Павел Антокольский

В юности я думала, что это какой-то записной официальный поэт… Какая ужасающая ошибка!.. Потом случайно прочла его стихотворение (не могу найти в сети), которое меня поразило в самое сердце… Приведу по памяти:

Весёлый серый англичанин
Лёг грудью на рычаг.
Турбина пущена. Молчанье.
Вал дрогнул, зарычал.

Ночь началась. Сигнал отослан.
Матрос пошёл гулять.
Теперь он стал, как мачта, рослым,
Седым, как эта гладь.

Ночь началась. Привстав на тросах,
Усталый порт во сне
Легко и онемело сросся
Всем сильным торсом с ней.

Ночь началась. Ужель не жалко,
Что пропадала зря
В портовой портерной служанкой
Столь дивная заря?..

По жёлтым тентам ресторанов,
Полуденной жаре,
Гаражной гари, визгу кранов,
Гниющей кожуре
Бананов, жестяным обрезкам
Он знал, что будет ночь,
Что больше невозможно брезгом
Его любви помочь,
Что еле слышный, слабый ветер
Натянут, как канат,
Что больше уж ничем на свете
Любви не доконать.

Потом я читала его конкистадоров и пиратов… Это неудержимая, жёсткая романтика, захлёстывающая, как штормовые ветра! Оказалось, что Антокольский был влюблён в драматургию и театр, а отсюда его насыщенная действием и эмоциями поэзия. Я нашла статью Е. Куниной, которая вспоминает о лекциях Антокольского, преподававшего драматургию в Школе поэтики при открытом в 1921 году Литературном институте. Кунина приводит потрясающее стихотворение, которое Антокольский потом изменил, и в первой редакции его не найти. Вот оно:

Павел I

Величанный в литургиях голосистыми попами
С гайдуком, со звоном, с гиком мчится в страшный Петербург,
По мостам, столетьям, вёрстам мчится в прошлое как в память,
И хмельной фельдъегерь трубит в крутень пустозвонных пург.
Самодержец всероссийский! Что это? Какой державе
Сей привиделся курносый и картавый самодур?
Или скифские метели, как им приказал Державин,
Шли почётным караулом вкруг богоподобных дур?
Или, как звездой мальтийской, он самой судьбой отравлен,
Или каркающий голос сорван в мировой войне,
Или взор осатанелый остановлен на кентавре
Фальконетовом, иль пляшет хвост косицы на спине?
Нет, ещё не всё пропало, – бьёт судьбу иная карта,
Станет на дыбы Европа рёвом полковых музык!
Нет, ещё не всё известно, отчего под вьюгой марта
Он империи и смерти синий высунул язык.

Диво дивное! Это история, это круговерть событий, это целая эпоха в небольшом стихотворении!..

И любовное в довершение:

Актрисе

В другой столице, в следующем веке,
Сквозь ваши полопущенные веки
Змеиный взгляд еврейских древних глаз
Был мне обида, нежность и приказ.
Актриса! Я отдам ещё сто библий
И тысячу Рашель, чтоб не погибли
Здесь, между строк моих сухих стихов
Три ночи Ваших пламенных духов.
Чтоб вспоминать взволнованно и точно
Ваш древний дар и Ваш язык восточный,
Чтоб вспоминать, чтоб вспоминать, как Вы
Уехали за счастьем из Москвы,
Как Демон первой встречи помогал мне,
Как Ангел путешествия солгал мне.

Другие статьи в литературном дневнике:

• 24.02.2015. Павел Антокольский