Искусство, как тонюсенькая нитка,
связует разведённые мосты.
Единственная может быть попытка
смерть победить, — искусство, это ты.
Поэты молодеют, умирая.
Смерть — это смерть для нравственных калек,
а смерть поэта — молодость вторая,
вторая жизнь, — теперь уже навек.
И прошлое, как под водою Китеж.
Там голоса, как колокольный звон,
и если камень в эту воду кинешь, —
свистя, его метнёт назад Вийон.
Там прошлое целуется, смеётся,
и, сочиняя полунаугад,
пьёт скрипочкой заслушавшийся Моцарт
убийственный лишь для убийцы яд.
Там Пушкин на базаре кишинёвском
припал губами к юному вину
и, хохоча, швыряет кошелёк свой цыганке, нагадавшей смерть ему.
Историю, как пыльную картину,
повешенную криво навсегда,
хотел бы я, как дерзкий Буратино,
проткнуть длиннющим носом, и — туда...
А там Ахматова, такая молодая,
в Париже утреннем, качающем мосты,
привстав на цыпочки, в окошко Модильяни
бросает красные тяжёлые цветы...
