Кирилл Ковальджи об Александре РевичеЖурнал «ИНФОРМПРОСТРАНСТВО» 2015, № 188: В Экслибрисе добрый отзыв на посмертную книгу стихотворений Александра Ревича «А в небе ангелы летят…». Бережно подобраны цитаты. Трогательны строки, не хуже есенинских о «братьях наших меньших»: Воин-беркут и аист-патриций, Плавный лебедь и сыч круглолицый, И воробушки, и соловьи, И сороки, и прочие птицы, Все вы – братья и сестры мои. Алик Ревич… Как-то утром встречаю его в Переделкине, он сходу восклицает: - Кирилл, я понял: Мандельштам графоман! А Пастернак – гений! Ну как тут спорить? Говорю: «Побольше бы таких графоманов!» и идем завтракать. Хотя он по дороге настаивает на своем «открытии»… Ревич под старость стал чувствовать себя большим поэтом, не скрывал этого. Писал поэмы и сам себе удивлялся. Эта старческая эйфория объяснима долгими десятилетиями, когда его держали в «черном теле» – он считался только замечательным переводчиком, но никак не поэтом. Помню его с литинститутских времен, он не выделялся среди своих сверстников, он и не высовывался – еврей, побывавший в плену…Впоследствии он стал православным. Вкусы его были непредсказуемы. Будучи приверженцем классического ямба, он, тем не менее, боготворил растрепанного Сельвинского, положил немало труда на возвращение его имени – составил «Избранное» для издательства «Время», написал предисловие, восстановил первоначальный текст «Уляляевщины»… Увы, но помогло. Через год-два я купил этот томик на прилавке уцененных книг возле станции метро… Уже очень больной Алик Ревич оставался тем же вдохновенным жрецом поэзии. Позвонишь ему с незначительным вопросом, он в ответ: – А знаешь, в Израиле живет гениальный поэт – Наум Басовский! – и тут же («Мура, дай мне книжку, вот она слева на полке!») и взахлеб начинает читать по телефону стихи – пять, десять минут… Всепоглощающая любовь к слову. Яркий образец истинно поэтической натуры. Нетипично для сегодняшнего поколения…"
|
