Все лишь бредни, шерри-бренди, Ангел мойБыл у нас на факультете тройственный союз. Юлька, Настя и я. Три темноволосые грации: от светло-каштанового до почти черного. Сейчас внаши приключения вспоминать немножко грустно - слишком много с тех пор утекло воды в разные стороны. Но тогда, 15-17 лет назад (жесть какая!), мы замечательно тусовались. Для меня, одаренной девочки из худшей школы района, эта веселая дружба была манной небесной: девчонки попались такие умные, развитые и неординарные, что приходилось постоянно работать над собственным несовершенством. Но суть не в том. Почти сразу после поступления мы записались на спецкурс Игоря Леонидовича Волгина по Достоевскому, Булгакову и Мандельштаму (позор на мои два седых волоса, точное название не помню). Изначально я повелась на своего любимца Михаила Афанасьевича, а девчонки - на Федора Михайловича. Мотивация довольно быстро изменилась: уже через пару лекций мы ходили не на Булгакова и Достоевского, а на Волгина - нормальная реакция нормальных журфаковских девочек. Он читал эти лекции так, что не полюбить его, а заодно и главных героев действа было невозможно. (Спойлер: на этот спецкурс мы с Юлей ходили года три подряд, Настя после перехода на дневное откололась от основного процесса, но иногда составляла нам компанию). Там было много всего интересного, и именно на этом спецкурсе я впервые услышала мандельштамовское "Я скажу тебе с последней прямотой...". Услышала, прониклась, понравилось. Но забылось. Мандельштам никогда не стоял у меня на книжной полке в первых рядах, я до сих пор плохо знаю его стихи. И вот в каком-то полуночном политическом треде я натыкаюсь на мираж юности: "Все лишь бредни, шерри-бренди, Ангел мой". И, конечно, вспоминаю стихотворение, а, самое главное, - где я его впервые услышала. Хотите верьте, хотите нет, но пресловутая волшебная сила - не знаю, искусства или воспоминаний - что-то со мной сделала. Что-то очень хорошее. Вот уже час я проговариваю мысленно эти строчки, а вокруг все наполняется потихонечку первыми вздохами весны. Не этой - тревожной, болезненной. А той - первокурсной. Тогда весны совсем другие были: много света и талой воды, быстрых слез и до неприличия громкого студенческого смеха. Первые цветы - не в переходах, а где-то еще, не помню - где. Много-много наивного флирта и сильных, уверенных желаний. И теперь, посреди медленно тлеющего зловония ненависти, скорби, страха, звучат рефреном внезапно найденные стихи. И уже неважно, что между веснами - семнадцать лет: всего на год меньше, чем было нам тогда. Взошло маленькое солнце - именно такое, как я люблю. Неяркое, нежаркое, родное. "Все лишь бредни, шерри-бренди, ангел мой". Да, так и есть. И сегодня, и завтра. Несмотря на то, что именно завтра этому стихотворению исполнится ровно 84 года. Я скажу тебе с последней Там где эллину сияла Греки сбондили Елену По губам меня помажет Ой-ли, так-ли, дуй-ли, вей-ли, - Я скажу тебе с последней © Copyright: Теодора Занозина, 2015.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
