Зимняя история в частном домике. Евгений Чепурных
Снимаю угол у сварливой тетки,
алкоголички, сплетницы, кокотки.
Из кухни пахнет
дустом и углем.
И за полночь читаю Элюара,
и слышу, как морозная Самара
с луной в снежки играет за стеклом.
Снежок летит на крылышках попутных
вокруг земли, крича "я тоже спутник!"
над фабрикой, над храмовым крестом,
средь шепота вселенского и гула.
А вслед за ним летит кузнец Вакула
и панночка во гробе золотом.
...так тешится зима
и озорует.
Она у тетки тоже квартирует,
я слышал в сенцах смех ее с утра.
Не барышня и не простолюдинка,
а славная соседка-невидимка.
Иначе бы откуда эта льдинка,
почерпнутая кружкой из ведра...
* * *
Из зимних снов полынной целины
соткутся две души и два обличья,
когда пробьет травинка тишины
бетоны моего косноязычья.
И станет тихо, словно в мире снов,
душистых и сочащихся, как вишня.
И станет слышно всех окрестных псов
и лишь меня (как бабочку) не слышно.
И лягут на весы,
как клин и клин,
разбрасывая ржавчину и плесень,
любовь моя и веточка-полынь,
и та, что горше, снова перевесит.
Ах, милая, не смейся надо мной!
Пока ты подбирала к слову слово,
я вновь во сне
встречался с тишиной....
Она - точь-в-точь, как "Троица" Рублева.
* * *
На берегу страны великой,
Страны почти уже безликой
Сидим и смотрим в облака,
Которые несёт, качая,
Река, великая такая,
Невосполнимая река.
И вся страна невосполнимо
Течёт с рекою мимо, мимо.
И мы – на чёрном берегу –
Две сироты или два брата.
И не хватает лишь заката,
Переходящего в пургу.
И Бог давно уже не с нами,
А в нас самих дрожит сердцами
И просит жить наоборот,
И знать, что призрачны заклятья,
И что не вечны все распятья,
И что вовек в России братьев
Не будет меньше, чем сирот.
Другие статьи в литературном дневнике:
