Матушка Манефа ДивеевскаяЖизнь и бытие дивеевской схимонахини Манефы (Митрофании), юродивой В июле 2 000 года в Дивеевском монастыре скончалась монахиня, которую все знали как Митрофания. Мало кто знал, что она была схимницей по имени Манефа. При жизни к ней относились по-разному. Ее смерть объединила всех. Сестры плакали и целовали ей руки в гробу, читали Псалтирь и сидели под ее гробом. Матушка была натурой яркой, пламень жгучей веры опалял ее изнутри и притягивал к ней сторонников и противников. Жизнь боролась с ней всеми силами безбожной власти. Бурные события русской жизни второй половины ХХ века захлестывали и монастырскую тишь. Благодаря таким людям, как матушка, Русь Православная выстояла. Святой Лаврентий Черниговский сказал незадолго до кончины, что содомия захлестнет в итоге весь мир, но не коснется России ради мучений, которые она пережила и выдержала в ХХ веке. ДЕВОЧКА С УРАЛА ДЕТСТВО Мария Быкова родилась 24 января 1927 года. Новый человек явился на земле. Что стоит за ним: какого он рода-племени? Что его ждет? Куда он пойдет? Что значит день ее явления в мир? Празднуется в этот день и память преподобного Михаила Клопского, Христа ради юродивого, жившего в ХУ веке в Клопском монастыре на берегу реки Варяжи с храмом во имя Живоначальной Троицы, что в пятнадцати километрах от Новгорода. Монастырь прославился благодаря чудесам и пророчествам блаженного Михаила, который пришел туда при игумене Феодосии. Со временем, случайно братия монастыря узнает его имя и что родом он из бояр, что он грамотен и знает церковные службы. Он вел настолько аскетический образ жизни, что от молитвенных подвигов и воздержания тело его уподобилось тени. Он совершил немало чудотворений и предсказаний. Так, он предугадал приход в монастырь разбойников, обличил и наказал их; предсказал игумену монастыря Феодосию, что тот станет новгородским архиепископом, но пробудет в этом сане недолго. Новгородским посадникам предсказал об ожидающих их и Новгород карах от великого князя московского в 70-х гг. XV в. за их непокорство Москве. По его молитве в год страшной засухи, когда пересохли реки и ручьи, около монастыря открывается “источник воды неисчерпаемый”. После той засухи настал голод, и толпы голодных пришли к обители, Михаил велел накормить всех, а хлебный амбар монастыря стал неисчерпаемым. Уже при жизни к блаженному Михаилу относились с почитанием. Честные мощи его источают исцеления всем, кто с верой к ним припадает. В свое время девушке Марии Быковой старец предскажет: будешь юродивой. Она спросит: это что такое? 24 января (11 по ст. ст.) празднуется Елецкая икона Пресвятой Богородицы. Автор книги рассуждает так: «В этих двух сообщениях сомнительным может показаться то, что икона одного и того же имени явилась в один и тот же год в различных местах. Недоразумение это можно разрешить следующим образом – предположить, что одна из этих двух икон, а именно Черниговская Елецкая икона является подлинником, а другая – Елецкая, находящаяся в городе Ельце на Орловщине в соборной церкви во имя Смоленской иконы Божей Матери, – списком с первой иконы». Об этой иконе Божией Матери известно лишь то, что находилась она в городе Ельце Орловской губернии. Кроме того, летописи зафиксировали год её явления – 1060, то есть тот же, что и у ЕЛЕЦКОЙ-ЧЕРНИГОВСКОЙ. Исследователи считают, что Елецкая икона является поздним списком (копией) с Елецкой-Черниговской Владимирской. Помимо поясного изображения существуют ещё один вид Елецкой иконы Богоматери – в рост. На этой иконе Божией матери изображено явление Царицы Небесной Тамерлану в 1395 году в городе Ельце, перед его походом на Москву. Тогда отдыхающему в шатре на горе Аргамачь Тамерлану явилась в видении грозная Светоносная Дева с сонмом святых. В тот же день, 26 августа, жители Москвы встречали чудотворную Владимирскую икону Божией Матери и молились пред ней о спасении от страшного нашествия. Устрашенный видением, Тамерлан воскликнул: «Итак, мы не одолеем земли русской!» – и повернул с ордой назад. В память об этом чудесном событии написана икона Елецкая и установлено местночтимое празднование – 8 сентября (26 августа по старому стилю). Пред иконой Пресвятой Богородицы «Елецкая-Владимирская» молятся о защите от иноверных и иноплеменных, об исцелении всякой немощи телесной и душевной. Молитва ко Пресвятой Богоробице пред Ее иконою «Елецкая Владимирская» РАСКАЗАЧИВАНИЕ Мария Быкова родилась в день, когда три года назад, в 1924 году в этот день в Москве был создан пост № 1 у мавзолея В.И.Ленина. А восемь лет назад, 24 января 1919 года, была принята директива за подписью Я.М. Свердлова и А.Д. Цюрупы о расказачивани, то есть массовом терроре против казаков. Это означало разоружение, лишение прав и земельной собственности и многое другое. Казачество уничтожалось как класс, то есть борьба с ним объявлена политическая, поскольку оно было оплотом православия и самодержавия. Как писал поэт Маяковский, «грузины вешали прокламации, казаки вешали грузинов». На деле эта война новой власти с казаками обернулась их физическим истреблением. Репрессии против казаков были такими, что их даже в правительстве называли зверствами. Вспыхнули казачьи восстания. В ответ – станицы уничтожали, в «мирных» станицах расстреливали каждого пятого или десятого, ставился вопрос о применении удушливых газов. Троцкий (Бронштейн) объяснял: «Красный террор – это орудие против класса, который не хочет погибать». Во время поездок на фронт в специально оборудованном поезде он особенно опасался казачьих разъездов и хвалился, что против них у него пулеметы. Свердлов был возмущен сопротивлением казачества и требовал немедленного создания концлагерей и особенно советовал тут же искать побольше шахт и шурфов. В них скоро начали сбрасывать и мертвых, и живых. КАЗАКИ Оренбургский край был создан в середине ХУ111 века как цепь казачьих поселений. То был сторожевой край. Оренбург по-немецки значит: город-уши. Другой город недалеко - Орск, что значит: уши. И по сей день эта область лежит между Башкортостаном с севера и Казахстаном с юга, соединяя Куйбышевскую область на западе с Челябинской на востоке. Послушаем названия здешних городов: Бугуруслан, Тюльган, Бузулук. Всё тюркское звучание. Осваивая новые земли, русские не меняли названий рек и населенных пунктов. В этом проявлялось чуткое отношение к коренному населению, и, может быть, поэтому никогда не было проблем во взаимном существовании разных народов и племен на Руси. Еще Петр 1 видел в Оренбургском крае ворота в Азию: край расположен в двух частях света. Когда здесь была выстроена линия крепостей, костяк русского населения составляли казаки. В казаки зачислялись все пришельцы, поселившиеся здесь. Село Софийское, где родилась Мария Быкова, ныне - казачья станица Софиевка. История ее такая. В 1807 г. на берег реки Тятер переселились 80 крестьянских семей из Липецкого уезда Тамбовской губернии во главе с садчиком (или: заводчиком, то есть инициатором и организатором) Антоном Бледных и 46 семей из Козловского уезда Тамбовской губернии во главе с Фёдором Панфёровым, образовав село Тятерку, которое впоследствии стало называться Софиевским. По указу от 1736 г. все пришельцы в этом краю причислялись к казакам. Влились в казачество и новые поселенцы. В 1748 г. все казачье население было объединено в Оренбургский нерегулярный корпус, вскоре преобразованный в Оренбургское казачье войско. Казаки несли охрану южных границ России. В ХХ веке вследствие «расказачивания» богатый край быстро был опустошен. На территории Оренбургского войска большевиками было дотла сожжено несколько казачьих станиц, вывезено и уничтожено хлеба в размере нескольких миллионов пудов, а тысячи голов лошадей и рогатого скота зарезаны прямо на казачьей территории или угнаны. Все казачьи станицы независимо от того, принимали ли они участие в борьбе против большевиков, заплатили большие контрибуции, после чего были обложены громадными налогами. Наступило оскудение жизни. ГЕРОЙ Но сохранились еще корни казачества. В 1911 г. в Софиевке родился Алексей Васильевич Никонов. Он стал Героем Советского Союза. Добровольно вступив в Красную армию, он добровольно отправился воевать в Испанию. О его подвиге там читаем: «В боях на линии обороны у реки Харама фашисты бросили против республиканцев тысячи солдат, десятки танков, самолетов, орудий. Несколько атак в день отражали танкисты-добровольцы. Ряды их с каждым днем таяли. Механик-водитель Алексей Никонов проявлял выдержку, он целыми днями находился в танке при пятидесятиградусной жаре и вел бой. Умело маневрируя, он обеспечивал экипажу меткий огонь по врагу, утюжил гусеницами окопы фашистов и уходил от вражеских снарядов в укрытия. После разгрома итальянского экспедиционного корпуса под Гвадалахарой фашисты долго не могли опомниться. Но враг стягивал новые силы. Командование республиканцев подготовило контратаку. Танкисты действовали во взаимодействии с республиканской дивизией под командованием Э. Листера. Первыми в прорыв обороны противника пошли танкисты. В передовых рядах шел Алексей Никонов. Огнем и гусеницами своего Т-36 он взломал оборону, давил и расстреливал фашистов. Но от прямого попадания снаряда в танк Никонов погиб вместе с экипажем. Его именем названа улица на станции Аксенове, пионерская дружина школы». Так проявилась доблесть русского казака в новых исторических условиях – на чужой земле, в Испании, в 1937 г. А его родная деревня в это время медленно вымирала. ВОЗРОЖДЕНИЕ В начале 90-х годов ХХ века началось возрождение казачества. Процесс был нелегким. В самом начале ХХ1 века деревня Софиевка выглядела крайне неприглядно, от безысходности местное население спивалось. Теперь на самом прогнившем доме хотят повесить табличку "Памятник советской истории", потому что сейчас в станице происходит то, что здесь называют формированием нового человека. Сельчане восстанавливают хозяйство: ввели крепкую дисциплину, порядок стал главным принципом жизни. С недавнего времени работать в Софиевке стало выгодно: ввели замкнутый цикл производства. Люди работают на себя: завели домашний скот, перерабатывают собранное на общинных полях зерно, из него пекут хлеб, и деньги от продажи получают все: и сортировщики зерна, и пахари, и булочники. Остаток идет на развитие производства. Здесь же делают колбасу и ветчину. Животных выращивают во дворах, а продукцию мясокомбината продают в Оренбурге, Уфе и Самаре. Конечно, как и во времена первых переселений из центральных губерний России, нужен был инициатор для такого начинания и организатор. Им стал Иван Иванович Жабин. Он родился в Софиевке, но долго жил и работал в другом месте, занимался бизнесом, однако по просьбе отца вернулся на родину восстанавливать хозяйство. Первым делом ввел жесткий устав: за пьянство, драки и лень - суровое наказание, за рождение ребенка - премия до 10 тысяч рублей. "Казак бедным не может быть по определению" - такую философию Жабин прививает сельчанам. При нем на улицах Софиевки лишь дети да старики, а взрослые работают. "Формирование человека с детских лет в крестьянском дворе позволит нам получить крепкого человека", - считает он и утверждает, что если российские села последуют его примеру, сельское хозяйство страны восстановится за три года. Несомненно, в таком преобразовании немалая роль духовного заступничества в Царствии Небесном Марии Быковой, ставшей схимонахиней Манефой, за своих односельчан. Не случайно она при жизни молила Господа, чтобы Он послал ей в монастыре землячку, и приобрела Нину. Высоко ставила она землячество. Единство, рожденное общим трудом на родной земле, она понимала как родство, значит, не может она и сейчас оставить своих односельчан. И сегодня они – верится, что по ее молитвам - не хлебом единым живут. Здесь создана православная организация: приход Казанской иконы села Софиевка Пономаревского района Оренбургской области Русской Православной Церкви. КАЗАЧКА Когда-то здесь, в еще действующей тогда церкви окрестили младенца Марию. Девочка не плакала. Она спокойно перенесла всё совершение таинства и сама открыла ротик для принятия Святых Тайн. Жизнь и тогда текла своим чередом. Радовались рождению ребенка, праздновали крестины, гости давали новорожденной палец. Маша крепко его хватала и долго держала. Женщины радостно говорили: будет жить. А если бы хватала слабо, приговор был бы неумолим: не жилец. Отец слушал–слушал и тоже протянул свой палец. Дочка крепко ухватила, а когда он попытался вытянуть его, она схватилась и другой ручонкой. Отец неожиданно крякнул: добрый казак! Все засмеялись. И сам он засмеялся – от смущения, что выдал свое тайное желание: хотелось ещё сына. Гаврила знал, что с казаками покончено, но в душе не мог с этим примириться. И все же он не ошибся, назвав девочку казаком: у него рос воин. Воин на поле духовной брани. Чем было ознаменовано время ее рождения? В январе 1927 года в СССР создан ОСОАВИАХИМ – предшественник ДОСААФ, общество содействия развитию армии, готовило летчиков, парашютистов, стрелков. В США, в Массачусетском технологическом институте, создан аналоговый компьютер. На Южном Урале январь суровый. Морозы обычно крепкие и долго держатся. Снега много. Поля серебрятся. Сугробы – всадника не видно. Среднемесячная зимняя температура в Оренбургском крае около 20 мороза. И минус 40 не в диковинку. Не скоро младенца Машу вынесли на свежий воздух – такой он был морозный. Но тепло было в их доме, согретом молитвой и трудом. Впервые мать вынесла ребенка в начале апреля. И было еще морозно. Чему же удивляться: по старому стилю еще середина марта, а март всегда в России зимний месяц. Приходившие старушки не советовали рано выносить младенца на волю: студено. Но вот мороз отпустил. Мать крепко по-старинному спеленала дитя, а оно не дается, резвится, ножками толкается, руками хватается, не дается завернуть. С самого раннего детства проявился ее характер: активный, неугомонный. Кое-как увязала ее и вышла на волю. Хорошо на солнышке в затишке. Постояла и решила шагнуть от дома. Шагнула, оглянулась и ахнула: прямо над ней с ребенком, где она только что стояла, нависла огромная сосулька невиданного размера и уже готовилась упасть. И откуда взялась? Когда успела оттаять? Мать в страхе отошла подальше. Этот страх навсегда поселился в ее душе. Почему-то пришла мысль: не будут ли над ее дочерью всегда нависать какие-нибудь угрозы? И кто защитит ее, кроме Божией Матери? И что сохранит, кроме молитвы? А Маша раза два вдохнула свежего воздуха и тут же уснула. Мать удивилась: сейчас только что в доме брыкалась - и уже спит. Что значит – воля. Что ожидало в том году новорожденную, как и всех граждан новой страны? 1927 год был юбилейным: в СССР широко праздновалась десятилетняя годовщина Октябрьской революции. В Москве и Ленинграде была разгромлена «Объединенная оппозиция». В Москве собрался Всемирный конгресс друзей СССР. Маяковский написал поэму «Хорошо!», восхваляя новую жизнь. Было учреждено звание Герой Труда. В связи с празднованием и приездом иностранцев были приняты некоторые особенные меры: выпущен на волю митрополит Сергий, патриарший местоблюститель со времени кончины святого патриарха Тихона. Митрополита освободили в обмен на его согласие признать советскую власть реальной силой принятием «Декларации 1927 года». За это ему обещали сохранить Церковь как таковую и облегчить репрессии против священнослужителей. Многие из них действительно были освобождены или не посажены за прекращением «дела». В том же году на XV съезде партии Сталин говорил о недопустимом ослаблении антирелигиозной пропаганды, и были закрыты последние монастыри: Свято-Успенский монастырь в Сарове, месте духовных подвигов в ХУ111 – Х1Х веках преподобного Серафима Саровского, и его детище - Свято-Троицкий Серафимо-Дивеевский монастырь в Дивееве Нижегородской губернии, где через много лет будет жить урожденная Мария Быкова. Все делалось планово: вся власть в СССР сосредоточилась в руках И.