Михал Михалыч о войнеМоя семья за эти дни прониклась патриотизмом, не только Ляля, но даже и теща хотят от немцев бежать. И это становится с каждым днем очевидной необходимостью, потому что с немцем дружить хорошо, если же воевать, то надо его победить. Правда, и нам не сладок большевизм, но у нас в силу даже самой идейной незавершенности открыта дверь к движению духа, а немцы, какими они теперь являются, – эгоизм ограниченности, закрытая труба. Что делать? мы должны победить… Смущает мысль о том, что нашей победой не мы воспользуемся, но это смущение по мере хода войны проходит. Всех ободряет, что началась вторая неделя войны, а немцы не движутся лавиной, как думали. Является надежда. Июнь 41-го 14-й день войны. По замыслу Гитлера в 14-й день должно было им взять Москву, а бои на Березине, за 700–800 верст от Москвы… Москва, как и Ленинград, потихоньку эвакуируются, и уверенно никто не скажет, что Москва не будет взята немцами. Но всякий знает, что Россия останется неразбитой страной и без Москвы, а немцы придут в Москву в существе своем разбитыми. Они и теперь разбиты, потому что их расчет был на ненависти к большевикам. В этом они просчитались, и сами информаторы их просчитались, потому что сами не понимали себя. С русским человеком произошло то же самое чудесное воскресение, как в секте Щетинина: все члены общины вдруг почувствовали, что плен кончен и мучитель Щетинин им больше не нужен115. Так и тут, кончается сектантское воспитание, необходимая государственная школа, и начинается народная жизнь, и каждый, раскланиваясь, благодарит воспитавшего. 5 июля 41 Тревога идет к нам из Москвы и несмотря на относительно утешительную сводку постепенно охватывает всех, и все только и думают, куда бы им убежать. Подлость не ветер, она веет сквозь леса, не шевельнув ни листиком, ни былинкой. Все началось так благопристойно под предлогом эвакуации государственных ценностей, а потом с этими ценностями стали утекать и те, кто самих себя считает за ценность, и пошло, и пошло, и до нас докатилась эта волна, и каждый, не изменяя наружному спокойствию, затрясся внутри себя, как осиновый лист. 18 июля 41 Читал германскую листовку, русскую и малограмотную, в которой говорилось, что «мы, немцы, вам никакого вреда не хотим, а только хотим избавить вас от жидов и коммунистов и поставить царя». Полная бессмыслица! и вот это, и еще что будто бы у нас должно не хватить бензину, обещает нам скорое возвращение в Москву и Рузу. А впрочем, ничего мы знать не можем и должны быть готовы ко всему. 29 июля 41 37 дней После 11 веч. началась бомбардировка Москвы. Нам хорошо были видны разрывы снарядов зениток… В газетах ликование англичан и Америки: им удалось стравить… 9 августа Слова Рузвельта о необходимости обеспечить во всем мире права людей на свободу вероисповедания – слова равносильны полному уничтожению большевиков и звучат как вызов на будущую войну с СССР после поражения немцев. И вот те, кто не верит в победу немцев над англичанами, смутно надеется на Америку, а другие, веря в немцев, соединяются, говоря автомобильным языком, «напрямую» с победой германской. Но существуют же большевики, ведут же они, как <1 нрзб.> в Америке, блестящую оборону. Где голос этих людей, долженствующий оправдать наши мучительные труды за 24 года? Этот мужественный голос подменяется текущей ложью, ставшей почти уже и непереносимой. – А ты-то сам, Михаил, почему ты молчишь? 14 сентября 41 Все хорошее нашей русской земли собралось около православия, но люди эти, как у Нестерова, одухотворенные, но не жизненные. Оттого-то вот у нас и не выходит жизненное государство, как у немцев. 22 сентября 41 Большевизм показал нам очертания необходимого для нас внешнего двора нашего храма, всеобщую грамотность, индустриализацию, быть может, даже парламентаризм с его внешней стороны. Дальнейший процесс – это внутренняя переработка поставленных извне задач. Так возвращение к православию неминуемо, потому что в православии у нас все. После Киева можем ли мы еще победить? Можем, если случится помощь извне: разложение в Германии или десант Англии. И мало ли чего еще может быть, чего мы знать не можем. Нельзя и сказать, что теперь наступает конец большевизму. Никогда, как теперь, не показывалась жизнь в своих двух правдах, заключенных в поговорке «помирать собирайся, рожь сей». На глазах рушатся дома – одна правда, и тут же их опять собирают – другая. 