О суетеОбычно, мир кажется тонким, сложным и неуправляемым, а жизненные события - бесконечной сетью случайностей и закономерностей. Но иногда. Иногда мысленное зрение словно переключается в новый режим - и ты видишь, что все гораздо проще, гораздо размеренней, надежней и мощнее. Да, именно, мощнее, неотвратимее, колоссальней. Просто и колоссально. Такова истинная природа мироздания, его мышечный корсет, его жилы. Стоит только отключить суету. Суета - это то, что дергает в разные стороны, отвлекая от главного. И уже не важно, что главное. Важна суета. Она становится образом мышления, поступков, желаний, то есть образом жизни. Она сквозит в отношениях, работе, целях, мечтах, постепенно превращая их в мусор, обесценивая, штампуя из бросового пластика и окрашивая в ядовитые тона, как самая дешевая из китайских фабрик одноразовой посуды. И жизнь начинает усложняться: дробиться на отрезки между разговорами по мобиле(ам), приближая их к нулю, раскрашиваться новыми лицами и формами, мелькающими без детального рассмотрения и погружения в предмет, даже в момент детального рассмотрения и погружения в субъект. Книги, подстегнутые суетой, стремятся к тезисности изложения, чтобы ухватывать внимание налету, резким рывком за ворот, из-за чего развивается склонность к эпатажу и надругательству над нормой, которая давно уже стало словом пренебрежительным и синонимом серости, тогда как норма отродясь было словом с достоинством, как то граница безущербности, а в некотором роде даже классическим словом. Да-да, классический русский, классический французский... Это когда язык без плесени. Так вот норма - это Микеланджело и Новый Завет, а эпатаж - это Хёрст и Ден Браун. Но если первые без вторых как-то просуществуют, то. И вот в промежуткам между телефонными звонками, интернет-перепиской и сигналами светофора книги научились концентрировать информацию и поражать наиболее податливые участки мозга - мошонку и предлобный отдел, отвечающий за страх. То же глянец, который давно уже перешел на язык фотографии для упрощения потребления. Деловые издания наоборот, имитируют работу мысли путем сбора тематической информации в одном месте, с раскрашиванием главных цифр и мнений, чтобы потребитель не тратил время на определние их главности самостоятельно. Поэзия в этом смысле сильно проигрывает, посколько априори не воспринимается как информация, а скорее как заставка на рабочем столе. Стихотворение суть приятное ласкание внутренней поверхности мозга, благодарно отзывающегося на благозвучие синтаксическое и образное. Но нет ничего образнее матерных частушек, поэтому так востребован сегодня Маяковский - он ходил на грани. И Есенин - его любят читать не за стихи, а за внешность, образ жизни и возможность приобщиться к высокому, символом чего и стал. Переклей автора на обложке - и всё. И всё! Суета в еде. Сегодня позволить себе нормально поесть в индийском ресторанчике, - нормально это: аперитив, холодная закуска, горячая закуска, первое, второе фирменное, десерт - можно только в аэропорту в промежутке между рейсами. При прочих вариантах, вы пришли не есть, вернее не только есть, и не врите. А вот, чтоб прийти только и просто поесть - ни фига. Никто себе позволить не может, тем более, те, кто вроде бы может. Суета в целях приводит к тотальному депрессивному состоянию из-за их недостижения, начиная межполовыми и заканчивая межконтинентальными. В депрессивном состоянии тяжело строить планы на будущее, а без планов на будущее теряется последняя иллюзия управления собственной судьбой. Короче. Когда у меня на Памире накрылся спутниковый телефон, наступил момент истины. Оказалось, нужно просто выйти из комнаты. Из этой огромной шумной мельтешащей тупой комнаты. И подышать свежим воздухом. И я вас уверяю, вам будет о чем поговорить с Бродским. Тишина и одиночество - это много, иногда, даже слишком много. Но вот просто не отвлекаться - это в самый раз. Договорить. Дослушать. Доесть. Дойти. Донаблюдать. Додумать. Дочувствовать. В этом большая сила. И мир станет двигаться по-другому. Безопасно, беспрепятственно, предсказуемо. Всею мощью стен, ледников, долин, облаков, магистралей, городов. Не отвлекаться в каждую отдельную минуту. И суета побежит по другому руслу, обнажив скалистые ребра берега. Это состояние хочется беречь и сохранять как можно дольше. Садиться за книгу, зная, что сможешь уйти в неё, разговаривать с человеком, стараясь постичь его полностью, со словами, глазами, прожитыми годами, чувствами и загадками, вопринимать проблемы легко как неизбежно решаемые уже только потому, что твой мир не может по-другому, он идет как ледник, раздвигая по краям морены камней и нужен другой ледник, чтобы изменить его путь. Одиночество - это всего лишь увеличительное стекло, и в нем нет смысла для суетного человека. Как нет смысла в отдыхе, если ты не устал. И также, как подобный отдых становится праздностью и начинает тяготить человека, также и подобное одиночество начнет тяготить его. Но человек свободный готов к тишине, ему есть что взять у нее, и есть что взять у себя, оставаясь наедине. Взять то, что сделает его сильнее, богаче, счастливее. Теперь меня не оставляет мысль об одиночестве. Хотя бы неделю в каком-нибудь глухом и диком уголке планеты, с обязательным условием, чтобы одиночество нельзя было прервать в любой момент по желанию, но оно было бы запланированным и неизбежным на весь период похода. И как обычно бывает, эта мысль будет воплощена в жизнь рано или поздно. © Copyright: Дунадан, 2009.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
