Плохое КиноAmerican GrindhouseПлохое кино бессмертно Бытовые сценки с раздеванием снимали еще на фабрике Эдисона. До введения в 1930 году кодекса Хейза Голливуд ни в чем себе не отказывал, крупные студии не чурались показывать бойню и обнаженку. Цензура положила конец этой вольнице, но она же породила альтернативную индустрию, как сухой закон породил подпольных бутлегеров. Независимые производители стали колесить по стране, показывая кино "для взрослых" в ярмарочных шатрах или заштатных кинотеатрах, не принадлежащих студиям. От публики не было отбою, и жанр exploitation осознал себя как таковой. В 50-е, когда пуританская общественная мораль дала течь, продюсеры сообразили, что перенести стриптиз на пленку гораздо выгоднее, чем всякий раз платить за живые выступления. "Люди всегда хотели видеть, как на экране раздеваются женщины,— говорит Ким Морган, историк кино и подруга канадского режиссера Гая Мэддина,— ой, а что я такого сказала?"
Дреннер дает слово своему кумиру Хершеллу Гордону Льюису. В 1963 году в условиях дикой конкуренции именно он изобрел новый подвид ужастиков — gore ("кровища"), а его фильм "Кровавый пир" стал вехой в показе насилия на экране. Хотя историки кино в один голос уверяют Дреннера, что джинна из бутылки тремя годами раньше выпустил Хичкок своим классическим фильмом "Психоз" — после него режиссеры решили, что отныне экран стерпит все. "Кровавый пир" и "Психоз" были даже в чем-то похожи, что наводило на мысль, что разница между "эксплуатационщиками" и большим Голливудом была только в бюджетах и качестве постановки. По сути дела жанр exploitation с присущей ему наивностью прямо показывал то, на что Голливуд не решался, но к чему подспудно стремился. И пока крупные студии менжевались, независимые смелели, а для проформы изобретали оговорки — вроде той, что украшала постер "Последнего дома слева" (1972) Уэса Крейвена: "Чтобы не свихнуться при просмотре, постоянно повторяйте: это всего лишь КИНО!". На самом деле это была лучшая реклама фильму, и он принес бешеную прибыль в прокате. Жанр exploitation расцветал и ветвился. "Дом большой куклы" (1971) породил субжанр "женщины в тюрьме", с фильма "Свит Свитбэк — песня мерзавца" (1971) началась эпоха "блэксплотейшенов" — кино про негров. Но в те же "халтурные 70-е" exploitation-фильмы с идиотскими сюжетами и абсурдной логикой стали напоминать пародии на самих себя. По экрану бродили невероятные двухголовые монстры, трупы каких-то несчастных перемалывали на кошачий корм — вся эта кунсткамера выглядела скорее смешно, чем страшно. Появились даже смехотворные "фильмы про нацистов", в одном таком фашисты в полном обмундировании гонялись за Христом. Практика похода в кинотеатр на плохие фильмы "для взрослых" исчерпала себя в 80-е годы вследствие видеобума, однако грайндхаус незаметно, но вполне закономерно пророс в голливудском мейнстриме. Этот процесс комментирует для Дреннера Джон Лэндис — голливудский профи, начавший карьеру с "Бананового монстра", 1973: подлинный грайндхаус сегодня — это вовсе не оммажи его фанатов Родригеса и Тарантино, а фильм Мела Гибсона "Страсти Христовы". В том или ином виде жанр exploitation пребудет вовеки. интернет газета "КоммерсантЪ" © Copyright: Леня Рандомайзер, 2011.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
