совместное использование рифм банальных и рифм све

Банальность рифмы - не порок?
Никита Брагин
Завершился интересный конкурс «Алмазного Фонда», посвященный банальным рифмам, и названный выспренно и даже вызывающе: «Шедевр рифмой не испортишь». Поздравляя победителей конкурса, выражая надежду на новый, столь же интересные, игры-исследования, хочется остановиться на некоторых сторонах прошедшего конкурса, имеющих, как мне кажется, большую ценность.

Банальную рифму, особенно ее глагольные формы, ругают часто, больше того, упоминание ее стало одним из излюбленных приемов критики, как по делу, так и по безделице, более того, банальность и «глагольность» являются ныне чем-то нарицательным:

Купим домик в деревушке под Нарой.
Не поедем больше на Тенериф мы.
И Трабзон, и Хургада, и Канары
Надоели, как глагольные рифмы (Игорь Царев)

Но это лишь одна сторона медали. Зачастую можно слышать совершенно противоположное мнение, выражаемое даже со ссылками на авторитеты – о том, что дело вообще не в рифмах, что настоящая поэзия хороша и с «банальными» рифмами. Здесь надо отметить один важный момент. Есть же стихи без рифмы. Есть, и очень много. Есть среди них шедевры. Да, и очень много. Я устану перечислять, но хотя бы начну. Илиада, Одиссея, Метаморфозы и Наука Любви Овидия, собственно, вся античная поэзия, все трагедии Шекспира, где преобладает белый стих, Римские элегии Гете, Семь элегий Ахматовой, Маленькие трагедии Пушкина. Еще? «Ночь. Город угомонился» Блока – вообще верлибр. «Абиссинские песни» Гумилева. Мало? «Ундина» Жуковского и «Песня о купце Калашникове» Лермонтова, «Белые сонеты» раннего Бродского. Устал, но поверьте, что этими перечислениями я бы занял всю эту страницу, да и на следующую залез бы.

А вот шедевры на банальных рифмах, на самом деле, не такое уж частое явление, да это еще мягко сказано (если рассматривать современную поэзию). Для понимания сложности проблемы надо, обязательно надо обратиться к прошлому русской поэзии. Первые русские рифмованные стихи появились в XVI веке, в эпоху Ивана Грозного, широкое распространение же они получили в следующем, XVII веке. Тогда существовало негласное, но практически всеми соблюдавшееся правило параллелизма – стихи строились парными строчками со смежной рифмой – вот так: aa bb cc dd и так далее:

Дух, иже пророки к людям вещавый,
На апостолы той же ко всем глаголавый,
Сокровенная неведущим открывая
И по обетованию тех научая… (Анонимное «Предисловие к Хронографу», 1627 г.)

Здесь параллелизм проявляется двояко – в сходности («рефренности», повторяемости) смысла парных строк и в сходности рифмующихся слов, то есть их принадлежности к одинаковым частям речи. Такие рифмы называются грамматическими. Именно эти рифмы были господствующими в русской поэзии, причем не только средневековья, но и нового времени – вплоть до начала XX века. Активное проникновение рифм антиграмматических началось с пушкинской эпохи; через 100 лет после Пушкина они стали доминирующими… Соответственно, частое использование грамматической рифмы в первой половине XX века считалось бы архаизмом и отсталостью. Особенно на фоне так называемой «реформы русской рифмы», когда массово велись сложные, рискованные эксперименты в области рифмы.

Один из известных экспериментаторов и мастеров рифмы, Вадим Шершеневич (1893 – 1942) сказал так: «Как однажды вспыхнувшая спичка не годна для вторичного пользования, точно так же и вторично употребленная рифма на производит своего первоначального блеска». В этом феномен банальной рифмы, точнее, одна его сторона. Сколько раз рифмовали «камень – пламень», «совершенный – вдохновенный» и т.п.? Ограниченность грамматических рифм, относительно малое число точных рифм в русском языке привели к обогащению поэтической речи рифмами неточными, которых оказалось неизмеримо больше, чем точных. Здесь можно провести аналогию с математическими понятиями. Есть рациональные числа и есть иррациональные. Иррациональных неизмеримо больше, и они в этом смысле подобны неточным рифмам. Вот несколько примеров последних:
валятся – пальцы, железные – обрезанные, карьере – истерик, кресты – застыв, крича – плечам, перо - комаров (все, кстати, взяты из стихов цитированного ранее Шершеневича).

Но в русской поэзии, начиная с середины XX века, наметилась тенденция к «возвращению» грамматических, точных, и даже «банальных» рифм, сосуществующих, иногда даже в творчестве одного и того же поэта, с рифмами неточными, «авангардными». С чем это связано?

Во-первых, точная, «банальная», много раз опробованная рифма обладает мощной ассоциативной силой. Романтическое «розы – грозы» и бессмертное «кровь – любовь» обладают той притягательностью, что попросту невозможно не обратиться к ним, хоть раз, хоть иногда. Во-вторых, в особенности в последние десятилетия, в русскую поэзию вернулись многие традиционные формы, ранее незаслуженно забытые. Таковы: элегия, романтическая баллада, наконец, «король твердых форм» - сонет, ставший ныне невероятно популярным. Эти формы требуют и соответствующих рифм. Вот, например, терцины Тимура Кибирова:

Перед рассветом зазвучала птица.
И вот уже сереющий восток
алеет, розовеет, золотится.

Росой омыты каждый стебелек,
листок, и лепесток, и куст рябины,
и розовые сосны, и пенек.

И вот уж белизною голубиной
сияют облака меж темных крон
и на воде, спокойной и невинной.

Видите – «птица - золотится», «голубиной – невинной» - вот типичные рифмы «средней степени банальности», довольно часто использовавшиеся ранее, создающие несколько пасторальный образ утра.

Еще одна ипостась «банальной рифмы» в современной поэзии – ирония. Надо немножко (или сильно) насмешить – лучше умелого использования банальной рифмы нет. Больше того, в юмористических стихотворениях практически идеально звучат и банальное и неожиданное, как у Саши Черного в «Оазисе» (1919):

Когда душа мрачна, как гроб,
И жизнь свелась к краюхе хлеба,
Невольно подымаешь лоб
На светлый зов бродяги Феба, -
И смех, волшебный алкоголь,
Наперекор земному аду,
Звеня, укачивает боль,
Как волны мертвую наяду…

Вот еще один пример иронического использования банальной рифмы – один из сонетов Тимура Кибирова, написанный поэтом своей малютке-дочке («Двадцать сонетов Саше Запоевой»). Он особенно замечателен построением одной из катренных рифменных цепей на ключевом слове – любовь (!):

Чтоб как-то структурировать любовь,
Избрал я форму строгую сонета.
Катрена два и следом два терцета.
аbba. Поэтому морковь

я тру тебе опять. Не прекословь! –
как Брюсов бы сказал. Морковка эта
полезнее котлеты и конфеты.
аbba. И вот уже свекровь

какая-то (твоя, наверно) прётся
в злосчастный стих. ccdc. Бороться
нет сил уж боле. Зря суровый Дант

не презирал сонета. Остается
dd, Сашура. Фант? Сервант? Сержант?
А может, бант? Нет, лучше бриллиант.

Можно с уверенностью сказать, что ныне «банальные рифмы» отнюдь не отвергнуты, но используются поэтами, причем вполне успешно, прежде всего благодаря их ассоциативности. И будут жить и далее.

Но обратимся к самому конкурсу. Пришло множество стихотворений, и при первом взгляде мне бросилось в глаза большое количество юмористических и иронических произведений. Это само по себе хорошо, но оказалось немного в стороне от заявки конкурса. Белла Савицкая недаром привела текст «Ласкового Мая» - сочиненный как бы с хорошими чувствами и без претензий на иронию, но совершенно «убитый» (и убивающий!) своей банальностью. Поэтому можно считать заслуженным успех немногих серьезных лирических стихотворений с использованием «банальной рифмы». Стихотворение Эдер Лютель «Дорогим моим мальчикам...» содержит массу «банальных рифм», например: «море – горе», «раскрыться – птица», «забот – полет», «спрячу – удачу», но они нисколько не производят дурного впечатления. Наоборот, остается ощущение простоты и искренности, и нельзя не заметить также искусности – ведь в катрене банальные рифмы «не спрятаны», они на виду… Победа в конкурсе – совершенно заслуженная, мои поздравления!

Чрезвычайно удачны сами по себе стихотворения, которые представили Степ и Михаил Дынкин. Подчеркну – сами по себе они обладают несомненными поэтическими достоинствами. Единственный «недостаток» их, если это вообще можно назвать недостатком – относительно малое количество «банальных» рифм, при наличии ряда «небанальных» типа «гарантий – крантик» (Степ) и «полуголубь – голых» (Михаил Дынкин), бесспорно, украшающих стихи, но немного уводящих их за рамки конкурса. Напротив, стихотворение Экологини, которое, на мой вкус, немного уступает вышеприведенным, выигрышно за счет массированного использования классических банальных: «осень – проседь», «купола – зажгла», «опят – стоят», «березы – грозы» Все эти стихи заслуженно получили призы. Поздравляю!

Из стихотворений, поданных вне конкурса, нельзя не отметить очаровательные композиции Нэйл и монорим Шпульки Зингер. Нельзя не поблагодарить всех участвовавших – общими усилиями получены интересные результаты, суть которых вкратце сводится к следующему:

1. Использование «банальной рифмы» в шуточных и иронических стихах совершенно закономерно.
2. Банальную рифму можно успешно применять в серьезных лирических стихах.
3. Использование такой рифмы сопряжено с большими трудностями. Необходимо так построить стихотворение, чтобы рифмы не только не раздражали, но чтобы их «банальная» сущность не влекла за собой банальность и искусственность содержания всего стихотворения.
4. Если абстрагироваться от собственно задачи конкурса, то лучшие результаты в собственно поэтическом «соревновании» дает совместное использование рифм «банальных» и рифм свежих.

Выводы эти целиком и полностью – моя ответственность, я не настаиваю на их абсолютной верности, и был бы рад услышать мнения, в том числе и отличающиеся от моего. Еще раз – благодарность организаторам и участникам конкурса!

Другие статьи в литературном дневнике:

• 21.07.2010. совместное использование рифм банальных и рифм све