– Когда-то здесь жил один добрый человек, - продолжил Дон Антонелли. – Рыбак по имени Сальваторе Карузо. Он жил здесь один, не имея семьи, и вся его жизнь была такой же простой, как и его дом. Взгляни, разве можно сюда что-нибудь прибавить? Думаешь, этой хижине необходима дорогая мебель, ковры или конюшня? Нет. Но дом сам нужен этому месту, соснам, траве, вон тому обрыву. Именно дом придает всему смысл, делает особенным. Только дом способен на такое. – Дон подошел к деревянной лавке возле крыльца и присел. – А теперь представь себе мужчину, который каждое утро спускался туда, – он махнул рукой в сторону горного уступа, сбегающего к воде, – на своих двоих, чтобы сесть в утлую деревянную лодку, которая грозилась разбиться о самую ничтожную волну, и представь, как на ней он выходил в море. Ты, может, подумал, что он поступал так из безысходности, оттого что был одинок или беден? Я тоже так думал. В детстве я имел большое сердце, и оно вмещало в себя много сострадания. – В голосе Дона послышались ностальгические нотки. – И этот рыбак казался мне таким одиноким. Как же я ошибался, – он покачал головой. – Это был самый сильный и самый счастливый человек на свете. Но, как и все дети, я был слеп и самонадеян, думал, что могу осчастливить, навещая его каждый день и рассказывая истории, которые не могли его удивить. Я приносил ему хлеб и вино, мне нравилась роль спасителя.
Но это не я спасал его. Это делал он. Избавлял от горестей маленькое сердце, это он научил меня всему, что знал сам, и он был тем, кто наделил меня смелостью жить. «Чтобы быть счастливым, достаточно иметь окно, в которое заглядывает утренний свет», – говорил он. Вот таким он был человеком. Povero in canna (Беден как церковная мышь - итал.). Но он умел радоваться тому, что имеет, и старался обучить этому меня. Как видишь, я не усвоил урока, обзавелся таким количеством людей и предметов, что скоро они вытеснят меня из собственного дома. Я слишком полюбил деньги. – Он помолчал. – Но именно они и позволили мне получить участок вместе с этим домом, и я могу приходить сюда когда пожелаю. – Он запрокинул голову. – Посмотри на эти звезды, деревья. Зачем мы прячемся от них, закрываемся от того прекрасного, что окружает нас? – Он махнул рукой. – А впрочем, хватит сантиментов. Я не сказал главного: этот человек научил меня дружить. Никогда прежде и никогда после у меня не было друга столь же преданного. – Он взглянул на дом, и Франко показалось, что в уголке глаза Дона Антонелли блеснула слеза. – Не знаю, ждал ли он меня, но когда я нуждался в нем, то всегда находил его здесь. И я вообразил, что он поселился в этом месте специально для меня, глупый мальчишка! Он ни разу не прогнал меня прочь, а ведь я был жутко назойливый. И вот тогда я узнал, что такое настоящая дружба. Я всем своим наивным сердцем поверил, что она существует. Я поверил, что возможно найти такого человека, который поймет и посвятит тебе свою жизнь. Ты думаешь, что я старею и оттого пускаюсь в воспоминания о детстве. Возможно, ты прав. Иди присядь, – он постучал по лавке, однако Франко остался стоять. – Так вот, Франко, познав один раз дружбу, подобную той, что была у меня, я больше не мог соглашаться на жалкие замены. Я стал очень требовательным. Я хотел, чтобы человек, назвавшийся моим другом, был предан мне, ведь взамен я предлагал ему свое покровительство. Мне казалось, сделка достаточно хороша.
Со временем я понял, что ошибаюсь. Не стоит искать глубины на мелководье. Я понял, что дружбы, подобной той, что я однажды испытал, мне не сыскать, но ты же знаешь, как самонадеянны люди, мы хотим погрузиться в пучины скепсиса только лишь затем, чтобы вынырнуть оттуда и воскликнуть: «Как же я ошибался!» Именно это и произошло со мной. – Он вздохнул, и его губ коснулась ухмылка. – Но знаешь, я не жалею. Все только стало намного проще.
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
