Альманах 45 Параллель N15(648) 1 августа, 2025 год
* * *
То, без чего не прожить, –
Блик ускользающий, тайна –
Может покоя лишить,
Если коснётся случайно...
Встанешь на цыпочки, вверх
Тянешься деревом, птицей:
Вдруг да познанья орех
С неба сорвётся зарницей
В руки... Закроешь глаза:
Вдруг да увидится сердцем
То, что за всполохом, за
Кем-то закрытою дверцей...
* * *
Я буду метаться по табору улицы тёмной...
Осип Мандельштам
Ни слова, ни буквы ещё в новогодней тетради...
Так хочется счастья себе пожелать и другим!
Но стянуто горло строкою, как шарфом тугим, –
«И только и свету – что в звёздной колючей неправде».
Кто скажет мне, Господи Боже, чего же я ради
Вдруг вспомнила эту больную и дивную речь?
Сумела лишь сердце обжечь и слезами истечь:
«И только и свету – что в звёздной колючей неправде».
Хоть кто-нибудь эту строку ледяную исправьте,
Направьте извозчичьи санки дорогой другой!
Пусть Осип Эмильевич едет, счастливый, домой
К столу новогоднему; к свету – к единственной правде...
* * *
И свет заснёт, и звук замрёт,
И запах спрячется куда-то.
Но что-то в плен тебя берёт,
Не отпускает... Чем богата
В глухую нищенскую ночь
Душа становится? Не тем ли,
Что невозможно превозмочь
В себе дыханья слова? Внемлешь
Ему, неслышному, – и вдруг
Тебя коснётся дуновенье –
Возникнут запах, свет и звук,
И ритм его сердцебиенья.
* * *
«Ау, Невозможное, где ты?» – окликнешь...
Да разве жар-птицу словами заманишь?
Да разве же в тайну бессмертья проникнешь
И слухом глухого Бетховена станешь?
Потрогаешь пальцами крестик нательный,
Голодному голубю хлеба покрошишь...
И – надо же! – ветер поющий метельный
Тебя раззадорит: «А вдруг да и сможешь».
* * *
А для высокого полёта
И песни светлой журавлю
Есть дополнительная нота
С названьем «лю».
О, птица неба, недотрога,
Вдохни между «курлы-курлы»
И воздух, и молчанье Бога,
И свет из мглы –
И сделай выдох ноты райской
С недостижимого пути,
Но только в руки не давайся –
Лети, лети!
НОЧЬ СВЕТЛЯЧКОВ
Из тихой музыки небесной –
Полёта лёгких облаков,
Мерцанья глуби звёздной бездны –
Родится чудо светлячков.
Замрёшь лазоревой нездешней
Июльской ночью:
Над травой
Безмолвно, празднично и нежно
Оркестр играет световой.
Земля ли, небо под ногами?
И тут, и там – скопленья звёзд:
Весь мир усыпан огоньками –
Он удивителен и прост,
И можно думать вдохновенно
При свете ночи – в полумгле,
Что ты живёшь одновременно
И в небесах, и на земле.
* * *
Люби лишь то, что редкостно и мнимо...
Владимир Набоков
Туда, туда, где влажные ресницы
От счастья; где я голосом полна:
«О, поклянись, что веришь в небылицу,
Что будешь только вымыслу верна»;
Где явь и сон в одно переплетутся;
Где днём и ночью – ах, не всё ль равно! –
Я дух свой предаю в Господни руце
И знаю: всё уже совершено,
И можно нам ни в чём не объясняться,
И говорить – ты помнишь? – ни о чём...
Туда, туда! Но как? Да если вкратце –
Я всё равно прижмусь к тебе плечом:
Просвеченной волшебными словами
«О, поклянись...», подскажет мне чутьё...
Нажму рукой на стену между нами
И запросто пройду через неё.
* * *
Втроём, как всегда, – я и ты,
И чьё-то дыханье меж нами,
Как дух ветерка с высоты,
Как музыки вечное пламя...
Но Боже, но Боже Ты мой,
О чём я? Случайная встреча.
Кивок головы. И немой
Сырой и болезненный вечер.
И долгий мучительный миг.
За ним – пустота: разминулись...
Наверное, времени сдвиг
Привёл к искривлению улиц:
Сместились дома, гаражи...
Мы встретились в прошлом, похоже:
Дыханье меж нами... Скажи,
Его ты почувствовал тоже?
* * *
Ночь... Дышу оконной тьмой,
От бескрылья маюсь, а ведь
Птицей, облаком, звездой
Я могу себя представить.
Пусть и силы – никакой,
И молчу, как неживая, –
Ветром, пламенем, рекой
Я себя воображаю.
И почувствую к утру:
Я, Вселенной малый атом,
Не исчезну, не умру
В кулаке её зажатом.
* * *
А если и было такое,
Что я позабыть не могу, –
То это минуты покоя
У моря, в степи, на лугу,
Когда, озирая окрестность –
Безмерный простор нечужой,
Ты чувствуешь вдруг бестелесность,
Становишься только душой.
* * *
Смеркается, а дел – невпроворот
Да к ним ещё довесок несказанный:
Несбывшееся в памяти живёт
Огромною вселенной безымянной.
Успеть бы дотемна в него зайти,
Поймать рукой хотя б одну зарницу,
Зажать летучий свет её в горсти
И дать его склевать голодной птице,
Живущей за грудиной у меня;
Домой вернуться в сумрак чужестранный,
Почувствовать присутствие огня
В себе, как чьей-то воли необманной...
* * *
Принадлежу земле и небу:
Меня читают корни трав
И звёзды ловят за рукав,
Когда рукой тянусь я к вербе.
И если есть во мне такое,
Чего не знаю вовсе я, –
В пределах инобытия
Моё немое, потайное
Уже известно. Мне щебечет
Об этом ласточка внутри
И звёзды шепчут до зари,
И меж корней родник лепечет.
* * *
Вспышка внезапная слова,
Будто бы воля Христова
Втиснуться в клин журавлиный:
Голосом выси пустынной
Стать
и понять неделимость
Неба с землёй;
и ранимость
Птичьей души человека
Нежностью звёздного млека
Вылечить...
Чувствуешь токи
Вспышки словесной – ожоги
Речи горячей нездешней,
Льющейся соком черешни?
* * *
Утро – темень во дворе,
День – как сонная тетеря,
Дождик точками-тире
Скорбно бьётся в окна, в двери.
Ах, морзянка ноября! –
Каждый знак ненастный вещий
Грусть пророчит... Но не зря
Мотылёк в душе трепещет
У тебя и у меня:
Утешает милосердный,
Ищет света и огня,
Будто знает, что бессмертный.
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
