Только сейчас узнала и...
Я вообще отказываюсь что-либо понимать...
Вчера вечером, возвращаясь с похорон Влада Клёна,
в автомобильной аварии погибла Алина Остафийчук. http://stihi.ru/avtor/mish79
Это стихи Влада Клёна, те, которые мне сразу легли на душу...
за стихами Алины я схожу позже...
Светлая вам память, ребята, пусть там легко дышится и летится...
я люблю тебя
даже слишком
за лукавый оскал усмешки
за ликующий вихрь взгляда
за безудержных слёз капЕль
за слова что ты мне напишешь
те которые вслух не скажешь
как никто благодарен буду
как никто буду петь тебе
я люблю тебя
даже слишком
не от этого ль там вверху
кто-то слёзные письма пишет
и чернила ручьём текут
я люблю тебя
даже слишком
всё труднее тупить и мешкать
боль и ярость
а где-то между
ними
имя твоё
как нимб
и какое мне в общем дело
до того кто сгорел в метели
до того кто воскрес с похмелья
и что после случилось
с ним...
тебе должно быть
смешно и скушно
смотреть как в лужах кипит вода
как люди дышат
и ярость душат
и разъезжают
по городам
тебе должно быть
противно видеть
обиды оторопь и нытьё
и ты уходишь
как воздух
в выдох
и пьёшь колючее
и поёшь...
Разделят и располовинят
Растащат сердце на кристаллы
На полусогнутых с повинной
Придешь молиться пьедесталу
Катастрофическая дура
Мое клиническое чадо
Мечтай подмять литературу
Суммируй чертовы печали
Мне многим меньше полувека
Я недорос до патриарха
Но оставаться человеком
Всего прекраснее
Неряха
Ты тоже к этому стремишься
И может быть еще обрящешь
Пиши
Пиши
Вгрызайся мышью
В слова
Дающиеся страшно
тебя не хватит на строку
на пол-строки тебя не хватит
не потому что начеку
не потому что злой и ватный
берёшь посредственность за хвост
и по загривку нежно треплешь
попытка верить "на авось"
не лишена великолепья
дождь барабанит по стеклу
смешной
слепой
и оловянный
как будто бросили юлу
кружить по сумеречной спальне
пусть кто-то к тайне приобщён
а ты и к сну неприспособлен
пиши
души себя
ещё
смотри внимательней
чем в оба
мы расходимся как скорые
кто куда
это та ещё история
и беда
пусть холодным ливнем высекут
небеса
чтобы даже слово "искренность"
не спасать
сотрясая воздух вкрадчивой
болтовнёй
убедись как всё обманчиво
за спиной
утвердись как всё обыденно
впереди
и банальною обидою
разбуди...
А это - стихи Алины Остафийчук.
МОЛИТВА
Я говорила с тобой так долго –
горло не выдержало.
Господи, если ты еще помнишь,
кто Ты – всё – выслушай…
И не души – ты ведь знаешь, без голоса
даже продолжу
свой монолог, до тебя сквозь погосты
выкричу, Боже,
эту молитву – не сможешь закрыться
всеми церквами.
С курса сбиваются черные птицы –
это рыдаю
я – чтобы слышал и чтобы заметил
там, на постели
стылой, стерильной становится белым
теплое тело.
Белым становится – слишком до срока,
надо вернуть бы…
Я говорю с тобой долго и много –
с этой минуты
стану еще голосистей, как скальпель –
небо разрежу,
чтобы увидел: в убогой палате –
звонок и грешен –
воска податливей – ну же – потрогай! –
спит человечек.
Если ты мнишь себя знающим Богом –
глянь-ка – отмечен
вечностью. Только споткнулся нелепо,
лег и забылся.
Надо бы память вернуть, чтобы в небе
черные птицы
не затмевали твоих откровений,
ласковый Боже.
Надо бы, чтобы пустилась по венам
жизнь и подкожно
время текло, и ходил по планете
твердо – до срока.
Я докричалась. Плевать, что ответом
выжжено горло…
Засыпать под шепот клена,
не жалея ни о ком.
В теле – сладкая истома,
на душе – сплошной покой.
И сверчки – конечно. Лучше
колыбельной не сложить…
И луны дрожащий лучик
нежно гладит. Любо – жить,
просыпаясь не тоскуя,
а прислушиваясь – как
сойка цокает на дубе,
желуди – дождем – стучат
по обшарпанной скамейке,
и вздыхают облака
от избытка счастья – берег
полусонный обнимать.
И в такие вот минуты
даже плакать – хорошо.
Забываются простуды
и потери. Белый шелк
воздуха ласкает щеки –
кажется, что время – сон.
И не сводит память счеты,
и не нужен телефон…
Такими губами – мартини пить,
закусывая любовью.
Такими глазами – пронзать миры,
и видеть сквозь небо – Бога.
Такими руками лепить Грааль,
ломать сигарету нервно,
и гладить пантеру, когда луна
отсвечивает – по стенам,
стеная от страсти, стучит в окно,
срывает в запале – платья
гардин, и глядя на тело, бьет
стекло, и стекает гладью
янтарно-струящегося белья
(смола на стволе березы).
Таким изгибом – и сон, и явь
сметать, оставляя звезды
песочным крошевом – на шелках,
постель оставляя – смерти.
Какими тропами ты пришла
ко мне? И какою жертвой
возьмешь за губы, глаза, изгиб,
который смелее – жизни?
Моя ведунья, целуй, бери,
и пей до рассвета – виски!
И в шепоте акаций по весне,
и в цокоте цикад июльской ночью,
и в падающем, плачущем листе,
и в белом вальсе вьюги. Всюду, впрочем, -
твой голос - даже в паузах, в бреду,
в постельной липкости и белизне больничной -
твой голос. И однажды я уйду,
а он останется - звучать руладой птичьей.
Да, он останется, иначе - ни к чему
акаций цвет и запах снега. Слепо
иду по голосу. И страшен этот путь.
Но слышу я тебя, и - замирает время...
Слышишь ли ты, как я беру тебя за руку?
Может, и к лучшему, что не успела уйти…
Долго ты спал, просыпайся же, ладо, нейтральные
воды окончены. Славный Харон возвратил
к берегу лодку. Смотри – распускаются заново –
пусть бы и к осени – ландыши. Ладо, дыши!
Чувствуй – я крепко беру тебя, заново, - за руку –
пусть бы и рядом не я. Продолжается Жизнь.
По серебру растекается гуща кофейная.
Я не гадаю. Я вижу: не время – уйти.
Может, и к лучшему, что для меня не потеряны
искры безумных и радостных глаз твоих.
Как же – уйти?! Если смотришь – всё так же немыслимо,
не ожидая предательства из-под полы.
Слышишь – держу тебя за руку! Вот она – истина
необратимой и неумолимой любви…
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
