***
Я помню только всего
Вечер дождливого дня,
Я провожала его,
Поцеловал он меня.
Дрожало пламя свечи,
Я плакала от любви.
— На лестнице не стучи,
Горничной не зови!
Прощай... Для тебя, о тебе,
До гроба, везде и всегда...
По водосточной трубе
Шумно бежала вода.
Ему я глядела вслед,
На низком сидя окне...
...Мне было пятнадцать лет,
И это приснилось мне...
***
Н. Гумилеву
Вьется вихрем вдохновенье
По груди моей и по рукам,
По лицу, по волосам,
По цветущим рифмами строкам.
Я исчезла. Я — стихотворенье,
Посвященное Вам.
***
По набережной ночью мы идем.
Как хорошо — идем, молчим вдвоем.
И видим Сену, дерево, собор
И облака...
А этот разговор
На завтра мы отложим, на потом,
На после-завтра...
На когда умрем.
***
Он сказал: — Прощайте, дорогая!
Я, должно быть, больше не приду.
По аллее я пошла, не зная,
В Летнем я саду или аду.
Тихо. Пусто. Заперты ворота.
Но зачем идти теперь домой?
По аллее черной белый кто-то
Бродит, спотыкаясь, как слепой.
Вот подходит ближе. Стала рядом
Статуя, сверкая при луне,
На меня взглянула белым взглядом,
Голосом глухим сказала мне:
— Хочешь, поменяемся с тобою?
Мраморное сердце не болит.
Мраморной ты станешь, я — живою,
Стань сюда. Возьми мой лук и щит.
— Хорошо, — покорно я сказала, —
вот мое пальто и башмачки.
Статуя меня поцеловала,
Я взглянула в белые зрачки.
Губы шевелиться перестали,
И в груди я слышу теплый стук.
Я стою на белом пьедестале,
Щит в руках, и за плечами лук.
Кто же я? Диана иль Паллада?
Белая в сиянии луны,
Я теперь — и этому я рада —
Видеть буду мраморные сны.
Утро… С молоком проходят бабы,
От осенних листьев ветер бур.
Звон трамваев. Дождь косой и слабый.
И такой обычный Петербург.
Господи! И вдруг мне стало ясно —
Я его не в силах разлюбить.
Мраморною стала я напрасно —
Мрамор будет дольше сердца жить.
А она уходит, напевая,
В рыжем, клетчатом пальто моем.
Я стою холодная, нагая
Под осенним ветром и дождем.
***
На дорожке мертвый лист
Зашуршал в тоске певучей.
Хочется ему кружиться,
С первым снегом подружиться,
Снег так молод и пушист.
Неба зимнего созвучья,
Крыши и сухие сучья
Покрывает на вершок
Серебристый порошок.
Говорю на всякий случай:
— Память, ты меня не мучай.
Все на свете хорошо,
Хорошо, и будет лучше...
***
Как неподвижна в зеркале луна,
Как будто в зеркало вросла она.
А под луной печальное лицо,
На пальце обручальное кольцо.
В гостиной плачет младшая сестра:
От этой свадьбы ей не ждать добра.
— О чем ты, Ася? Отчего не спишь?
— Ах, Зоя, увези меня в Париж!
За окнами осенний сад дрожит,
На чердаке крысиный яд лежит.
Игру разыгрывают две сестры,
Но ни одной не выиграть игры.
На свадьбе пировали, пили мед,
Он тек и тек, не попадая в рот.
Год жизни Зоиной. Последний год.
***
К луне протягивая руки,
Она стояла у окна.
Зеленым купоросом скуки
Светила ей в лицо луна.
Осенний ветер выл и лаял
В самоубийственной тоске,
И как мороженное таял
Измены вкус на языке.
***
В легкой лодке на шумной реке
Пела девушка в пестром платке.
Перегнувшись за борт от тоски,
Разрывала письмо на клочки.
А потом, словно с лодки весло,
Соскользнула на темное дно.
Стало тихо и стало светло,
Будто в рай распахнулось окно.
***
Все о чем душа просила,
Что она любила тут...
Время зимний день разбило
На бессмыслицу минут,
На бессмыслицу разлуки,
На бессмыслицу «прости».
...Но не могут эти руки
От бессмертия спасти...
***
Нет, я не буду знаменита.
Меня не увенчает слава.
Я — как на сан архимандрита
На это не имею права.
Ни Гумилев, ни злая пресса
Не назовут меня талантом.
Я — маленькая поэтесса
С огромным бантом.
***
В этот вечер парижский, взволнованно-синий,
Чтобы встречи дождаться и время убить,
От витрины к витрине, в большом магазине
Помодней, подешевле, получше купить.
С неудачной любовью... Другой не бывает —
У красивых, жестоких и праздных, как ты.
В зеркалах электрический свет расцветает
Фантастически-нежно, как ночью цветы.
И зачем накупаешь ты шарфы и шляпки,
Кружева и перчатки? Конечно, тебе
Не помогут ничем эти модные тряпки
В гениально-бессмысленной женской судьбе.
— В этом мире любила ли что-нибудь ты?..
— Ты должно быть смеешься! Конечно любила.
— Что? — Постой. Дай подумать! Духи, и цветы,
И еще зеркала... Остальное забыла.
***
Остроконечные чернеют в небе крыши;
Спит город тяжким сном.
Шаги мои быстры, и сердце бьется тише.
Вот и знакомый дом.
Да. Окна пестрые, и на стене распятье,
И сад в левкоях сплошь.
Повсюду веянье незримой благодати.
Ты, милый, здесь живешь.
У запертых дверей я громко постучала
Три раза, словно встарь.
Ты вышел медленно, походкою усталой,
Неся в руке фонарь.
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
