Не стало Времени.
Не стало зрительного зала, стен, арочных оконных сводов, крыши, не стало ничего и никого, был полёт тонких пальцев и музыка, и Свет, льющийся с небес, и продрогший на ветру листок, летящий над осенью – моя душа, маленький одинокий листок над сумеречными улицами города.
Ветер оборвал его на площади у памятника Поэту, воспевшему осень, уронил в одну из фонтанных чаш, но молчаливые рыбы не приняли дар ветра, и лист упал под ноги прохожему, который остановился и вспомнил:
Унылая пора… Очей очарованье…
Он наклонился, чтобы поднять осеннюю памятку, но ветер рассмеялся, и, кружа листок, повторял и повторял эти строки, то роняя его в руки прохожему, то вырывая из них, пока, наконец, не отпустил их – и прохожего, и испуганный листок – передохнуть на скамейку под огромным платаном, где летними вечерами слышно, о чём молчат влюблённые.
Теперь скамья опустела, но бульвар ещё полон гуляющих людей, и огней, и удивительного золотого свечения.
Темно и таинственно тихо, и слышно, как где-то рядом тепло и взволнованно дышит остывающее моря.
Новый порыв ветра подхватил листок и унёс в манящее таинство темноты, ещё мгновение, и сгинул бы он бесследно, затерявшись где-то на сумеречных склонах.
Но настроение ветра изменчиво, и вот он уже летит вдоль мостовой, выложенной нарядным жёлтым камнем, мимо дворцов и фонтанов, увлекая за собой одинокий листок, в переулки и дворики, заглядывая в светящиеся окна к тем, кто не спит, к тем, кто пребывает в ожидании чуда.
Пале-Рояль грезил в густых октябрьских сумерках вечной печалью Верди.
Ветер вздохнул вослед за маленькой рабыней, подхватил листок и полетел дальше, к другому дворику.
Прижимаясь к оконному стеклу, заглядывая в мягко освещённую комнату, листок успел разглядеть тонкий, призрачный силуэт: девушка в кресле с томиком Пушкина в руках.
И крыльями стали знакомые и любимые пушкинские строки, и он полетел дальше, дальше, дальше, одинокий, забытый всеми и забывший обо всех.
Тяжёлые холодные капли дождя упали на вздрогнувшие прожилки листка. Он прилёг обречённо на мокрую мостовую, безо всякой надежды на воскресение.
Но звуки музыки, льющиеся откуда-то с небес, подхватили его, закружили, заставили дышать и надеяться и верить.
Ветер вернулся. Притихший, раскаявшийся, виноватый, он бережно поднял листок и понёс домой – к огромному платану, где сотни таких же листков-скитальцев кружили в свете ночных фонарей, падали под ноги прохожим, на скамейки, к подножию памятника Поэту, так любившего эту странную, тревожную и зовущую в странствия осеннюю пору.
p.s.
Одесская филармония. 11 октября. Вечер фортепианной музыки. Заслуженный артист Украины Сергей Терентьев (фортепиано). Соната №2 Муцио Клементи, 3 экспромта, «Колыбельная» и фантазия фа минор Фредерика Шопена.
Браво, Маэстро.
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