В. Сталина. Все члены Политбюро полностью поддерживали его политику. К концу года единодушно было принято чрезвычайное решение: на ХУ съезде партии объявлена программа сплошной коллективизации сельского хозяйства. Она будет направлена на борьбу с кулаками как классом и создание больших сельскохозяйственных объединений. Фактически это означало лишение крестьян земельной собственности, высылку или арест самых трудоспособных и следом – введение жесткой черты оседлости для крестьян, отказ в выдаче паспортов, почти символическая оплата труда. Так партия отказалась от своего лозунга времен Октябрьской революции: земля – крестьянам. А тогда именно за ней, за земелькой ринулись солдаты почти миллионной армии из окопов Первой мировой войны в тыл, домой, в деревню. Очень скоро все поймут: коллективизация стала катастрофой, даже по официальным данным. Никогда больше в стране не будет достигнут уровень сельской жизни, равный уровню 1914 г., последнего мирного года царской власти. Чем была вызвана коллективизация? В 1927 г. провалился план хлебозаготовок, зерна было сдано катастрофически мало. Осенью в крупных промышленных центрах ввели нормированное потребление продовольственных товаров, в 1928 г. в городах ввели карточки на хлеб, в отношении крестьян приняли чрезвычайные экономические меры: закрыли рынки, ввели твердые (низкие) цены. Ответом был массовый забой скота и 1 300 деревенских восстаний. В процессе подавления в ход пошли и газы. В следующие годы голод будет не только маячить, но станет жуткой реальностью, достигнув пика в 1933 г. 1927 год долго именовался годом военной тревоги. В том году Великобритания порвала дипломатические и торговые отношения с СССР, известив об этом нотой Чемберлена, министра иностранных дел. На пленуме партии Зиновьев заявил: «Война неизбежна». Сталин уточнил: неизбежна, но ее можно отсрочить. Массы были приглашены на свое волеизъявление. Крестьяне вышли на организованные демонстрации: доярки в огромных белых фартуках с поднятыми граблями под лозунгом о коллективизации и призывом: крепи оборону! Жнецы под лозунгом: снопом по Чемберлену! Акции назывались: наш ответ Чемберлену. Это выражение надолго стало крылатым. Германия. Начиная с 1927 г. Соединенные Штаты стали соперничать с Германией как с главным поставщиком в СССР промышленных товаров. Опора на американскую технику и оборудование стала важным фактором политики индустриализации, которая была объявлена главным направлением в развитии СССР после расказачивания и раскулачивания. ДОМА В 1930 г., когда Маше было три года, а ее младшему брату Пете год, скоропостижно умер их отец. Опять Евфросинья вдова, на этот раз с шестью детьми. Старшему – Михаилу - было всего 11 лет. В доме не умолкала молитва. Не случайно позже Евфросинья примет монашество и станет монахиней Евникией. Ее постригал схиархимандрит Серафим, бывший келейником у епископа Камчатского Нестора и сам при советской власти много пострадавший. - Почему ты всегда молишься? – спрашивала у матери Маша. И она росла. Быстрее ровесниц. Она выросла высокая и сильная. Настоящая казачка. Бог дал ей голос низкий и очень красивый. Ее Чтобы выехать из села, необходим паспорт. Крестьянам его не давали. Не имея права покинуть территорию проживания, они были фактически на положении государственных рабов. Много Маша молилась Николаю Чудотворцу. И ей приснился ее брат Николай, погибший на войне, Великой Отечественной, в 1944 г. Он был глубоко верующим и девственником. Он сказал ей: Война окончилась. Надо было сделать попытку. Зимой, когда нет деревенской страды, она облачилась в тулуп до пят и валенки, чтобы не замерзнуть в долгом пути до райцентра, и отправилась добывать документ. Вошла к начальнику. Он удивился: что тебе надобно. Услышав о паспорте, пригласил других сотрудников подивиться на такое чучело: Теперь нужны деньги на дорогу. Девушка уехала из дома в город Ташкент к родственнице и, живя у нее, поступила на ткацкую фабрику. Очень тяжел труд на ткацкой фабрике. Работали в цехе при очень высокой температуре. Женщины ходят, следя за нитью, почти оголенные. Она же не снимала с себя ни платка, ни какой-либо части одежды. Женщины смотрели на нее по-разному. Кто-то шептал: монашечка. А другие крутили пальцем у виска. Из цеха Мария выходила мокрая насквозь. Там она проработала один год и вернулась в храм в Абдулино. А потом – в путь. Надо искать дорогу в Иерусалим. Надо ехать прямо на запад. Почаев как раз в той стороне. Мать не удерживала. Она благословила ее на монашеское житие. И Мария поехала в Почаев, город, очень далекий от ее села. Ехала с пересадками через всю Россию. Ехала долго и без всякого комфорта, в общем вагоне, с востока, из тыла, на запад, навстречу страшной послевоенной разрухе. Вокруг метались люди в поисках то кипятка, то чего-нибудь съедобного, она же в своей постоянной молитве не замечала почти ничего вокруг себя. Ехала, как говорится, в белый свет – наугад. Смотрела на мелькающие просторы, но не страшилась. Вспоминала мамин рассказ, как преподобный Серафим Саровский видел однажды всю Россию в дымке – в фимиаме молитв честных, святых людей. По дороге в вагоне поезда увидела сон. Перед ней была карта СССР. Она вся была сплошь запечатана печатью от маленького штампика. Внутри печати были слова. Текст был в два ряда. Она прочитала. В первом ряду слова: «Здесь не ступала» и во втором: «Нога Христа». Такими печаточками была покрыта сплошь вся территория огромной страны. Позже она случайно увидит комсомольский билет и с ужасом узнает эту печать в два ряда от штампика, в первой строке слово «Взносы», во второй – «уплачены». Вот какой печатью отогнали Христа! – партийной и комсомольской. Серафим Саровский видел святую Россию в начале Х1Х века. Мария ехала по России в середине ХХ века. Всего-то 30 лет после революции. И кто же теперь покроет молитвой эту бескрайнюю, развороченную страшной войной землю? А как жить без Бога? Вернется ли Он сюда? Ведь Его главный храм – Христа Спасителя в Москве – разрушили. Такими мыслями была занята высокая тоненькая девушка, обвязанная деревенским платком, не желающая знакомиться с попутчиками. В ПОЧАЕВЕ Сразу – в монастырь. Вошла в ворота, прошла вперед и направо увидела широкие ступени большой лестницы. Смотрит вверх - перед нею храм могучей дивной красоты. Подняла голову – прямо на нее смотрит Спаситель. Спас Нерукотворный. Она замерла. В памяти всплыли слова убиенного брата: «Иди за Господом». Значит, дошла. Он смотрит прямо на нее. Постояла. Поднялась по лестнице. Решилась войти в храм. Своей сильной рукой нажала на ручку двери, но дверь не поддавалась. Кто-то сзади сказал: «Здесь нет службы. Иди дальше». Оказалось, церковь посвящена Пресвятой Троице, не освящена, не успели из-за начала первой мировой войны. А до чего хороша! Потом узнала: великие художники делали. Она поспешила за тем, кто ей сказал, чтобы шла дальше. Вошла в храм как-то со двора, прошла через узкий коридор, темные переходы, ничего не видя вокруг и не понимая ничего, и встала у входа потрясенная. Простор. Размах и вдаль и ввысь! Красота! После деревенской церкви что-то невероятное. Неужели все городские храмы такие? Тут заблудишься. Постояла, попривыкла и медленно пошла. Первого своего впечатления от Успенского собора она никогда не могла забыть. Такое величие и благолепие! Всю жизнь она восхищалась им: действительно - Царство Небесное на земле! Потом узнала: главная святыня храма и монастыря – Стопа Богородицы. И еще есть: икона Ее Почаевская. И еще мощи святого Иова Почаевского. А мысленно она добавляла: весь Успенский храм – необыкновенный! Его и взглядом сразу не окинешь. И изображения какие – все о местных событиях, и события эти, чудесные, необыкновенные! Говорят, строил храм 11 лет очень богатый знатный человек, всё богатство отдал сюда, сам из латинян перешел в Православие и здесь стал монахом. Это Марии было очень понятно: жить и умереть в монастыре. Был конец вечерней службы. Люди толпились по несколько человек у каких-то лестниц вдоль стен. Лестница завершается небольшим помостом, на котором сидит священник, принимающий исповедь. Медленно пошла. У одной лестницы встала, послушала. Священник громко сверху говорил двум-трем людям, стоящим у лестницы, указывая на мужчину: «Вот он! Он простил. Сосед убил его сына, а он его простил!» У Марии мурашки побежали по спине. Нет, нет. Не надо про убийство сына. Этого не вынести. Она отошла и пошла к другой лестнице. Там батюшка громко отвечал женщине, склонившейся к его уху. «Он так и про меня будет говорить на весь храм. Все мои грехи расскажет. Да как жить после этого. Тут люди, видно, святые, а я-то нет», - подумала она и пошла дальше. Но больше идти было некуда, и она остановилась у подножия третьей лестницы. Потом в Иерусалиме она вспомнит эту небольшую лестницу и поймет ее как подготовку к лестнице на Голгофе. Там, в Иерусалимском храме Воскресения Господня, очень крутая лестница в 28 ступенек ведет вверх, на Голгофу, к Распятию, а по другой сходишь оттуда вниз, к Камню Помазания Господа. Такой была ее жизнь: каждый новый период был подготовкой к следующему этапу. ПОЧАЕВСКАЯ ЛАВРА Почаевский монастырь – прославленная древняя обитель, лавра, вторая на Украине после Киево-Печерской лавры, оплот Православия на самой западной границе России, относится к Московскому патриархату, известна с Х111 в. Летописи пишут о первых монахах, которые появились здесь в 1240-1241 гг., спасаясь от татаро-монголов в пещерах в толще гор. Название «Почаев» происходит, предположительно, от названия р. Почайны, в которой святой князь Владимир крестил народ в 988 г. Лавра знаменита своими храмами. Всего ее архитектурный комплекс включает в себя 16 церквей. За чудотворной водой от Стопы Богородицы приезжают сюда всевозможные больные, особенно страждущие недугом винопития. После исповеди и святого причастия они пьют святую воду от Стопы – кто пол-литра, кто литр – и освобождаются от своего недуга. Едут со всего света. Да ведь и Мария прибыла сюда с другого конца страны. Недаром в продолжение всей дороги она пела про себя: «Стопы моя направи по словесе Твоему». Так она искала Божьего покровительства своему пути. В монастыре она убедилась, что ее стопами управляла ТА, Которая вела девушку к Своей Стопе. Твердо уверовала Мария в защиту Богоматери. Особенно она вспомнила эту Стопу на Елеонской горе в Иерусалиме: только в Почаеве и в Иерусалиме есть отпечатки Стоп: в Почаеве – Богородицы, на Елеонской горе – Самого Христа. И там тоже Стопа собирает и удерживает в себе воду. К поклонению чудотворной иконе Божией Матери «Почаевская» народ Божий готовится с вечера. Первую ночь Мария провела на полу в храме и увидела, как сосредоточенно, трепетно молятся православные, готовясь утром сначала приложиться к великой святыне, а потом причаститься Святых Тайн Христовых. Когда очень рано утром она в потоке верующих впервые приблизилась к иконе, страх объял ее, как если бы не икона, а Сама Пречистая встречала ее. Не чувствуя себя, девушка приложилась и замерла, хотелось остаться здесь и не отлучаться от образа, но сзади кто-то довольно больно толкнул в бок. Народа очень много. Всем надо успеть. Но она ничего не замечала. Такой подъем духа ощутила, что всё было нипочем. К святым мощам преподобного Иова, игумена Почаевского, жившего в ХУ1 – ХУ11 веках и прожившего ровно сто лет, идти нелегко. Не сразу Мария запомнила этот путь. Здесь же его знаменитая келья в горе. Вход в эту пещеру открыт для всех, но расположен он в стене. Только через узкий длинный лаз в горе можно проникнуть в пещеру. Говорят, не все могут проникнуть туда. Мария, мгновенно бросив сумку и скинув обувь, протянула руки вперед и вмиг, распластавшись, ухватилась пальцами за другой, внутренний край лаза, словно он был сделан по длине ее тела. В крохотной пещерке стояла монахиня и сказала, что именно здесь игумену Иову являлась Пресвятая Троица. Мария стремительно упала на колени и прижалась лбом к земле, трепеща от осознания величия места и своего недостоинства. Не знала еще крестьянская девушка Мария, что вся ее жизнь и последний миг дыхания будут связаны с именем Пресвятой Троицы, что предсказано будет ей о кончине именно на Троицу. Устами святого старца Игнатия Сама Пресвятая Троица научит ее молиться и поведет по жизни. Но это всё впереди. ОТЕЦ ПАЛЛАДИЙ Она пришла на исповедь к молодому еще иеромонаху Палладию, ему было тогда лет около сорока. Он с младенчества жил в монастыре. Рядом с монастырем жила его сестра. Они были круглые сироты. Это был не только искренно верующий священник, но и европейски образованный человек, начитанный, знающий несколько иностранных языков. Марию удивило позже, зачем он вспоминает какие-то неведомые имена писателей, которые явно не были святыми. Да еще и нерусских – французских, немецких. Зачем это всё монаху? У него на всё был один ответ: не в пустыне живем. Благодаря своей образованности, он легко получал доступ к душе любого человека, пришедшего в храм. Он говорил, что православие не пещерное учение, а вселенское. С каждым он говорил на его языке. Он спросил Марию: - А скажи ты мне, батюшка, далече ли отселева до Святой Земли, до Святого града Иерусалима? – высказала она свой заветный вопрос. В ЛЮДЯХ Случилось это так. Хозяйская дочка начала кашлять, да так, что казалось: сейчас задохнется. Маруся носила ее на себе. Девочка лежала головой у нее на плече. Так ей было легче дышать, чем лежа на постели. Врач сказал: коклюш и спросил, не болел ли кто из взрослых. Маруся о себе не знала. Вскоре за обедом Маруся держала девочку на коленях, кормила ее ложечкой и сама ела в то же время. Ребенок капризничал, кормить приходилось с большим трудом. Девочка выплюнула пищу, и она попала в тарелку Маруси. Не успела хозяйка опомниться, как Маруся уже съела все, что выплюнула девочка. Хозяйка вскочила, но Маруся спокойно сказала: детское всё – святое. Врач сказал: «Блаженная». А соседка при встрече покрутила указательным пальцем у виска. Так по-разному воспринимали люди всё, что происходило с Марией. Много утешения было ей от ее духовника. Она поднималась к нему на беседу в будни, когда народа почти не было. Однажды спросила, почему к ней, когда она ехала в поезде, часто подходили мужчины и пытались поговорить. «Неужели я их чем-то притягивала?» Батюшка наказал Марии быть особенно осторожной и рекомендовал подружиться с Ольгой, учительницей, прихожанкой этого же храма. Ольгу он попросил сопровождать Марию. Более того – Ольга, девственница и молитвенница, не получила благословения на монашеский постриг. Только со временем она поняла причину: именно ради того, чтобы всегда была готова сопровождать Марию. Позже и в Золотоноше монастырский священник по своей инициативе благословил Ольгу всегда сопровождать Митрофанию. Ольга к тому времени переселилась из Почаева на хутор Бакаивку около города Золотоноши близ монастыря. И Ольга была верна этому послушанию. Она приняла постриг только после того, как Мария, став Митрофанией навсегда уехала в Дивеево в сопровождении Нины. Ольга, став монахиней Феофилой, и Мария, ставшая к тому времени схимонахиней Манефой, скончались каждая в своем монастыре в один год. ОЛЬГА Судьба Ольги Васильевны Чаплянской была не из легких, хотя она считала себя счастливой. Родом из украинской крестьянской семьи, в возрасте 12 лет она вместе с братом 6 лет попала в немецкий концлагерь. Случилось это так. Любопытные дети (а может, их кто-то и направил туда, Ольга не помнила или не хотела признаться) заинтересовались, что делают немцы на железной дороге по ночам. Ребятишки пробрались туда с вечера во время между обходом немецких часовых (они ходили точно по часам) и остались там на ночь. Каково же было их изумление, когда они увидели ночью, что немцы вывозят с Украины в Германию землю! Простую землю. Обычную черную землю нагружают в длинные платформы. Детям стало даже смешно, и они больше не таились. Их тут и поймали и отправили в лагерь, чтобы они не сумели разгласить военную тайну: вывоз плодородной земли. В лагере они провели всю войну. Им повезло. Кормили скудно, но регулярно, не издевались, не мучили. Запомнился Ольге на всю жизнь строжайший порядок в том лагере. Необыкновенно повезло ее брату. Он повторял немецкие слова вслед за командами солдат, и один немецкий солдат заметил произношение мальчика и заговорил с ним: не немец ли он. Это заметил офицер и строго спросил солдата, почему он разговаривает с ребенком. Тот пояснил: не зря ли содержим этого мальчика, если он немец. Призвали Ольгу. Она подтвердила, что они украинцы. Но офицер уже сам заметил правильное произношение мальчика и стал с ним заниматься. Потом ребенка вывезли из лагеря. Ольге объяснили: его будут учить. После войны нашелся его след: он написал домой на Украину, что много учился, овладел почти всеми европейскими языками, стал известным ученым-лингвистом и хотел бы приехать на родину. К тому времен отца их не было в живых. Ольга пошла с письмом брата к дяде. Он сказал: Отец Ольги всегда хотел, чтобы она посвятила себя Богу. И она сама видела, что в деревне нет человека, который бы понял ее духовные устремления и стал бы мужем и другом. Вокруг были пьяницы. Она раз и навсегда поставила точку на мысли о личной жизни, всей душой отдавшись молитве. После уроков в школе она спешила в монастырь. Вся школа знала о ее религиозности. Если дети совсем не хотели спокойно сидеть и слушать, она предлагала: «Хотите, расскажу о святом?» И все стихали. Как жадно слушали! Она жалела детей: они накормленные, но без Бога. Злому духу такое раздолье. На них и сердиться нельзя за шум. Они не виноваты. Их не ведут к Богу. Ей не раз говорили: «Достукаешься! Не доработаешь до пенсии!» Но всё обошлось. Маленькая ростом, худенькая, она казалась младшей сестрой Марии, которая о ней так и отзывалась: сестра, и добавляла: родная. Что особенно расположило Марию к Ольге, так это имя ее мамы: ее, как и маму Марии, звали Евфросинией. В переводе это имя означает: радость. ДУХОВНИК Архимандрит Палладий В отношении отца Палладия Марии были видения. Она никому о них не рассказывала, кроме самого батюшки. То ей казалось, что у него кривой нос. Так казалась издалека. А вблизи всё было нормально. Однажды во время его беседы с ней она увидела из его глаз мощные потоки света. Она удивилась и подумала: «А как же глаза?» И тут же увидела его глаза в виде двух лодочек, свободно плывущих в этих потоках. Один раз во время литургии она увидела его в золотом облачении. Батюшка пояснил, что враг пытается отвратить ее от него, но ангел стремится утвердить ее в вере. Как-то во сне она увидела себя в прачечной. Она стояла и ждала, когда вынесут чистое белье. Но никто не шел. Она стояла-стояла и начала оглядываться: кто же выдаст ей белье. Никого не было. Тогда она подумала: и сколько же мне ждать? И откуда-то донесся чей-то тихий голос: «Некому записывать». Она сказала: «Я и сама могу записать». Она думала, что речь идет о заполнении квитанции. Перед ней оказалась большая книга с пустыми колонками, и кто-то сказал: «Мать и отца не пиши. Они уже записаны». И она написала свое имя и братьев и сестер. Потом родственников, соседей. Потом знакомых. Потом задумалась об одной знакомой: русская ли она, крещеная ли. Тут оказалось, что страница закончилась, и кто-то сказал: «Хватит». И всё окончилось. Она рассказала этот сон отцу Палладию. Он объяснил, что она записала имена к спасению. Хорошо, что записала всех, кого вспомнила, что о многих позаботилась. Об отце Палладии отзывались с большим уважением. Однажды Мария услышала, как одна женщина, спускаясь от исповеди, громко бормотала: «Провидец батюшка!» Мария решилась и спросила его прямо, не прозорливец ли он. «Нет», – ответил он. Мария рассказала о той женщине, и он чуть улыбнулся: он и сам слышал ее слова. Она приходила к нему не на исповедь, в сущности, а за советом, точнее говоря, душу облегчить в жалобе. Сказала, что в доме совсем нет муки, «даже щепотки, чтобы кому в глаз кинуть». Он удивился: зачем кому-то в глаз кидать. Так уродом сделаешь человека или убийцей станешь. От слова до дела очень короткое расстояние. Он спросил напрямик: «Детей бьешь? Мужа колотишь?» И объяснил: это ведь зло. Оно в душе, оно и в доме. А раз так, то уже нет места добру. Нет добра в душе – нет его и в доме. А ведь хлеб, мука – это добро? Она согласилась. Он посоветовал ей дома детей вымыть и приласкать. Потом мужу вымыть ноги и повиниться. А затем пойти по домам и поискать работы. Женщина скорее найдет домашнюю работу: постирать, помыть полы, починить белье. А муж дома посидит с детьми, пока и себе не найдет работу. Он же не виноват, что ему нет работы. Вот она и завопила: провидец батюшка. А того не поняла, что сама о себе всё высказала. И Марии дал наказ: слушай! Человек сам о себе всё скажет. Только слушай. А совет давать не спеши – может, тебя и не спросят. Он пересказал ей слова одного русского писателя, Достоевского, о том, что в душе человека живут сразу два идеала: Мадонны и Содома. Мария обрадовалась, вспомнив слова сельского батюшки: «Трещина в душе?» Отец Палладий согласился: можно и так сказать. Она задала свой сокровенный вопрос: как избежать осуждения? Видно ведь пьяницу, например. Он ответил спокойно: «Очень просто». Объяснил: Мы все живем в определенном месте и времени. Так устроен наш мир. Место можно переменить, а время – нет. Место можно преодолеть: переехать, уйти куда-нибудь. А эпоху не сменишь. Пространство можно наверстать. Время не догонишь. Если с детства не играешь на музыкальном инструменте или не учишься математике, то и не овладеешь этими профессиями. Вот и стремится человек воспользоваться тем, чем может, вот и меняет он место за местом. Преодолевая пространство, человек тратит силы, расходует себя. А если использовать время рационально, то есть с умом, проводя его в молитве и добрых делах, человек будет приобретать, расти духовно. Течения времени не видно, поэтому оно легко отождествляется с местом. Например, я нахожусь на одном месте, ничего не меняется, и, кажется, время остановилось. А оно бежит-бежит, сыплется сквозь пальцы или тает, как снежок на ладони, если не наполнено богоугодными делами. - Место не спасает. Ты стремишься в Иерусалим. Иуда Искариотский там жил. Он был рядом с Господом. В одном месте с Ним. Как видишь, место не спасительно. НА НОВОМ МЕСТЕ Образование свое она продолжала с хозяйскими детьми, с удовольствием слушая их уроки, пересказы прочитанного, и сама читала их учебники в свободное время. С особенным удовольствием нашла на карте Иерусалим. Жизнь казалась вполне налаженной, как вдруг началось что-то со старшим хозяйским сыном. То он ей принесет цветы, то угостит конфетами. Не к добру. Батюшка сразу все понял и помог. Вскоре она переехала: устроилась работать в регистратуру городской поликлиники. Работа ей понравилась. Главное – не надо разговаривать. Молча выдаешь карточки – и всё. Ею и здесь стали довольны. Она быстро навела порядок: правильно оформила и расставила все карточки, постелила на своем рабочем столе не газету, а чистую белую ткань. Сама вся в белом и в белой шапочке, и она была довольна, хотя мечтала о черном облачении. Но пока и белое неплохо. Всё свободное время она стояла в храме. На новенькую регистраторшу сразу начали обращать внимание мужчины. Иной раз по несколько человек поджидали, когда она выйдет из поликлиники. Высокая, тонкая в талии, с глубоким взглядом темных глаз, она была очень привлекательной. От ее низкого мягкого голоса, иногда звучащего за стеклянным окошечком, начинала кружиться не одна мужская голова. Один так и сказал, что ее голос всё оттеснил и заслонил. Ее это очень огорчало. Отец Палладий сказал, что голос имеет очень большое значение. Тон голоса показывает степень мира или немирности души. Он научил ее прежде смысла слов слушать голос говорящего. Много позже она научилась слушать голоса говоривших, и это привело ее к печальному выводу: в мире рухнула иерархия между близкими людьми. Дети разговаривают с родителями без уважения, непочтительно. В лучшем случае – как с равными, а ведь это недопустимо. Жена командует мужем и делает это с презрением. И это церковные люди. А что остальные? В тот вечер отец Палладий сказал: Давно построены кельи – барак с комнатками для сестер напротив церкви. Очень удобно по близкому расположению. 4 мая 2005 г. было освящено место под строительство Иоанно-Богословской церкви и начаты соответствующие работы, капитально отремонтирован мост, ведущий к монастырскому острову. Современный этап развития Красногорского монастыря связан с трудами игуменьи Агнии. У обители 3 га пахотной земли, 1 га покоса, нескольких коров, пасека, трактор, легковой автомобиль, разные хозяйственные орудия и помещення. Все работы выполняются монахинями и послушницами: они выращивают корма и овощи, косят сено, ухаживают за скотом и пасекой, заготавливают дрова в близлежащем лесу, ремонтируют помещения, готовят пищу для совместной трапезы, шьют церковные облачения и одежду для сестер. Нежны рассветы над рекой. Красивы и величественны закаты над лесом. В КРАСНОГОРСКОМ МОНАСТЫРЕ Когда в 1966 г. Мария приехала в новый для нее монастырь, то увидела, что здесь всё надо обживать заново. Сначала пришлось жить в очень большой тесноте, заедали клопы и вши. Удобств никаких. Кроватей не было. Спали на полу, стелили что попало. Старенькие матушки уже не могли много трудиться. Они болели и умирали. А власти этого только и надо было. Поступившие вновь молодые монахини и послушницы трудились день и ночь в прямом смысле. Спасала только вера. Надо было вычистить спальные помещения, трапезную, кладовые, разобрать завалы от старого собора. Потом расчищали место и разгружали машины с кирпичом, с досками. Надо было восстановить Преображенский собор. Вспоминает инокиня Нина. «Постепенно налаживался быт. Сестры мыли и скребли, чистили и налаживали все сами. На богослужения потянулся народ, появились и средства. Даже купили корову. Коровница так и жила при ней, в маленькой келье в коровнике. И надо же было так случиться, что корова околела. Это был сильный удар! Как все накинулись на бедную коровницу, которая и так ощущала себя виновной и самой несчастной. Она оказалась в таком отчаянном положении, что у нее появились мысли о самоубийстве. И только Митрофания подняла голос в ее защиту. Она сказала: Мама Митрофании, монахиня Евникия, оставалась жить в городе Смеле. Ее не брали в монастырь по старости. Она часто гостила у дочери в монастыре. Однажды вода сильно поднялась, и остров был совершенно отрезан от суши. А Евникии что-то потребовалось в Смеле. Старушка было малограмотной, читала только церковные книги, но обладала простой и сильной верой. Она сидит и причитает: «Ах, мне же надо домой! Как бы мне машинку сейчас!» И молится Николаю Чудотворцу: «Святый отче Николае, пошли мне машинку!» Сестры слушают ее и улыбаются: машинку захотела! По воде! Через некоторое время заходит в церковь мужчина и кричит: «Кому нужно ехать? Я случайно заехал к вам, машина у меня вездеход. Кого надо – отвезу». Старушка вмиг собралась и бегом побежала за ним. Так ей помог Николай Чудотворец. И как она его благодарила! Что значит простая искренняя вера. Она же рассказывала, как во время ее молодости Николай Угодник спас ее от верной смерти, когда она во время голода везла домой на коляске пшеницу. Ее заметил бандит и хотел убить, чтобы забрать пшеницу. Она же взмолилась святителю помочь ей ради детей голодных. И тогда появился всадник и отогнал вора. БЛАЖЕННЫЕ В городе Смеле жила блаженная Паша. Ее благословил один старец на юродство и дал ей при этом палку с наказом никогда ее не оставлять. Эта блаженная Параскева часто приезжала в Красногорский монастырь к матушке Митрофании, которая ее опекала: мыла, обстирывала, кормила и укладывала отдыхать на свое спальное место в келье. Дело в том, что Паша, дворянка по происхождению, свою келью топила по-черному, у нее и пол, и стены, и потолок - всё было в саже, и она сама. Юродивые не заботятся о своем теле и внешнем виде. Пашу считали прозорливой. То одна сестра, то другая, бывало, скажет: «А мне Паша так сказала», «А мне – вот так». Помню, когда я жила с матушкой Анимаисой, она говорила, что Паша наставляла: «Когда нечего есть, так ты читай «Богородице Дево, радуйся…», и Она накормит». И сегодня старцы так же учат, предвидя голод в конце времен. Потому и ходят сегодня люди по канавке Божией Матери у нас в Дивееве, что этим стяжают заступничество Богородицы. А особенно страждущие ходят по Канавке ночью на коленях. Так вот блаженная Паша приехала однажды в монастырь летом и жила, как обычно, всё лето. Помещаться ей было негде, летом много приезжих паломников, но Паша и сама пожелала жить в коровнике. Там тогда работала матушка Михаила. Ей очень хотелось иметь четки, но ее не благословляли носить их. Тогда она положила их в карман и так носила без благословения. И вот Паша взяла верёвочку и ходит по коровнику, размахивает ею. Коровница спросила ее: «Что ты делаешь?» Она отвечает: «Это у меня четки, правда, ношу их без благословения». Так она намекала, что знает невидимое, но будущее редко кому предсказывала. Она считала, что судьба всегда может измениться в зависимости от поведения человека, потому и скрыто от него его возможное будущее. Она была неграмотная, читать не умела, но у нее была замечательная память, она знала наизусть много молитв, тропарей, отрывков из Библии и житий святых. Паша занимала особенное место в жизни Митрофании. Ее Паша называла своим женихом. Этого долго не могли понять. Смысл этого открылся много позже: Паша предсказывала ей будущее юродство. Я спросила Митрофанию об этом перед ее смертью, и матушка не отрицала моей догадки: Паша указывала на их духовное родство». Была в монастыре и другая юродивая. Она поселилась в баньке, которая была построена на деньги матушки Митрофании. С середины до лета и до осени в ней жила странница Анна. Пошли наши сестры в баньку мыться, а там сидит эта странница со своими узлами и поет псалмы да ногами притоптывает. Сестры побежали к Митрофании: «Ты нам баньку сделала, а там теперь какая-то женщина поселилась!» Но Митрофания ответила: «Вам купаться надо, а ей жить негде. Пусть живет». История этой Анны была такая: у нее родился внебрачный ребенок, и отец Анны выгнал ее из дома. Она и сама понимала греховность своего поведения и приняла на себя подвиг странничества: ходила со своей дочкой, неся ее за спиной в мешке. Была в Золотоноше и еще одна юродивая – Степанида. Строгая подвижница, всегда занятая молитвой. Она постоянно, с молитвой, спускалась и поднималась по горе, на которой находится монастырь. Или ходила по горе, молясь и никого не замечая. В церкви она молилась так: на слове «Аминь» после слов «Во имя Отца и Сына и Святого Духа» она громко топала своими кирзовыми сапогами. Ее за это ругали и прогоняли. Она уходила в притвор и вставала сзади всех, там продолжая свое моление. Ее считали прозорливой, так как многим она предсказала такое, что их спасло. Она не обращала на себя никакого внимания, и как-то у нее завелись вши. Кто-то из сестер заметил, все пришли в ужас, стали ее гнать и велели уйти из монастыря. Совершилось целое восстание. Однажды Митрофания ей пожаловалась: «Все меня упрекают: схимница, схимница!» Она имела в виду то, что после принятия схимы не носила схимнического одеяния. Степанида ответила: «А ты пришей на шапку крест. Так и ходи». Матушка так и сделала. Так ходила и в Дивееве, когда владыка Николай снял с нее мантию и схиму. Когда мы с матушкой готовились к отъезду из Красногорского Золотоношского монастыря, к Степаниде подошла Агния, нынешняя игуменья, и сказала ей: «Вот они уезжают». Степанида ответила: «И правильно делают». Она любила Митрофанию, вряд ли ее радовала разлука с ней, но она предвидела иные события». После кончины матушки Митрофании А.П. Стравинская, духовное чадо игуменьи Веры, воспитанной матушкой Митрофанией, посетила Красногорский монастырь и побеседовала с его насельницами о покойной матушке. По природе своей она была артисткой. То плачет, кричит, просит прощения, то опять кричит, но уже доказывает, что права. У каждого из нас есть хорошие черты и плохие. Я ее не сужу. Бог ей судья. Но она всегда добивалась, чего хотела. Я сама свидетель: вбегает она к настоятельнице и с порога заявляет: я к зубному врачу и, не дожидаясь ответа, уже целует руку, лежащую на столе, и побежала». Секретарь монастыря матушка Варсонофия: «Она была очень добрая, всегда всем помогала. Была очень активная и энергичная, несмотря на свой возраст и болезни. У нее было больное сердце. А ведь она чуть не десять лет прожила в жарком сухом климате. Потом - опять к нам, в наш холодный и сырой климат. У нас дожди и болота. Запомнился ее сильный бас. Она все время пела». Матушка Прасковья: «Матушка Митрофания была ревностная молельница. Она молилась так искренне, полностью погружаясь в молитву, забывая о себе. Это бросалось в глаза. И еще – она была поистине бескорыстной, настоящей бессребреницей. Всё всегда всем раздавала. Очень любила делать подарки. Когда ее мама умерла, матушка продала дом и все деньги потратила на монастырь. Помнится, она купила кровати». Молодая матушка Галина: «Когда я пришла в монастырь, матушка Митрофания уже уехала в Дивеево, а разговоры вокруг нее и ее отъезда велись постоянно. И постоянно чувствовалось ее присутствие. Мы, новенькие, часто слышали: матушка Митрофания то, матушка Митрофания это. Вспоминали ее рассказы и подарки из Иерусалима, ее вклад в обустройство монастыря. Она ведь купила асфальт и асфальтировала двор и дорожки. Банька около певческого корпуса – это ее дело. Довелось мне и лично с ней познакомиться. Я досматривала тогда матушку Варвару-пономарку, которая лежала больная и вскоре умерла. Жила матушка Варвара в бывшей келье Митрофании, и я при ней. Однажды слышу: кто-то постучал палкой в дверь. Я удивилась, что не слышно молитвы. Открыла дверь – а там высокая монахиня с палкой в руках - матушка Митрофания. Она уже молчала и объяснялась жестами. Ее поселили в другой келье, где жила матушка, которая на ночь растиралась какими-то мазями, очень пахучими, и матушка Митрофания не могла выносить этого запаха. Она ночью выходила в коридор и там сидела. Потом она уехала». Схимонахиня Антония: «Она была мятущаяся душа. Ей везде было тесно. Была очень энергичная, активная. Однажды подошла ко мне в соборе после службы, когда кончила петь с певчими, и говорит: «Мать, еду в Иерусалим». А я постучала себя по сердцу и сказала ей: «Если здесь Иерусалима не найдешь, то нигде не найдешь!» Когда она приезжала из Дивеева сюда, то жила в моей келье. Тогда приходилось и мне молчать, потому что она держала обет молчания». Схимонахиня Гавриила: «Матушка Митрофания была, как принято выражаться, не от мира сего. В ней было что-то такое необычное, особенное, что виделось и чувствовалось. Это нельзя объяснить словами, но можно почувствовать. Все, кто с ней общался, чувствовали, что эта монахиня не была обычным явлением, что она выходила за общепринятые рамки. Она привлекала к себе людей духовных, а поверхностных людей она раздражала, поэтому у нее много было покровителей и недоброжелателей. Доброта и бескорыстие – вот две главные ее черты. Это отмечают все, кто с ней был знаком. Она любила раздавать и одаривать. Вспоминает матушка Макария, когда еще была послушницей Наташей: «Для меня матушка Митрофания всегда была благодетельницей. Когда меня не хотели прописывать в монастырь, она сразу вмешалась и бросилась мне на помощь. Она пошла требовать, чтобы меня прописали. Чиновники удивились и возмутились, сказали: «Какое ты имеешь право и как докажешь свое полномочие?» Она в ответ топнула ногой и сказала: «Земля докажет!» И меня прописали. Был в ней такой напор, что ей трудно было отказать». Она обладала великим даром слез. Она плакала, обращаясь с молитвой к Богу. Со слезами умиления и надежды она молилась Богородице. Она плакала, когда ее обижали. Она плакала, когда была не права и раскаивалась. Это был редкостный дар слез. Видимо, поэтому некоторые называли ее артисткой. Ревность матушки иногда переходила допустимые границы. Она была ревностна во всем, даже чересчур. Вмешивалась, куда не просили. Она стремилась сделать доброе дело, а ей за это попадало. Для нас она была, как святая» Монахини Надежда и Любовь (урожденные Вера и Галина Гужвенко), близнецы, рассказали о том, что матушка Митрофания старательно опекала молодую девушку, приезжавшую в монастырь и ставшую ныне игуменьей Густынского монастыря Веру. «Мы знали Веру еще очень молодой, она жила в Смеле, работала где-то на станции и ходила в церковь. Она вместе с нами пела в церковном хоре собора Смелы. Пела она и в монастырском хоре. Потом она была регентом в соборе Смелы. Позже стала игуменьей монастыря». Матушки говорят: «Вы спрашиваете, какая черта характера матушки Митрофании была главной. Отвечаем, не задумываясь: любовь. Да, любовь – это было ее главное качество. Она любила всех безмерно, всех гладила и целовала в голову, всех жалела и хотела обнять весь мир. Любовью диктовались все ее поступки, объясняются все черты ее характера. Она всем делала добро. Она всех защищала. Она всем помогала. Она всем всё раздавала. Всё, что она умела делать, она хотела сделать людям и направить на людей. Например, она очень хорошо стряпала, и ей было в радость что-то приготовить и угостить сестер. Она и в Иерусалиме готовила. Из Иерусалима она постоянно присылала всем иконочки, освященные на Гробе Господнем. В письмах она писала, что она недостойная грешница, которой Бог подарил счастье жить в святом городе - Иерусалиме. Когда она приезжала из Иерусалима, то раздавала всё, что могла привезти. А потом здесь доставала что-то, чтобы отвезти сестрам в Иерусалим, желая и там порадовать всех. Для нее радость жизни была в том, чтобы доставлять радость другим. Главной чертой ее характера была любовь. Великая любовь к людям переливалась в ней через край и согревала всех, кто с ней общался. Царствие ей Небесное – матушке Митрофании, схимонахине Манефе». Сестры рассказали и о себе, так как их жизнь и судьба оказались тесно связаны с матушкой Митрофанией. «Мы сестры – близнецы. В страшном 1933 году мы умирали от голода. Наша мама одела нас, семилетних, как можно лучше и оставила в центре города Полтавы у фонтана в надежде, что нас кто-то подберет. Сама она умерла через три дня. Нас, тоже умирающих от голода, подобрали и отвезли в детский дом. Люба умирала от дизентерии, и ее отвезли в больницу, а Надя осталась в детском доме. Так мы расстались. После войны, в 1948 году, Надя была в Лебединском монастыре, а Люба работала в другом городе. И вдруг ей принесли газету с объявлением о поиске сестры. Мы встретились в Лебединском монастыре и больше не разлучались. Письмо матушки Митрофании из Иерусалима Вере Таран в город Смелу. Дорогие! Вы мои все благодетели. Много мне было дел, пока ваша милостыня пришла в свое назначение. Но Господь помог. Вашими молитвами все получила. На Рождество Христово были в Вифлееме в малом вертепе – в яслях, где вмещаются Небеса и Земля, весь мир едет поклониться этому местечку: торжество - не описать. В Горнем всё свято и спасительно. Литургия ежесуточно у Гроба Господня, тоже очень часто там поем. Я заказала пять литургий за благодетелей. В Х11 веке здесь побывал игумен Даниил и оставил свое описание. В шестидесятые годы Х1Х века русский паломник Н.В. Берг писал: «Переезд в Палестину совершится для вас так же просто, как к Сергию-Троице…» Он же указывает, что великий князь Константин Николаевич посетил Палестину в 1859 г. и после этого основал бесплатные Русские гостеприимные дома в Иерусалиме. Тогда же открылось пароходное сообщение между Одессой и Таганрогом и Яффой, и хлынули потоки русских крестьян: более ста человек в день приезжали сюда из России, больше, чем из любой другой страны. Прежде турки брали плату за вход на святые места в Палестине. Но еще русский император Николай 1, ктитор и попечитель Гроба Господня, «от всего турецкого притеснения освободил и все святые места отворил», - писал русский паломник – инок Парфений, посетивший Святую Землю в 1845 г. В Х1Х веке было создано «Православное палестинское общество», охранявшее интересы русских паломников. Его деятельность была очень велика и значительна. Царская семья принимала в этом прямое и важное участие. Великий князь Сергей Александрович, дядя святого Царя-мученика и муж святой преподобномученицы Елизаветы Федоровны, Московский генерал-губернатор, организовал и возглавил его и сам, как простой археолог, босиком раскапывал древние пласты Святой Земли и нашел бесценные свидетельства казни Христа. Много позже, к концу двадцатого века, благодетели и здесь благоустроят быт монахинь и паломников. Митрофания этого не увидит. Спрашивается, почему Горненский монастырь вообще еще существовал. Ответ простой: только потому, что в Палестине существовали монастыри Зарубежной Русской Православной Церкви. На этом фоне неловко, политически недальновидно было бы закрыть единственный, в сущности, монастырь Московского Патриархата. Но Н.С.Хрущев вовсю подбирался и к нему. Он отдал землю и здания, находящиеся в непосредственной близости от храма Гроба Господня, арабскому руководителю того времени. Отдал не совсем бесплатно – за апельсины. Эти фрукты некоторое время поступали в СССР, а Русская Православная Церковь лишилась прямого входа в самый для нее святой храм. А ведь земли приобретались большими трудами русских людей. Митрофанию покорила служба у Гроба Господня. Она начинается в субботу до полуночи и продолжается до четвертого часа ночи. Только в это время идет там православная служба. А днем храм открыт для туристов, очень вежливых и благоговейных, которые внимательно осматривают святыни, группами с экскурсоводом или самостоятельно. Совершенно особенная служба в дни Великого поста. И уж исключительная – в Великую Субботу, когда сходит Благодатный Огонь, явное для всех чудо, и сходит только при служении православного священника. Митрофания чувствовала себя ответственной молиться за Россию, за всю родную землю. Она не могла забыть свой сон о родной стране, запечатанной словами «Здесь не ступала нога Христа». Надо вымолить Его возвращение. Митрофания не по обязанности, а совершенно искренне молилась о патриархе и священноначалии Русской Церкви, в надежде, что им удастся переменить мировоззрение правительства и восстановить Церковь в России. Она верила, что церковная иерархия станет лестницей на Небо для всей России. Она считала, что простой человек – это всего лишь камень на мостовой. Что он может! Только терпеть. Но ведь именно терпением спасается человек. Разве не сказано: «В терпении стяжите души ваши». Но терпение не должно быть пассивным. Оно должно быть молитвенным. И она молилась. Особенно на могиле Лазаря ее не оставляла мысль, что и Россия воскреснет, как четверодневный Лазарь. По возвращении из Воскресенского храма (от Гроба Господня) в своем монастыре она уже заставала полунощницу. Путь до обители на троллейбусе занимает час. На такси быстрее, но в два раза дороже. После полунощницы – литургия. Ее тоже не хочется пропускать. А затем – послушание. Нагрузка немалая при любом здоровье. Письмо матушки Митрофании из Иерусалима Вере Таран в город Смелу. Верочка, моя родная, помоги тебе Матерь Божия и Царь Славы и Николай Чудотворец во всех твоих намерениях и думах. Знай, моя родная, на всё воля Божия. Предайся полностью в волю Божию, Господь Сам все управит. Только набирайся смирения, терпения и отсечения своей воли, старайся быть чуждой для себя, готовой на уничижение, на поношение – это школа, которая выше всех институтов, ведущая в Горний Иерусалим, где конец всему. Сегодня иду до Гроба Господня под князя Владимира. Заказала разрешительную Литургию о здравии и упокоении, молюсь за вас всех всегда. Прошу прощения за многословие, моя никогда незабываемая сомолитвенничка. СТАРЕЦ ИГНАТИЙ Первым приобретением архимандрита Антонина был знаменитый Мамврийский дуб, возле которого патриарх Авраам оказал гостеприимство трем ангелам – Самой Пресвятой Троице. Возле Дуба Мамврийского в монастыре Зарубежной Русской Православной Церкви жил старец Игнатий, человек великой молитвы. 45 лет изо дня в день он служил литургию, при этом сам всё готовил для служения. Он делал вино для богослужения из своего винограда, сам с одним помощником пек просфоры. Старец очень печалился, что Дуб доживает свой век. Монахини из Горнего ездили к нему за духовными советами, поскольку в то время у них не было игуменьи. Митрофания с трепетом приезжала на это святое место, где было явление Пресвятой Троицы. Для нее всё более явной становилось участие Самой Троицы в ее жизни. Необходимо было и заботиться о старце, и она часто навещала его, особенно когда он заболел и дело пошло к смерти. Матушка стирала для него и помогала, как могла. Во время последней их встречи она плакала, что лишается молитвенника и духовного окормителя, а он сказал ей: Так рассказывала матушка Нине, своей келейнице, а больше ничего не говорила. Нина спросила: «Так отдал он тебе ключи молитвы?» Митрофания только постучала по сердцу. Она часто так делала. И не сказала, отдал он ей ключи молитвы или нет. По всему было видно, говорит Нина, что матушка получила этот дар, но по скромности не могла в том признаться. Молитвенное делание – великая духовная тайна. Горячо она молилась у Гроба Господня. И вдруг слышит, что один епископ берется отслужить литургию за тех, кто покончил жизнь самоубийством. Митрофанию как в сердце толкнуло: так ведь ей это и надо! Одна сестра в Золотоноше пострадала так, что не вынесла, и плохо, совсем плохо окончила жизнь. Она вспомнила также слова схимницы в Золотоноше: «За сестер поедешь молиться». И она взмолилась от всего сердца. Когда епископ во время ночной службы спускался от Голгофы к Гробу Господню, она услышала отчаянный крик несчастной монахини. Матушка замерла. Она знала этот голос. Он несся отчетливо из-под земли и взывал к ней. Слышали его и другие, стоявшие рядом. Впервые так ясно ей представилось: ад есть. Вот он. Оттуда взывает к ней ее духовная сестра. Потом она призналась: «В тот момент я бы отдала себя на растерзание, только бы спасти ее». Вспомнила она тогда слова монахини в России: «Поедешь в Иерусалим молиться за сестер». Потом она еще раз заказала этому епископу такую же службу. Голос повторился. Но в последний раз. Больше его не было слышно никогда. Вымолила. НАШИ МУЧЕНИЦЫ Местоположение Горненского монастыря совершенно уединенное, далекое от проезжих путей. Кельи в этом монастыре – это не комнатки в бараке, а каменные дома, разбросанные по склону горы на значительном расстоянии один от другого. Однажды утром 20 мая 1983 г. сестры на литургии не досчитались среди себя двух монахинь: матери и дочери, Варвары и Вероники. Это была замечательная пара. Мать с очень красивым, тонким, выразительным, лучезарным лицом, вся – сама приветливость. И дочь, совсем молоденькая, добрая, невинная и непосредственная, как малый ребенок. Пошли в их келью и увидели их изрезанные тела. Варвара лежала у двери с ножом в спине. Вероника лежала на чемодане вниз головой с перерезанным горлом. Комнаты были залиты кровью. Монахиня С. писала из Иерусалима в Россию: «У нас уже есть наши первые горненские мученицы, и, тем более, что они отцовы». Здесь речь идет о том, что погибшие были духовными чадами схиигумена Саввы из Псково-Печерского монастыря, преставившегося в 1980 г. Сестра С. писала: «Отец наш знал, только прямо не говорил, но всегда им скорбные открыточки присылал. Мы нашли письма от батюшки. В одном он пишет, что они будут «как жертва за весь монастырь», но тогда это было непонятно. Убиты они были неизвестным 19 мая, от восьми до девяти часов вечера. (В восемь у нас темно). У матери две раны – одна в сердце, другая в спину. А у Вероники пять ран и аорта на шее перерезана. На правой руке четыре раны, а пятая рана уже смертельная. Да, очень трудно нам пришлось всё пережить». (Письмо от 10 июня 1983 г). Сестры тогда в ужасе убежали. И только Митрофания подумала: «На их месте могла быть я». Она мужественно омыла тела, убрала всё и вымыла в келье. А когда стала поднимать Веронику для облачения, убитая открыла глаза. Митрофанию охватил ужас. Это было так непереносимо страшно, что матушка сама не знала, как в тот миг осталась жива. Схимонахине Нине, духовно окормлявшей убиенных в Горненском монастыре и очень горячо о них молившейся, явился во сне Архангел Михаил и сказал: «Вся бездна восстала против них. Я сам воспринял их души». Новомучениц похоронили на монастырском кладбище. Находившийся тогда в монастыре епископ сказал, что Голгофа всегда покрывается кровью, а теперь настала очередь русских монахинь. И провозгласил вечную память новомученицам. На сороковой день их памяти Митрофании приснилась Вероника. Она держала в руках и протягивала Митрофании что-то очень вкусное. Для Митрофании это не прошло даром: второй раз инсульт. Она пролежала сорок дней и ежедневно причащалась и пила крещенскую воду. Видела во сне: среди стены ее кельи появляется маленькая дверца, она открывается и оттуда видны женские руки в поручах, как у священника. На ладонях стоят и протягиваются ей замечательные туфельки. Митрофания так им рада. Она берет их и тут же надевает. Ноги пронзаются острыми шипами. Она в страхе снимает туфли и видит: внутри огромные шипы. Голос за дверцей говорит: «Это твой путь». Был и другой сон. Опять во время полного бессилия ей приснилась лестница. На этот раз она была железная, как у пожарников. Она стояла в открытом поле, ничем не укрепленная. Митрофания привычно ухватилась руками, встала ногами и полезла. Лестница не качалась. Но ей не было конца. На сороковой день поднялась и уже пела на клиросе, но правый глаз так и остался меньше левого. Она не успокоилась и начала читать акафист святителю Николаю, чтобы выявлен был убийца. Читала сорок дней – и убийца нашелся. Это был сатанист, живший неподалеку. Его выдала полиции его сожительница, которой он во всем признался и пригрозил, что и ее может постигнуть та же участь. От страха за свою жизнь она донесла на него. На суде он заявил, что его бог велел ему это сделать. Письмо матушки Митрофании из Иерусалима Вере Таран в город Смелу «Христос воскресе! Христос воскресе! Дорогая Верочка, Валентина, Лида со своими супругами и детками! Не скорбите о маме, а молитесь. Не сразу, а все там будем. Помоги вам Господь в терпении переносить печаль с благодарением Господа. Вера, не скорби, когда голоса нет. Это для смирения. На всё Божия воля. А мы думаем: моё! Нет, наши одни грехи. Вера, пришли от мамы письмо. Я ничего не знаю ни о маме, ни о Софиевке. Простите за многословие. Жду ответа. Многогрешная Митрофания». В связи с болезнью Митрофании предложили поехать в Россию. В Горненском, кажется, и сейчас нет своего врача. Она поехала в Красногорский монастырь. Постриг состоялся после приезда ее из Иерусалима в 1983 г. митрополитом Зиновием, которого она навестила в Тбилиси. Ведь он был из глинских старцев, окормлявших ее в юности. Митрофания ездила к нему и раньше, до Иерусалима, когда у нее был низкий гемоглобин, и владыка благодаря знакомым врачам помог ей. Он высоко ценил ее духовное устроение. Восприемником был схиархимандрит Виталий. После этого она вернулась на Святую землю, без которой себя уже не мыслила. НАПАДЕНИЕ С 1983 по 1986 год игуменьей там была матушка Феодора, молодая, но многоболезненная. Потом какое-то время не было игуменьи. Город-порт Яффа – один из древнейших городов мира, связанный с именем сына Ноя Иафетом (Яфетом). Там большой храм с иконами дореволюционного времени. Территория большая и запущенная. Когда-то так называемые белоэмигранты находили здесь убежище и приют, а в последнее время никто не жил здесь и не занимался благоустройством территории. Всё заросло. Митрофания с сестрой с утра молились, а потом трудились во дворе и в саду, очищая от сорняков и от мусора. Однажды ночью пришли неизвестные и встали у дверей дома, где готовились ко сну две монахини. Один из них называет мирское имя Митрофании: «Мария, открой!» Кто здесь может знать ее мирское имя? В России-то уж забыли. Ее охватил ужас. «Мария, открой!» - всё требовательнее звучит мужской голос. Наверное, опять сатанисты. Митрофания громко кричит помощнице: «Звони по телефону!» И та громко изображает разговор по телефону. А знают обе, что он не работает. Мужчины отошли и начали пилить решетки в окне храма. Ужас объял Митрофанию. Она думала: «От нас они отстали, теперь храм ограбят». Этого же нельзя допустить. Она открыла окно и как закричит в небо: Едва рассвело, поехали в миссию. Игуменьи в тот момент в монастыре не существовало. Административные обязанности настоятельницы монастыря выполняла то одна, то другая монахиня. Начальник миссии считал, что и не должно быть никакой настоятельницы, что его власти хватит на всех. Ему доложили о приехавших монахинях. Он и слушать не стал. Обругал за то, что бросили вверенный им участок, и выгнал вон. Они поехали на Голгофу еле живые от страха и от унижения, и от безысходности. Решили: сейчас Господу всё расскажем. Так и сделали. Приехали туда, заплакали, зарыдали среди благочестивой, нарядной, праздничной, богатой и беспечной, счастливой иностранной толпы. На них, рыдающих, в длинных черных платьях, ползущих к Распятию на коленях, смотрели явно как на сумасшедших, в лучшем случае – как на юродивых. «А кто мы на самом деле? – думала потом Митрофания, вспоминая пережитое. - И почему именно русским так тяжело? И революция на нашу голову. И сейчас…» Сестры вернулись в миссию. Другого пути нет. Начальник к тому времени смягчился. Уже не кричит, посадил их в машину, взял собаку, и они поехали на участок. А там такая картина: ночные посетители, молодые парни, сидят со своими пилками на заборе, поджав ноги, и не могут сойти. Оказывается, при попытке бегства на рассвете их охватил ужас, ноги ослабели, и они не могли двигаться и так весь день и сидели на заборе. Начальник миссии дал знак собаке. Она схватила их за ноги и стащила на землю. Здесь он их связал. Они тут же выдали своих сообщников. А начальник поинтересовался, почему у Митрофании такой хриплый голос. Ее напарница шепнула ему, что Митрофания ночью сходила с ума – прямо в небо кричала, призывала угодников Божиих и охрипла. Он не ответил ничего, но в Горненском монастыре сестры потихоньку сказали ей, что начальник хочет вызвать психиатра для ее освидетельствования, чтобы поместить ее в психиатрическую больницу. Вспомнила она, как в ранней юности говорил ей архимандрит Палладий о психушке, которая может быть похуже тюрьмы, и стало ей не по себе. Не то что в церковь не пустят, а и молиться не дадут, запрут одну, кругом санитары мужики, могут сделать что угодно. Начальник, однако, не стал хитрить, а вызвал ее и, вручив билет на самолет, предложил покинуть Иерусалим в двадцать четыре часа. Она объявила сестрам, что едет в отпуск домой. И уехала. Иеромонах Николай пишет: « Сама ли она в скорби покинула Иерусалим, или власти Русской миссии помогли – я не знаю». А дома ее мать день и ночь тянула четки, молясь о ее возвращении, чтобы умереть у нее на руках. «Господи, пошли мне Митрофанию!» – просила она. И дочь вернулась. Вернулась в Россию навсегда. После Иерусалима Рассказывает инокиня Нина. С глубоким чувством говорит обо всех этапах Иерусалимского пути Господа: сначала позорный путь, потом – крестный, затем - скорбный. Она говорит, что сама прошла все его этапы. При этом она не задумывается над тем, что и она в своей жизни уже прошла позорный путь, когда в Лебединском монастыре на нее игуменья складывала грехи сестер для того, чтобы они увидели себя со стороны и покаялись, то есть переменились. Не думает она и о том, что с пострижением в схиму она возложила на себя Крест Христов. Не знает, что ее скорбный путь - впереди. Скорбь ее будет не только оттого, что лично ее станут поносить, но главным образом от страдания за людей и за Русскую землю. Особенно взволнованно вспоминает о Благодатном Огне. Она сама видела в Великую Субботу Его тихую струйку без определенного цвета, но имеющую все цвета. В то время все вне себя, забывают свой возраст и сан, бегут, кричат, почтенный архимандрит Варфоломей, в возрасте, духовник Горненской обители, бежал со свечами с Голгофы в ликовании, как ребенок! Рассказала и о том, как в Страстную пятницу молящиеся прикладываются к Камню помазания и слышат звуки, те самые, которые были в то время. Каждый слышит речь на своем языке. Митрофания приложилась и услышала топот коней, звуки ударов по телу, чей-то крик: «Дай пить!» «У меня волосы встали дыбом!»- говорила она. И приложилась еще раз со словами: «Господи, не потому, что не верю и хочу убедиться, а потому что другим надо точнее рассказать». И все опять услышала. Не случайно написано: «Камни возопиют!» Она говорила, что от этого человек наполняется великим чувством самопожертвования. «Всю себя хочется отдать за людей», - сказала она с великими слезами. Еще говорила, что благодать очень нежная, такая чистая, что не выносит малейшего прикосновения чего-либо нечистого и уходит. Она раздавала нам в ладонь масло от святынь. Я выпила это масло и от радости долгое время ходила как на крыльях. Оказывается, это масло от всех святынь Святой земли, Иерусалима и Египта. Тут она узнает, что я (тогда еще послушница) ее землячка, тоже родом из Оренбуржья, и говорит, что она на Голгофе просила Господа о том, чтобы обрести ей землячку в духовные сестры. И так она возликовала, что нашла меня. Мне даже неудобно было от этой ее радости. Я ничего не сделала для такого веселья. Но она была такой натуры – всё широко, всё открыто – настежь. Она получила благословение игуменьи поселиться нам вместе. Вскоре, поселившись с ней, я увидела, что она по состоянию здоровья нуждается в келейнице. Келейница Но параллельно развивалась ее духовная жизнь под руководством дальней родственницы Веры. Вера и Татьяна – двоюродные сестры мужа Нининой тетки, маминой сестры. Их отец Иван Маркианович Дон прожил в высшей степени благочестивую жизнь. Молился и постился он втайне от всех, этого никто не видел и не знал, но все знали, что именно к нему надо идти в случае нужды: у него были золотые руки, и ими он служил всякому, кто попросит и без просьбы: кому печь наладить, кому дом достроить, кого похоронить. Помогал бескорыстно, без всяких условий, ни копейки не просил. При советской власти он был семь лет в ссылке за то, что однажды улыбнулся словам своего собеседника: «А ест ли товарищ Сталин такой серый хлеб, как мы?» Сказавшего посадили на 15 лет. Второй присутствовавший кивнул головой и получил 12 лет. Но это был только повод, так как в доме семьи Дон не раз делали обыск в поисках религиозной литературы. Если в доме находили Евангелие, сажали всю семью. Так и эту семью отправили в ссылку в полном составе. Трое маленьких детей Николай, Михаил и Петр умерли там с голода. Веру и Татьяну еле живых вывезли к родным после того, как товарищ Сталин разрешил, чтобы родственники, живущие на свободе, забирали ссыльных детей. Только родственники. Однажды Таня и Вера пришли к митрополиту Мануилу и взмолились: «Владыченька! Папу переводят на другой этап! Помолитесь!» Он спросил: «В какой стороне?» Они указали. Он повернулся туда и медленно, широким жестом перекрестил то направление, потом сказал: «Через неделю он вернется». И в самом деле, через неделю он пришел, но вынужден был долго скитаться по родным и знакомым. Дочерей своих он приучал к Слову Божьему и благочестивой жизни. Они сохранили девство, к чему вели и Нину, не поощряя ни современной моды, ни современного времяпрепровождения. Когда хоронили их отца, все жители пришли на похороны. Одна маленькая девочка во время панихиды увидела трех ангелов и покойного в виде маленького ребенка, которого держит один из ангелов. После разрешительной молитвы священника во время панихиды ангелы улетели, словно потонули в бездонной синеве неба, унеся с собой душу покойного. И такой праздник был у всех на душе от этих похорон, такая радость. Все смотрели туда, куда указывала девочка. Кто видел ангелов, кто не видел. Но все радовались. Такие были эти похороны. Вскоре после похорон он приснился дочери Вере на Пасху и сказал: «Мы радуемся! Радуемся и радуемся!» Она спросила: «Коечка есть у вас?» Он ответил: «Мы не спим, а только радуемся!» Его жена умерла на Благовещение. У нее тоже счастливая посмертная судьба, так как она делилась с голодными, даже имея своих голодных детей. Нина вполне доверяла руководству Веры. Она была для нее вроде старицы. Она указывала, какую одежду стоит носить, а какую – нет. Нина слушалась беспрекословно и без внутреннего сопротивления, а с радостью и с благодарностью за заботу, с признательностью как к старшей сестре. Нина посещала церковь и строго соблюдала посты и праздники. Когда работала, то жила там, где церкви поблизости не было. Приходилось ехать в город. Так соседи знали: если Нина едет в город, значит, стирку и уборку надо отложить: религиозный праздник. О монастыре и не задумывалась. Но вдруг в Оренбургском храме певчая Мария собирается в монастырь. Нина, по ее словам, как проснулась. Задумалась. Она вообще-то ведь и так живет по заповедям Божьим и не собирается отступать. Мирское ей неинтересно. Современные развлечения – кино, танцы, песни – скучны. Надо ли менять свою жизнь? И снится ей: на крестьянском дворе ходят – разгуливают две птицы. Чистые, белые. Крыльями взмахнут – взмахнут, а подняться не могут. И опять так ходят, уткнувшись головками в землю. Тут к ним пристала третья птица. Тоже белая, чистая. И она попыталась взмахнуть крыльями. Помахала – помахала и – полетела! И летит, летит! И высоко уже. И вокруг нее небо такое синее, бесконечное. Внизу все такое маленькое, мелкое. И ясная, отчетливая мысль: «И как я могла так долго за это держаться? Лететь так прекрасно!» Проснулась. Сон врезался в память. Думает: так это я летела? А тут Иван Дон собирается в монастырь с пожертвованиями от владыки Иоанна, митрополита Ленинградского и Ладожского, духовника Веры. Нина взмолилась: возьми меня с собой! На работе сразу дали отпуск. В монастыре напала на Нину горячая ревность по монастырской жизни. Всегда при церкви. Постоянная открытая молитва без оглядки: видит ли кто, как ты перекрестилась, или нет. Постоянное святое окружение. Попросилась у игуменьи и осталась там послушницей. Это было за пять лет до приезда Митрофании. А как поселилась с ней, то уже Митрофания стала наставницей, хотя была она скорее мягкой подсказчицей и боялась называть себя старицей или духовной матерью. Рассказывает инокиня Нина: «Когда я поступила в монастырь, то часто слышала о матушке Митрофании, которая в Иерусалиме. Я думала: что это за такая матушка, что о ней столько разговоров. В келье со мной жила матушка Анимаиса, так она не переставала говорить о ней, что я порой уставала слушать. Но ей было что вспомнить! Митрофания выходила ее больную, отстояла, чтобы ее не отправили в богадельню, то есть попросту умирать. Эта богадельня представляла собой бывшую конюшню, обложенную глиной, с земляным полом. Митрофания упала в ноги благочинной, упросила не переводить туда больную и обещала ухаживать за ней поверх всех своих послушаний. Сестра Анимаиса была, в сущности, лежачая, передвигалась кое-как. Митрофания с благословения благочинной буквально на своих плечах повезла Анимаису лечиться на грязи в Сочи к верующим в дом. Сейчас эта сестра, хотя и не несет никаких послушаний, но читает Псалтирь и сама себя обслуживает, никому не в тягость, живет в монастыре, как привыкла за свою долгую жизнь, при церкви и среди сестер. И вот я встретила матушку Митрофанию. Мало того - меня благословили к ней в келью. Утром я, как обычно, пошла на полунощницу, стою в церкви и думаю: сейчас приду и пойду дрова пилить на зиму. Митрофания была больна и в церковь не ходила, в келье была. Я зашла в келью, переодеваюсь по-рабочему и намереваюсь выйти, чтобы колоть дрова. Она говорит: «Я тебе сейчас такие дрова покажу! Праздник! Ложись и лежи. Отдыхай до литургии». Я села на койку и говорю: «Митрофания, откуда ты знаешь, что я хотела идти дрова колоть? Я тебе ничего не сказала». Она ответила: «Духом чую». Вот и всё. Так вот, живя с ней, всегда ощущала, что от нее веяло свежим дыханием жизни во Христе. Владыка Иоанн, митрополит Ленинградский и Ладожский, был духовным отцом Веры, моей наставницы в детстве. Позже я уговорила ее представить ему и меня и упросила его стать и моим духовником. Матушка Митрофания как узнала об этом, тоже захотела стать его чадом. Так и вышло. Между ними установилась прочная духовная связь до смерти обоих. Он предсказал ей ее кончину. Так вот живем мы на Украине, яблок много. Я решила, что для пущего поста буду есть только одни яблоки по понедельникам, средам и пятницам. И ем. И ничего в эти дни не хочу, и в трапезную не хожу. В весе сильно убавила, чувствую, и так довольна! Митрофания смотрела–смотрела на всё это и говорит: Так вот опытно она учила меня. К нам в монастырь поступила одна девушка, духовное чадо о. Кирилла, по всему было видно, что высокой жизни. Митрофания говорит: «Не будет жить в монастыре». Я с ней даже повздорила. Эту девушку быстро одели, но она на следующий день уехала в лавру. Сообщают матушке, что ее брат безнадежно болен. Он три недели находился в реанимации. Оказалось, что у него воспаление среднего уха, врачи опасались, что перепонка лопнет, и гной зальет мозг. Дело в том, что он был без сознания две недели, и его начали лечить от инсульта. Потом врачи стали расспрашивать родственников, чем он раньше болел. Они сказали, что полгода назад было воспаление уха. Тогда врачи проверили уши и предложили делать операцию, но его жена Анна не соглашается ни за что. Профессор-хирург уехала в Уфу. И вот ей в дороге въявь является Петр и просит сделать операцию. Доктор с полпути вернулась, уже проехав 120 километров. Благородная женщина. Операция прошла удачно. Петр остался жив. Все врачи признали, что это было чудо при такой запущенной сложной болезни. Понятно, что вымолила это только способная на такое молитвенное дерзновение Митрофания. В Оренбурге Мы с Митрофанией поехали туда для того, чтобы успеть к сороковому дню. В селе Митрофанию очень почитали, внимательно слушали каждое ее слово. Она же с такой любовью одаряет их крестиками, иконочками, святой водой и святым маслом. А меня тяготит мысль о том, что надо ехать с ней в Оренбург, мой родной город, и как я ее довезу, больную, с сумками и по жаре. Но помысл мне ясно говорит: «Сегодня будешь дома». Как буду? Дорога дальняя, да надо еще справить поминки. Но вот всё готово к поминанию. Народ собрался. И тут откуда ни возьмись - схиархимандрит Серафим. «Митрофания, - говорит,- собирайся, поехали, надо умирающую постричь в схиму, ты ведь схимница». Пошли мы тут на могилку Евникии, отпели там литию и – в машину. Поехали постригать в схиму. Схимонахиня Зосима была, видно, высокой жизни, так как постриг был особо благодатный. Я с архимандритом пела. Митрофания подводила. До этого дождя не было полтора месяца, всё вокруг высохло, а тут, как начался постриг, сразу полил ливень и долго шел, пока напоил землю. Когда мы ехали домой, уже темнело. На сердце у меня было так благостно. И действительно в тот же день мы приехали. Я рассказала тогда матушке свои переживания, а она мне говорит: «Господь всю жизнь меня вот так ведет». И показала пальцами на ладошке: шаг за шагом. «Он все за меня думает и все устрояет». В Оренбурге она зашла на клирос, подошла к одному из клирошан и поклонилась в ноги. Он, конечно, смутился и удивился, а она рукой показывает ему на алтарь. Он вскоре стал диаконом. Другому она показала жестом, что он уйдет с клироса, и выразительным жестом щелкнула себе по горлу. Он в скором времени действительно ушел с клироса, а потом запил. Подошла к матушке одна бесноватая и говорит: «О - о! Гроб Господень здесь объявился!» А ведь матушка была в простом платье, не в монашеской одежде. Одной женщине с мальчиком такой привлекательной, располагающей внешности она сказала: «Береги его. Со временем он будет души из ада доставать!» Архимандрит Иннокентий Просвирнин Сохранилось одно его письмо к матушке в Дивеево. 10. 08. 1993. Благодарю Бога, что Он дал возможность издать Новый Завет. Остальные тома, помолитесь, чтобы завершила послушница Ольга. Святейший благословил ей подрясник. Радуюсь за Вас, что он принял тебя и Нину в число своих верных чад. В Дивееве, Бог даст, он сокроет вас от лица Антихриста. Шлю 8-ой том тебе и матери игумении Сергии, у которой также испрашиваю благословения и святых молитв о моей худости. Отец Иннокентий привез матушку в Москву и поместил в больницу на лечение. Там ее навестили его родственники и высказали горячее желание посетить Святую Землю. Матушка написала карандашом на бумаге имена присутствующих и сказала: Через некоторое время отец Иннокентий сообщил ей, что был в Иерусалиме, служил литургию на Гробе Господнем и благодарит ее за молитвы, благодаря которым он сподобился такой духовной радости. Письма Благослови, Господи! Наверное, я не сумела найти нужных слов для того, чтобы выразить мою к Вам признательность. Эти чувства трудно передать. Хочу признаться Вам, что с первой встречи с Вами была поражена какой-то неведомой силой так, что и доныне не изгладилось оно у меня, но еще с большей и большей силою тянет меня к общению с Вами. Я знаю, что общение это существует, так как непрестанно день ото дня я поминаю вас в своих молитвах. Очень дорожу тем временем и храню память о нем как большую реликвию, как драгоценный камень, как великое ко мне милосердие Божие, время, когда я имела счастье слушать Ваши беседы, которые оставили в моей памяти неизгладимое впечатление. Простите, ради Христа, я отнимаю у Вас много времени, но от избытка чувств глаголют уста. Я была так счастлива, когда так неожиданно и даже неведомо на постриге меня назвали Митрофанией. Не просто, думаю, не случайно и то, что именно в день памяти святителя Митрофания ознаменовалось мое прибытие в Густынскую обитель. Не могу не поделиться с Вами этой радостью. Думаю, что в этом есть Ваше участие. Простите, еще раз простите. Трудно мне понять всё, очень далека я от духовной жизни, но очень люблю людей, которые ею живут, и очень хочется подражать им, пусть хотя бы чуть-чуть проникнуть в ту область. Верю в то, что молитва праведного может всё. Сердечно поздравляю Вас с великим праздником Рождества Христова! Желаю Вам крепости духовной и телесной в ношении ига Христова! Да вознаградит Господь Своею благодатию за Вашу любовь, которая выше всех добродетелей. Это письмо мне очень понравилось особенным – правильным каллиграфическим почерком. И хотя матушка не отвечала, люди писали и писали, а некоторые так и писали, что не ждут ответа, лишь бы матушка вспомнила о них и помолилась. «Дорогая моя мамочка! Человек познается в скорби. Я тебе так благодарна за всё…» А что случилось… Это было еще в Иерусалиме. Сестра эта впала нечаянно в грех. Все узнали и не захотели даже рядом с ней стоять. Митрофания же за нее дала Богу поруку и всегда с ней была и пела вместе с ней. Митрофания несла ее скорбь вместе с ней. Потом она мне (только мне) рассказывала, что оставит ее с кем-нибудь, чтобы та ничего с собой не сделала, а сама в своей келье встанет на колени на пол, руки протянет крестообразно и кричит Господу, чтобы помог той сестре восстать. Позже она говорила, что та сестра отняла у нее полжизни. Потом она привезла ее в Россию к старцу Кириллу и слезно умоляла о ней. Отец Кирилл сказал, что мы о своей душе так не молимся, как она - за души других. Ныне Господь управил ту сестру как нельзя лучше. Я свидетельница ее таких благодарных слов и писем! Вот еще письмо от мужчины. Воспоминания матушки Димитрии, монахини Густынского Свято-Троицкого монастыря Черниговской области на Украине (записала А. Стравинская). Матушка Митрофания – это неумолкающий вулкан - гулкий, громкий – взывающий к Богу. Матушка Митрофания – это стихия, это огромный колокол, никогда не устающий возвещать о Божием величии. Она вмещала в себя такую благодать, которой хватало всем, приходящим к ней. Мне, грешной и маловерной, не пришлось встретиться с ней в ее последние годы, так как ее жизнь и подвиги не вместились бы в мою бедную душу. Жить рядом с такими людьми нелегко, так как они не от мира сего. Все ее слова, мысли и дела были связаны с вышним, поэтому мало кто в мире воспринимал ее во всем ее духовном величии. Но каждое ее прикосновение, непродолжительная встреча были отмечены и запечатлены в моей душе так, как бывает, когда наблюдаешь что-то необыкновенное в природе. Тут уж не анализируешь, а замираешь в восхищении, без слов понимая, что здесь что-то необыкновенное. В матушке было столько духовной энергии, столько ревности по Боге, столько деятельной благодати, что ее хватало на всех. С ней сочетались необыкновенная женственность и мягкий, любящий, но в то же время мужественный и строгий нрав, строгий прежде всего к себе. Я родилась в тот год, когда матушка поступила в Лебединский монастырь. Я встретилась с ней, когда она вернулась из Иерусалима в Красногорский монастырь. Я была обыкновенная мирская, Когда я потеряла счастье и здоровье, тоже в отчаянье вопрошала судьбу: «За что?» И главное: «Что делать?» Конечно, на всё промысел Божий. Но как легко произнести эти слова и как трудно применить их к себе. Но Бог не оставляет ищущих Его помощи. Бог меня вел, бережно передавая из рук в руки, ведя в ту обитель, что была предназначена мне. Вначале я поехала в Почаевскую лавру, где схимонахиня Антония (из Москвы) взяла надо мной покровительство. Когда я в последний раз приехала к ней в Москву, она, столетняя мудрая старица, дала мне свое последнее благословение: «Будешь ты невеста Христова. Монастырь твой под Киевом. Передаю тебя в руки своей духовной сестры». Матушки Антония и Митрофания не были знакомы лично, но обе были духовными чадами преподобного Кукши, и матушка Антония прозревала мою встречу с матушкой Митрофанией. Но тогда я не могла принять всерьез ее слова о монашестве. В то время это было для меня совершенно нереально. Однако обстоятельства моей жизни сложились так, что вскоре из города Кривого Рога я переехала в село Черкасской области недалеко от Криворогского монастыря. В это время я уже пела в церковном хоре и, естественно, поехала к Красногорский монастырь. Там после службы из церкви выходили люди. По двору шла высокая, величественная, прямо какая-то царственная женщина. Она показалась мне похожей на игуменью Киевского Покровского монастыря, и я упала ей в ноги: «Матушка игуменья, благословите!» Матушка Митрофания (а то была она) ничего не сказала, только ласково положила мне руку на голову и пошла дальше. Она только посмотрела на меня, а я ощутила ее любящее, материнское чувство. Я была покорена ее взглядом. Это первое впечатление от встречи с ней осталось у меня навсегда. У меня было такое чувство, словно я что-то приобрела. В селе, где я жила и пела в церковном хоре, была одна благочестивая семья, которая очень скоро стала мне почти родной. Эту семью навещала матушка Митрофания. Мама Александра имела мужа и трех дочерей. К ней приходили за духовной поддержкой со всего села. Она читала Псалтирь по усопшим – бесплатно, всех утешала. Она пользовалась большим уважением. Матушка Митрофания тоже ее уважала и любила. Две старшие дочери Александры были замужем, имели детей, дочь Валя была старостой нашей деревенской церкви. Она называла меня «доцей», а я ее – мамой. Матушка Митрофания как-то сказала Валентине обо мне: «Валя, береги ее, тебе ее послала Матерь Божия». Младшая дочь Александры Вера работала в городе Смеле и была регентом вСмелянском соборе. Она была духовной дочерью матушки Митрофании. Сейчас Вера – игумения, настоятельница Густынского монастыря. Вторая встреча с матушкой Митрофанией была, когда она в очередной раз приехала в наше село. Я была у нашего священника отца Вадима, когда матушка вошла к нему и сразу упала ему в ноги. Он, в свою очередь, упал в ноги ей. Кланяться можно по-разному. Матушка в свой поклон вкладывала всю душу. Позже я много раз встречалась с матушкой в селе Балаклее, недалеко от Смелы, где жила ее мама и работала ее духовная дочь Вера. Эти ночные беседы забыть невозможно, невозможно и передать их. Матушке задавали вопросы и священники, не только миряне. Слушать ее хотелось бесконечно – она тогда вернулась из Иерусалима. В то же время много она не говорила. Часто было достаточно одной улыбки, одного слова. Ни одна ее фраза не была пустой. Ее любовь не позволяла ей обличать человека. Она только утешала и помогала. Помню, я разговаривала с одной схимницей и жаловалась на свою гордыню, просила помощи. И она отчитала меня за гордыню, которую, по ее словам, из меня надо выжигать каленым железом. А матушка Митрофания ответила: «Да какая ты гордая. Сколько у тебя той гордости осталось!» Сказать, как сказала мне схимница, все равно, что сказать человеку, что он болен безнадежно. А сказать так, как матушка Митрофания, – значит сказать, что он уже почти здоров. Она обладала даром, если можно так выразиться, человековедения. Говорят, она могла быть и строгой и даже кричать, отчитывать нерадивых, но ко мне она всегда была необыкновенно ласкова и нежна. Для меня она была всегда источником духовного света и тепла. Она чувствовала многое. Однажды я пою на клиросе, а она подошла и положила мне в карман платочек. Дома я достала платочек – а в нем деньги. Я заплакала. Денег у нас дома тогда не было ни копейки. Однажды она пришла ко мне домой. Я была ошеломлена. Мы гуляли по саду, вели духовную беседу. Я наступила на гвоздь, он пропорол мне обувь, но я так боялась отвлечь хоть на минуту ее внимание, незаметно выдернула гвоздь из ноги и шла дальше, хотя из раны шла кровь. Какой там гвоздь, когда у меня в гостях духовная царица! Ее молитвы творили чудеса. Счастлив, за кого она молилась. Она очень почитала святителя Николая. У нее даже была частица его мощей! Однажды я на клиросе читала акафист святителю. Матушка нежно взяла меня за плечи и повернула лицом прямо к иконе Николая Чудотворца. Она сказала тихим, глубоким, наполненным невыразимой любовью голосом: «Ты вот так ему читай!» Мне передалась ее любовь, и я стала читать с большим чувством, обращаясь прямо к святителю. Матушка стояла рядом и молилась. Потом, будто на нее сошло озарение и она что-то увидела, она сжала руки перед грудью и, глядя вверх, прошептала: «Как тебя полюбил святитель Николай!» Я была потрясена. У меня до сих пор перед глазами ее сияющее лицо и эти ее слова. За что он меня полюбил? За то, что она стояла тут, повернула меня к нему и молилась за меня. Она вручила меня Николаю Чудотворцу. В то время я жила уже в Смеле, в квартире в центре города, рядом школа, где училась младшая дочь, старшая дочь была замужем, я была регентом в соборе. Жизнь складывалась вполне благополучно, и я не думала о монашестве. Правда, я часто ездила по монастырям, по святым местам, мне нравилось монашество, но себя с ним я не связывала. Однако матушка молилась за меня. Она была в Дивееве, несла обет молчания. Ее духовная дочь Вера, став настоятельницей монастыря, звала в монастырь и меня. Мне это казалось несерьезным. Но молитвы матушки Митрофании творили чудеса. Шел 1996 год. Из Дивеева в Красногорский монастырь приехала матушка Митрофания. чтобы раскрыть свою тайную схиму и похоронить игуменью Августу, кончину которой она прозрела. В монастырь на встречу с матушкой приехали ее духовные чада. Были здесь игуменья Вера с родными сестрами и я. Матушка Митрофания молча показала на меня и на игуменью Веру. Ее старшая сестра Валя сказала: «Нет-нет, это моя доця». Но матушка покачала головой и опять показала на меня и на игуменью Веру. Это было последнее благословение матушки для меня. По ее молитвам я прибыла в Густынскую обитель в день святителя Митрофана и через год была облачена в иночество с именем Митрофания. А еще через несколько лет в день святителя Николая я была облачена в рясофор. Это все не стечение обстоятельств. Когда матушка Митрофания благословляла, она на спине как бы рисовала крест. Теперь так иногда благословляет своих близких матушка Вера, добавляя: «Благословляю тебя так, как делала это матушка Митрофания». Матушка Митрофания была подобна огромному, сложному, многозвучному музыкальному инструменту, например, органу. Все, кто ее знал, говорят, что она вносила надежду. По ее молитвам из души уходил страх, и человек обретал новый смысл существования. Однажды она сказала: «Господи! Воздаждь сторицей всем, кто вспомнит мое имя добром!» Я дарю эту фразу всем, кто прочитает эти слова. Посетители Как-то раз приехали две девушки от о. Ионы из Одессы. «Он, - говорят, - прислал нас к Вам спросить, как нам жить». Она говорит одной: «Что имеешь, береги». Это она ей о девстве сказала. А другой: «Что потеряла, не ищи снова». Это она о том, что та хотела вторично замуж выйти. Я говорю: «Митрофания, откуда ты их знаешь?» Она отвечает: «Ничего не знаю, я их совсем не знаю». «А откуда знаешь, кто девица, кто женщина?» Она отвернулась, будто чем занята, и ничего не отвечает. И так всегда. Приехала из Черкасс Елена. Она очень любит Митрофанию и просит ее помолиться, чтобы сестра не делала аборт, как ее муж заставляет. Матушка говорит: «Привези Дусю сюда». Позже Дуся приехала. Матушка с ней поговорила, и детки остались живы. Родились двое: Вера и Люба. Отец в них души не чает и уверяет, что никогда ничего иного не хотел. Вот очень добродетельный Феодор и признается, что одолевают помыслы самоубийства. Матушка молится, крестит его со спины, как и других. Он уходит спокойный, забыл обо всех страхах. Издалека приезжал молодой мужчина с девушкой. Бывают же такие привлекательные. И девушка ему под стать. Приехали за благословением. Она их издалека увидала и головой замотала: «Нет! Нет!» Я ей потом говорю: «Ты что! Такая пара!» А она свое: «Не хочу ему такой судьбы! Не хочу!» Так они и уехали грустные. Потом его мать приезжает и ничего не спрашивает. А чего спрашивать: нет – значит, нет. Верующий человек не допытывается, а благодарит Бога за совет. Но тут сама Митрофания подошла и сказала ей: «Где невеста?» Та отвечает: «У себя дома». Так возликовала Митрофания! Вся сияет! «Как хорошо, что он послушался! Если бы он знал, как хорошо!» И опять те же слова: «Не захотела я ему такой судьбы!» И ни мать, ни я не спросили: какой? Страшно прикасаться к таким тайнам. Да она бы и не сказала. Иные почитали за благо, если она за них свечи поставит. Помню, приезжала одна женщина и просит: «Матушка, золотенькая, ни о чем не прошу, только свечи поставь за моего сына. Он так хочет поступить в духовную семинарию!» Митрофания взяла у нее пук свечей. Она любила ставить свечи. И так мы и не знали, поступил ли он. Через четыре года приезжает молодой священник, ищет матушку и в ноги ей упал. Она в таком смятении, поднимает его и ужасается! А он говорит: «Так ведь вашими свечами я стал то, что есть». Матушка его обнимает, ласкает, руку у него целует. А я ему строго говорю: «Почему не приехал или хоть бы написал, когда поступил? У матушки сердце ведь не железное, а плотяное». Он отвечает: «Я не верил своему счастью. Думал: вот-вот выгонят. Разберутся, что я не святой, и попросят – освободи место для святого. Так и решил: рукоположат – тогда и приеду к матушке». А Митрофания говорит: «Не я тебя вымолила, не я, а твоя мама. Ей руки целуй и никогда, никогда не забывай ее!» Большое влияние оказывала она на людей. Особенно, может быть, большое оказала на Николая Прикотенко. Отец Николай Прикотенко Отец Николай рассказывал, что слышал о матушке Мирофании много от ее духовного чада матушки Веры и читал ее письма из Иерусалима, особенно о нисхождении Небесного Огня. Тогда книг на эти темы не было. Мое личное знакомство с ней состоялось после ее возвращения из Иерусалима. Она вернулась в Красногорский монастырь, но часто бывала в городе Смеле, где жила ее мама (а также работали матушка Вера и я), и приезжала в село, где жили родители матушки Веры, с которыми матушка Митрофания долгие годы поддерживала дружеские и духовные отношения. В церковь этого села приезжал и я, чтобы помолиться втайне, так как в то время было небезопасно выставлять напоказ свою веру в Бога. Моя первая встреча с матушкой Митрофанией была незабываемой. Она потрясла меня на всю жизнь! Я до сих пор помню нашу первую встречу с ней и свое духовное потрясение от этой встречи. И это впечатление необыкновенной личности с каждой встречей не гасло, а увеличивалось. По характеру она была скорее оптимисткой, нежели пессимисткой. Она часто повторяла: «Нужно радоваться!». А ведь иногда бывает так тяжело, что не знаешь, куда себя деть. Матушка советовала в таких случаях читать Евангелие: «Если нападет тоска и уныние – читай Священное Писание. Оно всегда поможет». Она часто рассказывала притчу о двух монахах, согрешивших и ушедших из монастыря. Но потом они вернулись и были приняты с наказанием: затвориться на один год. Через год затвора старцу было явлено, что они оба прощены. Но как они провели время затвора! Один из них страдал и плакал. Другой радовался и веселился, что принят вновь. Так и она всегда говорила: «Радуйтесь! Радуйтесь о Господе и еще говорю: радуйтесь!» (см. Фил. 4, 4) Многие отмечают ее сострадательность. Да, она очень остро чувствовала чужую боль. В ее душе тотчас рождались жалость, сочувствие, желание помочь. Она сострадала любому, кто испытывал горе или находился в беде. Вспомним, как ее потрясла драматическая судьба разлученных сирот-близнецов или разваливающееся жилище блаженной Паши. Таких примеров много. Но с неменьшим восхищением можно говорить о такой черте ее характера, как умение радоваться чужой радости. Она обладала редким даром сорадования. Как она радовалась вместе с матушкой Макарией, когда ее приняли в монастырь! Как она радовалась радости тех, кого сама одаривала иконочками из Иерусалима! Это великое чувство сорадования она завещала нам, ибо настоящий христианин «Не радуется неправде, а сорадуется истине» (1 Кор. 13, 6). Этому нас учит Священное Писание. Этому нас учила и матушка». Заслуга матушки Митрофании в том, что церковь получила еще одного священника. Она благословила Николая Прикотенко на поступление в Московскую духовную семинарию. Она сказала ему: Став священником, он получил приход в Стеблеве на Украине. Он рассказывал: Отец Николай признается: Вспоминает инокиня Нина. Матушка Митрофания объясняет: О. Николаю удалось очень быстро построить храм в условиях, когда шла страшная инфляция, деньги обесценивались на глазах. Как сказал один батюшка: «Мы всегда знали, что деньги – это прах. А сегодня нам жизнь показывает это воочию». А матушка сказала, что будет и община, а позже – монастырь. И в самом деле, община, сплоченная христианской любовью, уже есть. «О. Николай вспоминал, как матушка всегда была в курсе его дел по строительству храма. Так, староста был в возрасте 80 лет. Он был на этом месте пятнадцать лет, сменить его было неудобно, но и в работе он был уже не тот помощник, что был нужен, да еще во время стройки. Батюшка едет к матушке решить эту проблему, а она его уже ждет, встречает у монастырских ворот и сразу спрашивает: «Ну, как там твой староста?» Молодой священник не успел удивиться, откуда она знает его заботу и время его приезда, а она уже благословила сменить старосту. Очень важным был момент выбора места строительства церкви. Матушка там никогда не была. Только батюшка собрался объяснить ей особенности того или иного места предполагаемого строительства, как она говорит: «Строй за базаром!» Выбор этого места осложнялся тем, что там рядом был частный дом и огород, хозяин которого никак не соглашался на такое соседство и еще претендовал на часть того участка, который отходил к церкви. Митрофания отсекла все сомнения: «Строй! Этот человек уедет оттуда». Как только начали закладывать фундамент, этот человек действительно уехал. Тогда впервые туда приехала матушка Митрофания. Она взобралась на фундамент церкви и несколько раз обошла ее вместе с тремя детьми священника с молитвою «Богородице Дево, радуйся!..» То было осенью. На следующий год после Пасхи строительная бригада отказалась класть кирпич. Была очень большая инфляция. Средств не было. Поехал батюшка опять в монастырь. На этот раз матушка вынула и подала ему старинную монету – золотой червонец с изображением царя-мученика Николая Александровича. Сказала, что подарок от о.Кукши, и передала его как благословение на окончание строительства. Да еще добавила: «Позолоти Евангелие». Оно было к тому времени очень изношенное. Батюшка хранит этот червонец как драгоценную память, как благословение. После Троицы сразу три бригады приехали наниматься на работу. Первая могла приступить к работе через два дня, вторая – через неделю, третья – через две недели. Какую брать? Опять на совет в монастырь. Матушка, не выслушав никаких пояснений, говорит: «Бери вторую». Но, возвратившись домой, батюшка решает взять ту бригаду, которая раньше приступит к работе. И началось! Сплошные конфликты и недоразумения. И не так кормят. Не такие лопаты. Не такой кирпич. Две недели проработала эта капризная бригада, успели сделать кладку до окон, но с аркой возникла проблема. Арка не выходит. Еле-еле сделали одно окно, с бранью и недовольством, попросили аванс и с ним исчезли. А вторая бригада в это время уже работала в другом месте, но им там не привезли кирпич, и они спокойно приехали через день. Работали с миром, с улыбками, с удовольствием. Батюшка признался, что это было первое и последнее его непослушание. Отец Николай рассказывает: «Мы часто всей семьей ездили в Красногорский монастырь, часто возили всех детей. Старшей матушка подарила иконочку «Взыскание погибших». Когда встал вопрос о ее замужестве, матушка надела на нее четки. Я сказал: «Может быть, ей бы выйти замуж за семинариста?» Она ответила: «Всё равно не Царь Небесный!» За неделю до кончины матушка благословила ее: «В монастырь, благочинной!» Среднего сына матушка всё время гладила, жалела и запретила его наказывать: «Он хороший». Его она благословила идти в армию, потом - в семинарию и остаться в монастыре. Она предсказала ему епископство. А меньшего советовала заставлять работать и наказывать: «Ставьте его в угол!» В Красногорском монастыре праздновали день святителя Софрония, и, как всегда в этот день, присутствовал владыка Софроний из Черкасс. Все уже сидели за столом, когда я, опоздав, вошел тихонько и сел за стол. Матушка увидела, что я опоздал, встала, взяла бутылку «Кагора» и подошла к владыке, жестом просит его благословить. Он как-то смутился, но благословил. Матушка с бутылкой как бы протанцевала к выходу и вышла, потом вернулась в трапезную и поставила бутылку мне в миску. Это она уже начинала юродствовать. Этим она как бы проверяла человека на духовность. Юродство сродни психологическому тесту: кто как будет реагировать. Я много раз видел, как по-разному люди реагируют на юродство. Одни спокойно, доброжелательно, другие болезненно, раздраженно, словно задета их гордость, иные даже агрессивно. Один старец сказал, что юродивый воспитывает нашу душу. Для юродства необходима очень большая духовная сила и свобода. Этот подвиг – подвиг юродства - является самым тяжелым». (Записала А.П. Стравинская). В 1992 г. церковь, которую строил отец Николай, была освящена. Колокола для нее отливали в Воронеже. Их подарил председатель колхоза села Стеблева Михаил Николаевич Руденко. За ними надо ехать туда. Но сначала о. Николай собрался поехать в Харьков за паникадилом и подсвечниками, да почему-то захотел заехать в монастырь. А матушка там его уже дожидается и говорит Нине: Нина спрашивает: Тогда открывался Лебединский монастырь, и шла речь о том, чтобы игуменьей поставить матушку Митрофанию. Один Глинский старец, Макарий, схимник, вспоминал: «Митрофания – чистая душа, о ней митрополит Зиновий говорил, что она рождена игуменьей». Говорил так, имея в виду ее отзывчивый характер. Думали, что пришло время сбыться этому пророчеству. Матушка хотела, чтобы о. Николай съездил в Воронеж, где ее духовная дочь по Иерусалиму была игуменьей женского Ново-Алексеевского монастыря, и привез оттуда книги для Лебединского монастыря. О. Николай сказал, что едет в Харьков и что его старая машина без поломок не доедет и туда. Но матушка сказала: Потом она подошла к машине и, похлопав ее рукой, сказала: И все же не суждено было матушке стать игуменьей. У нее заболело сердце. Свалилась она и трое суток лежала между жизнью и смертью. Одной приехавшей из Москвы женщине она сказала: Стеблев – поселок городского типа в Корсунь-Шевченском районе Черкасской области Украины. Он расположен над рекой Рось. Уже в Х1 веке здесь проходила казацкая линия защиты Киевской Руси от кочевников. Это место было ареной многих кровопролитных сражений. Последняя из них – знаменитая Корсунь-Шевченковская операция в январе 1944 г., в ходе которой войска Юго-Западного фронта освободили Правобережную Украину. Этой битве посвящен специальный музей, созданный в 1994 г. Рассказывает инокиня Нина. Весной 1991 года нас навестил архимандрит Парфений. В одной келье он запел: «Стопы мои направи по словеси Твоему» - через полгода те сестры умерли. Зашел к нам и запел тропарь Пресвятой Троице: «Благословен еси Христе Боже наш, Иже премудры ловцы явлей, ниспослав им Духа Святого, и теми уловлей вселенную. Человеколюбче, слава Тебе!» Этим он подтвердил, что Митрофанией руководит Сама Пресвятая Троица, и еще раз напомнил ей о предсмертном откровении. Возможно, этим он предсказал и наш переезд в Дивеевский монастырь, где главный собор посвящен Пресвятой Троице. Он посмотрел тогда на матушку и сказал: В дорогу! В нашем Красногорском монастыре отреставрировали Преображенский собор, который только в 1988 году был передан монастырю. Сами, конечно, восстанавливали. Митрофания везде впереди. Привезли машину дров или досок. Пока сестры собираются, она уже разгружает, если только вообще на ногах. Глядишь, уже чуть не половину и разгрузила. Во всем была горячая. Она часто не спала ночами, молилась. Однажды говорит мне: «Я хожу, молюсь, плачу, а ты спишь как убитая». Я действительно крепко спала, ничего не слышала. Спать приходилось по 5- 6 часов. Много силы уходит на пение в хоре. После освящения собора 19 августа 1991 г. при игуменье Августе (она была игуменьей с 1990 по 1996 гг.) о. Иннокентий Просвирнин увез матушку в Москву на лечение, ехать куда благословил и меня по окончании работы в Стеблеве. Я приехала в Москву. Там меня устроил о. Иннокентий. В Москве я по его благословению посетила много святых мест. Там их так много, как нигде. Потом с Митрофанией поехали в Воронеж, где игуменьей была ее духовная дочь Любовь. Вспоминает о. Николай Прикотенко. «Я приехал в Воронеж навестить матушку, и она решила передать мне частицу мощей святителя Николая. Она так почитала и любила Чудотворца! Он был один из самых ее любимейших святых. И он так устроил, что она получила частицу его мощей, которая теперь должна была перейти ко мне, но я испугался. Как я, недостойный, буду хранить такой бесценный дар, как посмею везти его через полстраны. Я всю жизнь мечтал иметь частицу мощей Николая Чудотворца, но тут перепугался. И отказался. Благоговение и страх оказались выше желания взять мощи. Позже матушка передала их игуменье Любови, когда она уезжала в Ташкент. Матушка Любовь стала игуменьей женского монастыря в честь святителя Николая!» (Записала А.П.Стравинская). Продолжает инокиня Нина. Архимандрит Иннокентий благословил ехать в Дивеево. В Дивееве Обитель только зарождалась. Сестры ходили в подрясниках. Нам пришлось нести разные послушания: печь хлеб, куличи, работать в огороде, шить и петь. Матушка Митрофания была три года алтарницей. Но шли к ней со всякими заботами. У меня было послушание огородницы. Я вся в заботах об огороде и жалуюсь ей: «Не вырастет капуста в этом году, замерзнет, холодно». Она мне показывает: вот какая будет! И так и было. Бывало, придет на огород и окропит его святой водой. Заболела у нас сестра Т., определили рак кишечника. Спрашивают у матушки, как быть. Она отвечает: «Если сделает операцию, умрет. Если нет, еще поживет». Т. отказалась от операции и по сей день жива и работает. У Валентины, гостиничной послушницы, случился приступ. Идти в свою келью не может от боли в боку, и ее поместили в келью Митрофании. Она тут же подошла и спрашивает: что болит. Она взяла святое масло и крестообразно помазала бок Валентине, а та уж лежит, на груди руки скрестив. Боль прошла и больше не возобновлялась. В Ардатове у одной матушки взрослая дочь, замужняя. Я там была по послушанию, и она мне рассказывает, что ее дочери врач объявила, она-де порченая и надо ее лечить, детей не будет. Я ей посоветовала обратиться к Митрофании. Когда они приехали, Митрофания говорит: «Дочь твоя совершенно здорова, лечить ее не надо, будет ребенок, и всё будет хорошо». Мать этой молодой женщины ахнула: так она уж с мужем разошлась! Но произошло так, как сказала Митрофания. И семья восстановилась, ребеночек родился на Илью пророка, и его назвали Ильей. Стою я на литургии, а мои мысли нет-нет, да уклоняются в сторону огорода, который был моим послушанием. Матушка потом подошла ко мне, погладила по спине и говорит: «Стояла в церкви, а мысли в огороде». Не укорила, а еще и пожалела. Один раб Божий рассказывал, как он впервые приехал в Дивеево, встал у порога в Троицком соборе, осматривается, а к нему немолодая монахиня подходит и жестом просит благословения. Он говорит, что не священник. Она отвечает: будешь! Позже мы его встретили на ее могилке в сане священника, и он нам об этом рассказал. Письма В глубоком сне мне кто-то сказал: «Молись, чтобы не было бегства зимой». Я еле проснулась. Встала. А в душе опять этот высокий, тонкий голос. Но не женский. «Молись, чтобы не было бегства зимой». Я уже стою на коленях перед иконами и говорю кому-то: «Молюсь, уже молюсь, чтобы не было бегства зимой». Повторяю эти слова механически. Сама же понимаю, что не так надо молиться, а как – не могу: спать хочу, нет сил. Постояла и легла. Утром проснулась, сразу вспомнила и начала молиться. Вечером всенощная под Покров. Я рассказала батюшке. Он ответил: «Молись!» Нашел молитвенницу. Вы же знаете: у меня другая профессия, другая работа. Все же в храме я взмолилась изо всех сил. Я встала на колени, можно сказать, улеглась на пол около стены, чтобы не мешать никому, и внутренне завопила к Богородице: «Спасай нас! Все погибнем». Какое тут бегство, да еще зимой! Да тут один раз не умыться – и уже не почувствуешь себя человеком. А если бегство! Паника. Смятение. Ведь людям надо есть и пить, больных надо лечить, что делать с детьми? Ужас. Отчаяние. И все пропали. Я так вопила, изо всех сил (молча) и мысленно просто билась о пол. И вдруг рядом со мной наш батюшка встал у самой стены и начал читать Канон, а я сказала: «Вряд ли кто меня услышит. Пусть батюшка будет антенной от меня. Господи, услышь его!» И тут стало тихо. Не хотелось больше ни плакать, ни просить, хотя я еще пыталась напрягать себя. Я встала и пошла к помазанию. Потом увидела около себя девочку с отцом. Ей 6 лет. Спрашиваю: «Как зовут?» - Мария. У меня почему-то от сердца отлегло. Сразу вспомнила, что и Вы Мария, и моя мама Мария, и свекровь Мария и даже теща моего брата Мария. «Умеешь молиться?» Кивнула. Сказала, что ходит в воскресную школу. Говорю: «Молись, чтобы не было бегства зимой». Она согласилась. Она сразу помолилась очень серьезно и пообещала и дома не забыть. Думаю: маленькая, забудет. Пошла, купила ей для памяти Молитвослов и подарила. Ее отец сказал: «Дорогой подарок». Значит, бедные. Это хорошо. Из богатых редко кто молится. У них уже все есть. Потом подошел мальчик такого же возраста. И его спросила: «Умеешь молиться?» Кивнул. «Как зовут?»: «Николай». 8 лет. Я совсем успокоилась. Это ведь Никольский храм. И он сразу помолился, тоже серьезно, сосредоточенно и пообещал и дома молиться. Прошу его: «Николай, не забудь, пожалуйста, извини, мне нечего дать тебе на память». Мне перед ним хочется на колени встать и ручки ему поцеловать, но подумают: сумасшедшая. Потом была в другом храме, где батюшка раньше служил. Только вошла, подходит Тамара, уборщица, и спрашивает: «Что батюшка наказывает?» Говорю: «Молиться, чтоб не было бегства зимой. И чтобы дети молились». Она кивнула. Она знает, кому это еще сказать. Только верующих детей мало. В тот храм ходят всего два мальчика – алтарники по 7 и 8 лет. Вот когда еще раз догнала нас советская власть: она запрещала водить детей в церковь. Вот и нет их здесь. После этого я как будто успокоилась. Моя бабушка всегда говорила, что детская молитва золотая. Все сказала, матушка. До свидания. «Милая, милая матушка! Здравствуйте! Благословите! Заболел у нас отец Владимир Ишкин. У него нашли опухоль в желудке и назначили операцию. Мы - к Митрофании с этой новостью. Она показывает на небо, руки сложила на груди, как у покойника. Значит, жить не будет. Я ей говорю: «Ты что, матушка! У него же маленькие дети!» А она указывает на небо. Не ее воля. Батюшка скончался. Так Богу угодно. Ночами она нас часто будила: то стульчиком грохнет, то ложкой на кухне, и у всех просила прощения, всем – надо или не надо – низко кланялась в ноги. Этим она всем нам показывала, чего нам не хватает: смирения. Гордости в нас во всех преизбыток, а для спасения души требуется смирение. Как в юности в Лебединском монастыре на нее игуменья складывала грехи всех сестер, так теперь она сама взяла на себя наши основные грехи: немирный дух, слабую молитвенность, душевную расслабленность и себяжаление. Кончина В пятницу утром ее парализовало. Отнялась левая сторона. Я ее спрашиваю, когда тебя парализовало - ночью? Отвечает: «Нет, ночью я молилась». В час или в два ночи? Она отвечает: «Господи, спаси обитель, сестер и благодетелей». Наверно, всю ночь молилась. В тот же день звонит о. Николай Прикотенко, спрашивает, что с матушкой. Она ему приснилась. Он скоро приехал. Когда она слегла, к ней стал рваться один местный паренек. Он вошел, Митрофания взяла его за рукав, да как оттолкнет и спрашивает: «Деньги любишь?» Он удивился: «Матушка, откуда вы знаете?» «А зачем со старушек по 150 рублей берешь, когда возишь их в Санаксар?» «Матушка, ну откуда вы это знаете?» «Так вот не бери много со старушек и вообще с верующих не бери большие деньги. Бери немножечко. Не надо много брать. Понял?» После этого он к нам каждый день приходил, то воды с источника принесет, то еще что-нибудь. После службы матушка часто звонила в колокольчик, созывая сестер на трапезу. После ее смерти он звонит на обед, как когда-то Митрофания, и приговаривает: «Мать Манефа, моли Бога о нас!» Она скончалась после всенощной под Владимирскую икону Божией Матери. Кончина была мирной и тихой. До последнего часа матушка была в памяти и гоняла бесов четками. Когда ее одевали, лицо просияло каким-то светом, просто страшно было смотреть. Улыбка радости была у нее на лице. Окончился трудный, тернистый путь страдания и скорби. Сестры не отходили. Была полная келья. Я пыталась уговорить их уйти, больной трудно дышать, но никто не слушал. В день смерти к ней пришла одна матушка и сидела около нее, молилась. Митрофания положила ей руку на голову и сказала: «Оставайся ты. У тебя всё для этого есть». Я отчетливо слышала этот разговор. Преподобный Серафим говорил ведь, что в Дивееве блаженные не переведутся. Когда о; Дивеево стало последним местом земного пребывания матушки Митрофании. Оно стало местом ее упокоения. Оно явилось и местом ее последних подвигов и страданий. Казалось бы, какие мучения могут быть в монастыре, где кормят и дают крышу над головой, одежду, обувь. Только молись и радуйся беззаботной жизни. Ведь от монахини не требуют никаких инициатив. Наоборот – требуется и ценится послушание, то есть покорность, повиновение. Делай, что скажут. И всё. Но не труд – главная забота в монастыре. В Дивееве идет непрестанная молитва. Это неусыпное чтение Псалтири о здравии и упокоении. Монахини читают в церкви Псалтирь, сменяясь по очереди, ни на минуту не прерывая чтения днем и ночью. И как же болеют они в этот период! Но стоило однажды одной из них уехать, как уже в поезде она ощутила себя совершенно здоровой. Не болело ничто. По возвращении она вновь принялась за чтение, и все болезни вернулись. Схимницам открывается то, что невидимо для обычных людей, к их счастью. Такие схимницы иногда и становятся юродивыми. Отнюдь не сами они возлагают на себя это невыносимое бремя. Просто иначе они не могут. В Дивееве матушка стала юродивой, то есть совершала поступки и произносила слова, непонятные для других, но спасительные для всех. После смерти матушки Митрофании в доме, где она жила последнее время, устроен молитвенный дом, своеобразный затвор. Две сестры, сменяясь через неделю, закрываются там и молятся безвыходно, отдавая сну очень короткое время и принимая пищу раз в день. Матушке Манефе В своих молитвах восхваляя Бога, Такие стихи посвятил матушке 29 марта 1996 года московский поэт Михаил Богданов и прислал ей свой сборник стихов «Исповедь сердца», изданный по благословению старцев, с дарственной надписью: После смерти Рассказывает Галина: «Когда я приезжаю в Дивеево, я сразу на ее могилку и говорю ей, как живой. Однажды просила ее: «Матушка Митрофания, помоги мне получить подрясник и апостольник. Пусть матушка игуменья сегодня подпишет. Я ведь твоя Галина, я тебе обед носила». И в тот же день всё устроилось. В другой раз я ее просила: «Помоги, чтобы мне дали машину ехать в скит. Никак не могу уехать». И вскоре слышу, кричат: «Галина, скорее, машину дали!» Однажды подхожу и вижу: какой-то батюшка стоит у могилки и говорит: «Чувствую, непростая это могила. Благодать исходит». Я ему кратко рассказала о матушке. Он созвал своих прихожан и повел с ними духовную беседу». Говорит инокиня Нина. «5 июля 2 001года - годовщина ее кончины. Вижу во сне Распятие и кто-то лежит у ног Спасителя, фигура похожа на Митрофанию. И всю ночь этот сон. Только закрою глаза – опять ее вижу. Проснусь. Опять засну и вновь вижу всё то же. Так она молится о всех нас. Сегодня приехали ее родственники, одиннадцать человек. Конечно, она привела. Посетили ее могилку. Причастились. И так всё мирно, дружно, такой тишиной от них веет. С глубоким благоговением прошли по Канавке Божией Матери. Домой поехали такие радостные и умиротворенные. И у меня на душе так легко. Не случайно говорят, что после смерти человек, если обрящет у Бога милость, то может больше принести пользы, чем при жизни. Сын Петра, Слава Быков во славу Божию строит церковь на свои средства. Помоги Господь! Иногда прошу: « Митрофания, помоги в борьбе со страстями!» И вижу ее во сне, как она стоит на поле и духом своих уст вырывает большие деревья с корнем, они летят, как щепки. И в реальности сразу ощущается помощь. Когда меняли табличку на ее могиле, то старую табличку взяла наша сестра Татьяна и положила себе под подушку, попросила матушку: разбуди меня в четыре часа утра. Уснула. Ровно в четыре часа табличка упала ей на лоб, и она проснулась. Такие маленькие чудеса совершаются постоянно. Моя сестра – смотрю – идет с могилки. Спрашиваю: ты что? «Да вот, - говорит, - ходила просила матушку, чтобы Господь погодку дал. Косить мне надо». И действительно после долгих дождливых дней погода установилась. Значит, будут детишки с молочишком. Встретилась я с рабой Божией Агриппиной Сидоровой, мамой инокини Ксении, которая тоже в монастыре несет послушание. Агриппина рассказала мне, как матушка Митрофания при жизни Позже Агриппина говорит мне: «Я видела сейчас, одна женщина подошла к могилке матушки Манефы – с такой сильной головной болью! Она приложилась к могилке и ожила. Говорит, прошла боль». Я думаю, с такими рассказами еще придется встретиться. После службы я и это забыла. Иду на амвон забрать свои записочки с именами сродников матушки. Катя Денисова говорит мне: «Это родные матушки Манефы?» И рассказывает: «Я думаю, она сегодня здесь была, во время Херувимской явно ощущалось ее присутствие. Я думала: как нам ее не хватает». Тут я вспомнила свои мысли и переживания в этот день и поняла, что матушка действительно была с нами. Я рассказала об этих своих мыслях владыке Олипию. Он сказал, что это вполне реально: она пришла укрепить нас, такое духовное общение существует. Кроме того, у меня было три вопроса относительно ее биографии, и все вопросы выяснились в тот же день сразу после службы. Так я вполне успокоилась. Идет второй год со дня ее кончины, а связь ее с людьми только укрепляется. Приехали сестры из монастыря «Похвала Божией Матери» Курганской области и рассказали, что сатанист убил в храме инокиню Антонию и бросил в подвал. Тут вспомнили, как во время их приезда в Дивеевский монастырь матушка Манефа подавала им просфоры. Всем дала в руки по просфоре, а матери Антонии не подала, а бросила просфору перед ней. Все удивились. А теперь говорят, наверное, предсказала, что ее тело так же будет брошено. В 2003 году накануне памятного дня кончины матушки сестры в Дивееве говорили о ней. Одной из них - Елене Чернышовой - в ту ночь был сон. Выходит матушка игумения Сергия с сестрами в сад, а деревья голые, без листвы. Матушка говорит сестрам: "Если Митрофания - раба Божия, то Господь может оживить эти деревья, они расцветут и дадут плоды". Елена видит, как на ее глазах распускаются деревья, являются белые цветы, и тут же появляются плоды вишни. Она их ела - очень большие и сладкие. О юродивых Ольга по совету отца Палладия после его смерти переехала поближе к женскому монастырю: продала свою часть дома в Почаеве и купила дом с усадьбой на хуторе Бакаивка рядом с Золотоношей. В монастыре (до пострига) монастырский священник благословил ее быть при матушке Митрофании, которой нельзя никуда ездить одной. Ольга с радостью выполняла это послушание. Она настойчиво просила меня: «Поедем!» Я не против. Люблю этот город и с радостью готова вновь посетить и блаженную Ксению, и только что открывшийся монастырь с мощами Иоанна Кронштадтского, но через три дня надо продлить или закрыть больничный. Я говорю: Она сказала это с веселым и каким-то озорным, задорным выражением, словно подразумевая что-то очень интересное, неизвестное мне. Я пожимаю плечами. Это так, но ничего не меняет. Когда матушка Митрофания поднялась и вышла на кухню, чтобы приготовить что-то для угощения, Ольга мне шепнула: Позже Ольга объяснила мне, что матушка Митрофания видела во сне своего духовника митрополита Ленинградского Иоанна, и он звал ее к себе по случаю его тяжелой болезни. Я помню, как в редкие приезды к нам дед говаривал о своей конюшне с гордостью: «Двести голов…» Для него это не было низким занятием или грязной работой. Это было важное дело. Великим постом он не ел ничего, кроме овса, который зачерпывал горстью из лошадиных яслей (кормушек). Он был вдов и целомудрен. Его старшая дочь, моя тетя Клава, которая вела хозяйство, рассказывала мне, как однажды она упрекнула его, что он ест один овёс: «Ты же не лошадь!» До сих пор помню, как я содрогнулась при этом: дед был величествен и суров. Невозможно было сказать ему такое. И тетя Клава призналась: «Сказала – и испугалась». А он ответил: Дома мама накрыла на стол в большой комнате, поставила сервиз и столовое серебро. Матушка вошла и произнесла: Много позже, когда матушки не было в живых, однажды рано утром мне в дверь позвонили. На мой вопрос я услышала: Так я получила объяснение о том моменте – через много лет, когда уже и папы и мамы не было со мной. Больше с той женщиной я не встречалась. А в тот день я впервые услышала от матушки Митрофании об архимандрите Иннокентии Просвирине. Матушка узнала о моей профессии и сразу приняла горячее участие: В тот же день вечером мы были на вокзале. Я ; Духовный мир был открыт матушке Митрофании. Многие считали, что она в прелести, бесноватая, враг в ней кричит, позорили ее. А ведь она взяла на себя, по воле Божией, самый тяжелый в духовном мире крест - юродство. Были у матушки неприятности с владыкой Николаем. Она все время просила у него прощения. Как-то в праздник владыка шел к алтарю, а мать Митрофания упала ему в ноги, прося прощения, он чуть об нее не споткнулся, очень сердился. В праздник Успения Божией Матери, во время крестного хода с плащаницей, матушка Митрофания брала в руки цветок и шла впереди, изображая Иоанна Богослова. Он был ее любимым святым. Матушку отгоняли, а она все равно возвращалась, провожала Божию Матерь. Записала раба Божия Людмила Воспоминания Диденко Е. С. Схимонахиня Манефа, матушка Митрофания! Сколько светлого, святого всплывает при воспоминании об этом ангеле на земле! Матушка Митрофания сделала все, чтобы моя мама достойно отошла ко Господу. Она уговорила игуменью отпустить священника Так началось добро, которое исходило на мою семью от матушки Митрофании 12 лет. Ее молитвами я спасалась от операции по поводу опухоли на молочной железе. Она окружала меня при встречах каким-то особенным состоянием покоя и надежды. Вот вижу ее в келье монастыря в Золотоноше. Она с большой лаской, терпением выслушивает о моих невзгодах, утешает, молится. Вот вижу ее благословляющей моего мужа, когда он стоит к ней спиной. Почему-то она его крестила со спины. Она была очень нежна с ним и звала: Олежек. А он – он так всегда радовался ей! Это было удивительно. Мой муж был крещен в детстве. Но был он коммунистом и атеистом. Он был прекрасным человеком, можно сказать, без недостатков, настоящим мужчиной, очень сдержанным, всегда, так сказать, застегнутым на все пуговицы. Но при виде матушки он становился весел, как ребенок. Он бежал ей навстречу. Очень привередливый в пище, в ее келье он ел всё, что она ему предлагала. Помню, съел борщ, а тут принесли манную кашу. Нельзя было представить, чтобы он съел ее дома. Но тут он съел все и еще бы съел, если бы принесли добавку. Матушка совала ему в карман иконочку, молитву. Он никогда не выбрасывал. Если я говорила, что надо бы съездить к матушке, он, всегда очень занятый, всё откладывал и шел к машине. Я уверена, что только ее молитвами он успел и сумел перед смертью исповедаться, особороваться и причаститься. Вот она в московской больнице. Ей плохо, очень плохо физически. У нее больное сердце. Но она сеет слово Божие в атеистическом окружении больничной палаты, к ней идут посетители, которые ищут душевного мира. И всех утешает, и за всех молится – сама тяжко болящая Митрофания. Остались в памяти воспоминания матушки о жизни в Горнем монастыре в Иерусалиме. Она была там в самый тяжкий период жизни женской православной монашеской общины – в период становления. Около 10 лет там совершался ею духовный подвиг. Там она пережила и то, что навсегда осталось рубцом на ее сердце. Там были зарезаны две монахини: мать и дочь. Матушка обмывала их перед погребением. Многие из нас, получая ее благословение и молитвы, общаясь между собой, поддерживают духовно друг друга, сплоченные мыслями о ней. Помню, с какой духовной любовью и, я бы сказала, с почтением архимандрит Иннокентий Просвирнин (ныне покойный) провожал ее из Золотоноши в Воронеж. Много печали было всем, кто ее знал, при известиях о ее неспокойной жизни в монастыре. Но Господь всё рассудит.
Нам схимонахиня Манефа была как родная мать. Когда мы приезжали в монастырь, она принимала нас, как родных детей. Она своим наставлением подкрепляла нас в немощах и всяких скорбях. И когда мы проводили матушку в Иерусалим, глухо для нас стало в монастыре. И не слышали уже ее голоса на хорах или при чтении Апостола. Но летом мне сказали, что уже умерла матушка Митрофания. Мы целую службу не могли спокойно стоять. Царствие ей Небесное! Дочка Христины Марфа пишет, что с родителями и братьями часто бывала в монастыре и помнит матушку. «Она часто давала мне очень полезные наставления, которые очень поддерживали в жизни. Мы часто вспоминаем ее». Христина и Марфа прислали письмо матушки Манефы из Иерусалима, адресованное ею своей маме, монахине Евникии. Воспоминания Касаткиной Г. Н. Матушку Митрофанию я никогда не видела. Я только слышала о ней от тех, кто с ней встречался. Ездил к ней в Дивеево и мой сын. Он вообще очень любит этот монастырь, говорит, что там дышится иначе. А как он мне рассказал про матушку, то я сразу ее полюбила. Я так к ней прониклась, что не могу сказать. Я решилась ехать в Дивеево. Но как? Ноги у меня больные. И не только ноги. А ехать далеко и с пересадками. Так и не собралась, как слышу о ее кончине. У меня такая скорбь была, что я ее не увидела. Но вместе с тем и радость, что сын был у нее и получил ее благословение и на детей своих тоже испросил. Значит, бывает так: любишь и даже привязываешься к человеку заочно. У меня вот так получилось. Литература Содержание Дома В Почаеве В Лебединском монастыре В Красногорском монастыре В Иерусалиме После Иерусалима Архимандрит Иннокентий Просвирин В Дивееве Краткие воспоминания о матушке Митрофании, схимнице Манефе, иеромонаха Николая, Веденяпиной Э.А., Диденко Е.С., Х. и М. Шаирон, Касаткиной Г.Н. и других Матушка Манефа Со Святой Земли никогда не уезжают насовсем. В нас остается глубокий след, запечатлевшийся в душе, сознании и сердце. Мы не расстаемся с людьми, с которыми мы там познакомились, которых узнали, как своих сродников во Христе, и которых мы полюбили такой любовью, несмотря на то, живы ли они, или уже скончались в момент нашего отъезда. Молитвой я остался соединенным с ними. Я молился за упокоение души моего дорогого батюшки отца Игнатия, а за всех остальных я молился об их здравии и спасении. Когда люди соединены молитвой, для них не существуют расстояния. Таким образом, я многие годы молился и о Матушке Манефе. Я не знал, жива ли она. Когда я в 2003 году впервые посетил Дивеево, восстановление которого тогда было в разгаре, я увидел ее могилу. С тех пор я молюсь об упокоении ее доброй души. Пять лет тому назад, в 2014 году, я снова посетил могилу матушки, и в третий раз этой весной, в 2019 году.
Святая матушка Манефа, моли Бога о нас (Наталья Данилова Кусова) / Стихи.ру (stihi.ru) http://stihi.ru/2012/02/17/2323
Посвящается матушке Митрофании- схимонахине Манефе Дивеевской, явившейся мне во сне, когда я про неё ничего не знала матушка Митрофания- схимонахиня Манефа Дивеевская *** Приходила Матушка Манефа Я во сне смотрела с удивлением, Вижу я, монахиня большая С посохом стремительно ходила. На Святой Земле она взывала к Богу дерзко. В Горненском монастыре омыла Казначея, мать духовных братий, Здесь смиряться старице пришлось Обличала всех и вразумляла. Сердцем знаю — ты родная Серафиму. На твоей могилке свет лампады, __________________
Святая матушка Манефа, моли Бога о нас (Наталья Данилова Кусова) / Стихи.ру (stihi.ru) http://stihi.ru/2012/02/17/2323 __________________ © Copyright: Елена Гайворонюк, 2022.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
