Уже давно не беспокоит
Расстрелянного человека
Ни зуб четвертый правый верхний,
Ни щитовидка или печень,
Ни как там мама или дочка,
Ни деловые перспективы,
Ни даже черный арехолог,
Тот, что поблизости копает,
Надеясь где-то под землею
Надыбать ценные предметы.
Расстрелянный лежит спокойно,
Чуть-чуть направо кости сдвинув
И вытянув на грозный север
Изжелта-выцветшие пальцы.
А наверху, неподалеку,
По асфальтированной трассе
На маленьком велосипеде
Смешная девочка несется
Вслепую прямо к перекрестку,
А в почве прорастают ребра,
И позвонки, и тазо-бедра,
И челюсти трещат, скрещаясь,
И черепов набухли гроздья,
Но тот, который был расстрелян
На этом месте в прошлой жизни,
Не слышит ни тычков лопаты,
Ни шелест шин велосипедных,
Ни шороха забытых предков.
А по асфальтовой дороге
Автобус, полный пассажиров
Беспечных, мчится к перекрестку,
Где из травы следит с тревогой
За мертвецами серый чибис.
Здравствуй, папа!
Я стал старше тебя на год.
Еще 365 дней опыта быть подопытным
На острове Доктора Буги-Вуги.
Я могу рассказать тебе, хочешь
Стакан вина?
Присаживайся, папа.
Ты выглядишь моложе меня!
Мы умеем одинаково морщить нос.
Я знаю, что ты носил с собой
Трубочку для курения гашиша,
Но мне не показывал.
Я мог бы понравиться твоей женщине!
Ты мог бы затусоваться в нашем клубе!
Нас бы перепутали, как в комедии положений!
Вечер, пустая набережная, сталинская высотка,
Тарахтит советская поливалка ЗИЛ.
У этого видео нет конца.
На самой верхней полке в несуществующей комнате
Наших перепараллеленных с тобой квартир
Стоит древний том Пушкина
1870-х годов издания,
Я снимаю его, открываю потрескавшуюся обложку
И НИЧЕГО НЕ ВИЖУ.
Папа! Давай хохотать!
Давай отправимся в Тель-Авив!
Я расскажу тебе, что такое интернет,
Ты еще молодой, ты еще мало знаешь.
Красное вино на черный квадрат.
Сырая земля. Сухой остаток.
Почему я трясусь на холодном полу?
Взрослый мужик, неприлично
Так себя вести.
Что
Дети
Подумают,
Разрывая
Отца
На
Куски.
СОМНЕНИЯ АРГОНАВТА
Говорят, это силовая спецмиссия в Колхиду
За золотым руном -
Нашим национальным достоянием,
Доставшимся иностранному государству.
Говорят, мы в море, но я не верю,
Что этот корабль плывет.
В море есть волны,
А когда вы в последний раз
Слышали за бортом плеск волн?
Конечно, блевал здесь, по ходу, каждый,
Но это уж точно не от морской болезни,
А просто надравшись в хлам.
Говорят, капитана зовут Ясон,
Но он не выходит из своей каюты.
И вообще, где все эти знаменитые герои?
Видимость нулевая,
Воздух спертый,
Кормят откровенным дерьмом.
Лишения, которым нас подвергают,
Мотивированы трудностями в пути,
Якобы впереди двигающиеся скалы,
Вы когда-нибудь видели двигающиеся скалы?
Впрочем, если учесть, что сами мы неподвижны,
Логику обретает любая ложь.
Хватит болтать! И у стен есть уши,
А из тех, кого вызывали на допрос к Орфею,
Назад не вернулся пока никто.
Наше время здесь – это постоянные сумерки,
Наша работа – выполнить задание Родины.
Мне пора заткнуться и молча грести веслом.
"Был Дарвин великий ученый,
Но он красоты не имел".
Летом 1988 года я плелся по ночной Москве,
Будучи пьян.
В тот год весь Советский Союз
Отмечал 1000-летие крещения Руси,
А я размышлял о всякой ***не.
Вот, например, Чарльз Дарвин помер в XIX веке,
А слоновая черепаха, которую он 150 лет назад
Подарил прадеду директора австралийского зоопарка,
Еще ползала.
Можно ли считать эту черепаху кем-то вроде бога?
А мог ли Иисус Христос быть космической черепахой?
Можно ли назвать старика Яхве директором зоопарка?
Является ли Святой дух птицей с позиций дарвинизма?
Я ковылял мимо вонючей помойки,
Где копошилась пара крупных крыс,
Когда впереди во мраке раздался жуткий, звериный вой.
Я вздрогнул, замер – полвторого,
Ночь, улица, фонарь, забор.
Внезапный вой раздался снова,
Тьму рассекая, как топор.
Перекрестился я от страха
И вижу - в двадцати шагах,
Как человекочерепаха,
Ползет мужик в одних штанах.
Сияя полуголым торсом,
Курчавым кучерявясь ворсом,
Неандертал на четвереньках вывалился из кустов
Неподалеку от Черемушкинского рынка,
Неожиданно резко вскочил,
С протяжным воем перебежал проезжую часть
И скрылся в кустах на другой стороне.
Что это было? Было ли это? Это ли было?
Не лучше ли поскорее съебаться?
Слишком много вопросов оставалось без ответа.
Почти протрезвев, я пристально всмотрелся
В противоположную сторону улицы.
Ни намека на шевеление.
Я на цыпочках пересек дорогу,
Крадучись вступил в кустарник.
Жертва неестественного отбора
Прижалась голой спиной к кирпичам
У стены дома напротив
И пялилась на меня в упор,
Как распятый Иисус на римлянина с уксусной губкой.
“Эй, командир, ну ты чо, как сам?" -
Опасливо спросил я, отметив:
Неандертал был босой, но джинсы имел
Вполне фирменные.
Возможно, человек на моих глазах
Деградировал в обезьяну?
Внезапно неандертал вежливо сказал рокочущим басом:
“Спасибо, вечер теплый, мне не холодно” -
Развернулся и двинул в сторону Ленинского проспекта,
Только черные пятки засверкали.
Я смотрел ему вслед, как черепаха на Ахиллеса.
Завоет он или нет? Нет или он завоет?
Мохнатая спина удалялась, словно библейская эпоха.
Возникло неприятное чувство,
Будто за мной кто-то наблюдает сверху.
Я задрал башку.
На ветвях близстоящих тополей и лип
Полукругом сгруппировалась стая ворон.
Их молчание выглядело угрожающе.
Они запросто могли заклевать меня насмерть.
Я громко каркнул, подпрыгнул и всплеснул руками.
Некоторые птицы тоже взмахивали крыльями,
Но не улетали.
«Дарвин, Шмарвин! Вот она, сила эволюции! -
Понял я. -
Мы медленно вымрем, а мир захватят разумные вороны!»
Тем временем занималась заря.
Я плюнул и, слегка пошатываясь, поплелся домой.
Когда проходил под деревьями,
Твари попытались на меня насрать,
Но ни одна не попала.
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
