Иероним Босх

Любовь Андреевна Берёзкина: литературный дневник

Медведь мой удивительный) Как ты всегда и везде меня находишь?) Хотя да: ты мог отыскать страницу по имени, когда я сообщила, что открываю её...
За бортом снова дождь, в келье на крыше уютно и музыка дождевая играет.
Вчера начала серию из девяти молитвословий за с. Кс., два прочитала, осталось семь. Подобные молитвы с четвёртой кафизмой сверчок когда-то читал и за одного высокого чувака в черной вязаной шапке...
Завтра трапезная, следом кухня, не теряй меня. В такие дни выматываюсь под ноль, а тут ещё с понедельника начинается колокольчиковое послушание на неделю. Числа девятнадцатого или около того возвращается Матушка, станет легче - если не физически, то хотя бы морально и духовно, а это уже полдела.
Сёстры словно чувствуют что-то, смотрят на меня волками... Благочинная (м. Амвросия) говорит после обеда: кто-то(sic) не хочет, чтобы вы пели сегодня вечером на всенощной. Я отвечаю: хорошо, передайте этому кому-то от меня привет). Она: Матушка хотела, чтобы вы пели, учились, набирались опыта. Я: вот Матушка приедет, и я снова смогу петь. Она молчит в ответ.
Чудесная беседа, очень в духе иночества православного)) Шён.
Ксению зажалела, вчера носила ей еду по расписанию, так заодно перевязала её ноги... Нормально там всё, ничего опасного для жизни и скоро пройдет.
У меня есть небольшой футлярчик из нержавейки, захватила на всякий случай из дома. Теперь положила в него частицу сухого хлеба, из которого в сентябре вынимала Агнца на Литургии, прицепила к ключу от кельи и везде ношу с собой, как оружие... А лестовка со свёрнутыми молитвами внутри каждой кожаной ступеньки похожа на пулеметную ленту... Супер. И помогает, представь!) Они ненавидят меня ещё сильнее. Возможно, и скорей всего, так проявляется сила, котороая понуждет их жрать друг друга, как пауки в банке. Или они завидуют, что Матушка проявляет ко мне заботу и внимание. В общем, довольно длинный список получится, если перечислять.
Так или иначе, друзей среди сестёр у меня нет и не предвидится, кроме, пожалуй, мамы Веры, тоже находящейся сейчас в отъезде, и мамы Седонии, уехавшей с Матушкой в Штаты. Т.е. никогошеньки на данный момент. Есть ещё три симпатизирующие женщины из трудниц, из которых доверяю только одной.
Теперь о поэзии. Между котлами и унитазами пишется тяжело. Юрик. Рутина, грязь, суета, враждебность и нервотрёпки убивают вдохновение. Что-то написалось, и это чудо, выдох боли и сажи... На выходе остаётся чистый свет.
Раз пишется, чудик убогий пишет, раз дышится - дышит. После стихов м. Амвросии, через два дня на третий, ей вручили позолоченный крест и назначили благочинной...
Насчёт остальных потом увидим.
Ходила днём на иконную аллею, там теперь как в раю: тихо, прозрачно, медленными кругами опадают жёлтые листья, и на деревьях растут святые образа...) Мне показалось, что с приходом осени аллея стала короче... Оптическая иллюзия, но сверчок радовался маленькому чуду, потому что здесь чудесное живёт только снаружи, а внутри - реальная тюрьма или психиатрический диспансер для фарисеев и книжников.
Лишь сегодня пришло в голову, что новое имя для сверчка возникло не просто так, а является элементом перевернутости: помнишь то письмо о фильме "Матрица" и выводы из него?... Аз посылаю вас, как овец среди волков: будьте мудры, как змеи, и кротки, как голуби... А я вумный сверчок)
Теа - это же окончание от Galathea, ночью в полусне сообразила, спала плохо...
Хочется написать что-то отвлеченное, но пока не получу благословение на юродство и тот дом с камином, пока не смогу быть собой и служить, вряд ли выйдет что-то путное. Прости, драгоценный учитель, если разочаровала тебя: стихи сейчас это, скорее, соломинка для утопающего в дожде и грусти. Может, и в снегу) В любом случае, они продолжаются, и слава Богу.
С понедельника на сверчковой горе резко похолодает и придётся каждый вечер затыкать щели в оконной раме свёрнутыми бумажными полотенцами, иначе дует и холодно. Морока, конечно, но помогает сберечь тепло.


Мать Афанасия Господу:
- Здравствуй, Господи!
- Здравствуй. Наташа.
- Я теперь не Наташа, а мать Афанасия.
Господь отвечает ей:
- Хорошо. Тогда Я - Иероним Босх.





Другие статьи в литературном дневнике: