Подвязки, ленты, юбки и корсажи —
Гори огнём обетованный рай!
Я пью за всех! За прелесть такелажа
Ночных борделей, нежность этих стай —
Пугливых чаек, маленьких сонеток,
Что чтят мои стихи как чтят канон.
Мой Канонерский — тысяча брюнеток,
Блондинок неизменный легион.
А ты одна... У берега иного, хоть город и поделен на двоих...
И сколько не просил бы рулевого —
Он пристани твоей не разглядит.
Здесь тихо... Хорошо молчать и думать,
И три звезды неспешно пить и пить.
Эреб — всего лишь сон, пространство трюма
/и Ариадны тоненькая нить/.
Звезда моя, а странствие конечно...
Кто видит так тебя, как вижу я?
В лиловом ты изменчива, беспечна,
/но безупречна как удар копья
чуть ниже ребер — влево и под сердце...
Кто крест не занял — тот займёт бизань/.
Прекрасное занятье иноверца
/чья ересь — море/: утони, восстань...
А в северном порту полно героев,
Что утонули здесь, на берегу,
Среди наливок, новостей, настоек...
Среди всего, что видеть не могу
И не хочу, пока звучит соната,
В лиловый цвет окрашена тоска...
А завтра обещают снегопады
И будь цель наивна и проста:
Над маяком вселенная бездонна,
Так что же не отчалить кораблю?
Растает всё легко и монотонно —
Отчаянно, как тихое "люблю"...
Под деревом лиловом в длинном платье
/твой взгляд — копье, я помню, не забыл/
Постой ещё, пока горит заклятье,
Пока корабль последний не отплыл...
Постой ещё... Пока мой город светел
/и тает свет, и гаснут фонари/.
Лиловый цвет мой кормчий не заметил,
Мой черный китель не узнала ты.
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
