***

В открытое окошко гарью тянет,
и кто-то трезв, а кто-то пьян в умат,
вдвоём готовят, клацая когтями,
солянку лжи для слабого ума.
Лицом к лицу, копаясь в мёртвом теле,
по-тихому считая барыши,
покроют письменами эпителий -
им это убиенный разрешит.
Куда ему раскидывать мозгами,
когда и череп умниками вскрыт...
И скоро буквы лягут на пергамент,
перевирая правила игры
за окнами. Что пьяный, что тверёзый
покойника слегка повеселят -
один споёт про русские берёзы,
другой - про украинские поля.
Поделят бабки и тихонько съедут,
оставив запах гари лет на сто...
И тело убиенного соседа.
И пепел догорающих мостов.
2014

июньский суетливый интерьер,
изменчивая ветренность погоды...
уже неотличимы от гетер,
ныряющие в норы переходов,
лимитчицы, приехавшие в Рим,
с надеждой огорошить люд торговый
красотами. щебечет южный говор,
пленяя магазины дьюти-фри
провинциальным шармом. а июнь
низводит все театры до борделей...
гуляет Рим! везде, куда ни плюнь,
на клумбах розы свежие зардели.
сенаторы на ложах возлежат,
законники, пресыщенные златом.
и оргиями славятся палаты,
а ночь не различает дележа
на праведных и падших. пир горой!
вино рекой! отброшенные латы
не выдадут секрета - кто герой,
кто беглый раб, кто бывший гладиатор.
дворец неотличим от римских бань,
залётные гетеры - плоть от плоти
примерных жен... сенаторов колотит
под лозунгом "дели и дерибань",
воруют все. опять прошел слушок -
июньский дух в народе сеет смуту...
такие слухи заворот кишок
у Цезаря рождают почему-то,
не спится и не хочется вина.
история - капризная невеста...
и так нужна для братского инцеста
одна победоносная война.
к тому же и соседи дураки,
не кланяются, податей не платят...
казнил бы всех, но, право, не с руки.
проримские и западные братья
друг друга рвут. годочков через сто
помирятся, а нынче - непреклонны...
и маются без дела легионы,
готовые к отправке на восток.
2014

Что в мыслях у тебя... Монахи, лавра,
да киевский каштан стоит в свечах.
Кофейный аромат и запах лавра,
и вечер без любви совсем зачах,
осунулся и сник. Метро, подземка.
Я был там, ну а ты, скрывая дрожь,
бормочешь о жлобах, жующих семки,
залётной лимите. Шипишь - не трожь
мой княжеский наряд, не смей касаться
имперских вечеров - они родней.
Рифмованная бредь мистификаций -
кофейный аромат прощальных дней,
а там уже отъезд. Права, чего там,
я в Киеве на час, на два, на три.
Охота отвалить, подальше, к черту,
а ты смотри мне вслед. Смотри... смотри.
Сверкают купола Софийского собора,
но к морю бы сквозь парк, где соль и йод.
Где птичьи голоса и пёсьи своры,
где бублики старушка продаёт.
Согреться на песке и голоштанным
ребёнком задремать под шум волны.
И там, и здесь цветут одни каштаны,
да запахи и здесь, и там сильны.
Плутать в проходняках, молиться в храмах.
Ну что тебе сказать - что здесь, что там
пустые вечера, сквозная драма,
имперские замашки по пятам.
И ты не попрекай, что, мол, содеял
рифмованное зло своих затей.
Как много русских слов у иудея,
как молится на русском иудей,
никто не разберёт, а я - тем паче,
и схиму не приму, и не проси...
Но если замолчу, то кто заплачет
о киевских каштанах на Руси.
2016

Другие статьи в литературном дневнике:

• 02.03.2025. ***