23 сентября 41 После целой недели пропуска времени прочитал газетку (Англо-америк. комиссия) и почувствовал впервые возможность длительной войны при поддержке Америки. Может создаться состояние мерзкой необходимости неволи, обусловленной не нашим русским, а мировым состоянием. Вчера было сообщение в газетах о том, что Рузвельт на вопрос поляков о свободе совести в России, сослался на соответствующую статью конституции Сталина и сказал, что эта статья в точности соответствует США. Все понятно, потому что Америке надо поддерживать нашу войну с немцами, а поддерживать можно, лишь поддерживая правительство. Если же дать по-настоящему свободу, то это значит обеспечить мир с немцами. Американцы должны были убедиться, что ничего другого для нас не может быть лучшего, как наше советское правительство. Но потом, несомненно, будет полегче, и церковь в ближайшее время станет в государстве чем-то вроде пикантного театра для престарелых людей и простого народа. 7 октября 41 11 Октября. Говорят, что немцы под Можайском. На болоте никто не верит в серьезность англо-американской «помощи». Самая популярная политическая ориентация на болоте в настоящий момент – это что между Германией и Англией состоялось тайное решение о мире и разделе России. Говорят, что Ленинград окружен со всех сторон и сообщения с ним нет. Приходит в голову и простеца, что промышленно-политический центр жизни, если он и не взят, но окружен, не существует больше как руководящий центр жизни. А так как Киев взят, Одесса окружена, Ленинград окружен, Москва окружается, то остается лишь два вида на будущее. Первый вид – это что в такой великой войне Нового Света со Старым, накануне выступления Америки и Японии нынешнее положение России является лишь фактором второстепенного значения и война будет длиться еще долго. Вторая же, болотная перспектива – это что на разделе России все помирятся, и в особенности довольно будет, конечно, самое болото. 11 октября 41 Слышал, что в газетах уже напечатано о московской панике как факте и о наказании виновников. Таким образом, нет больше основания опасаться за сказанное на Болоте по приезде из Москвы. Все складывается так, что надежду на близкое окончание войны следует отбросить и устраивать жизнь свою… 28 октября 41 Есть и у большевиков какая-то правда, и вот отчего ненавидящие их при задержке наступления немцев смущаются больше, чем следует: они смущаются возможности той правды, которую они в злобе своей пропускают… 3 ноября 41 10 Ноября. Речь Сталина (давно бы) произвела огромное впечатление и создала на Болоте важный переворот мнений, напр., Павел (этот Павел!) стал утверждать, что Москву немцам взять невозможно, что сопротивление немцам будет продолжаться до нашей победы, что вообще «победа будет за нами». И вроде как бы в самом воздухе Болота возникла какая-то перемена настроений в пользу победы Красной aрмии, и <зачеркнуто: по-моему> вот именно Красной aрмии <зачеркнуто: а не коммунизма>. Возможно, что во время московской паники, во время отъезда правительства произошло нечто серьезное, нам неведомое, что воздействовало на правительство и заставило его решительно заговорить. Но что-то есть… Или может быть и то, что немцы чуть не месяц стоят под Калининым, или речи Черчилля, или все вместе. 16 ноября Беспризорность (бездомность), неудовлетворенность русских и есть главнейшая их составная часть души, а у немцев обратно: их домовитость и самодовольство (Deutschland ueber alles*). Так что русский смотрит на немца с тем же чувством, как беспризорник смотрит на разумного и довольного собой хозяина: и хорошо бы себе так, и противно довольство, ограничивающее ум. Война русских с немцами есть война беспризорников с мещанами. Победить беспризорников нельзя силой и заключением в лагери, их нужно соблазнить довольством, как сделает это Америка (если сама устоит).
© Copyright: Жора Карп, 2017.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
