевод с английского Виктора Топорова
Другие статьи в литературном дневнике:
