В мхах, в звуковом меху

Падение не коснулось Цветаевой. Дочь образователя музея изящных искусств и музыкантши-польки, она носила уже в крови подвижный мир. Женское существо, она не любила ни людей, ни идей, ни вождей. Она декларативно любила только то, что — Поэт. Хорошая позиция, плодотворная. Ее мир причуд, ирреальный, от себя, будто она — Творец. Цветаева жила в Книжном веке, а был 20-й. Она считала, что Поэт — Царь, а вокруг был народ, уже все поэты. Революцию Цветаева просмотрела по необязательности этого события. Она слушала не «музыку революции», как лишенный музыкального слуха Блок (старинный гений!), а ум себя, страстный, математический. У Цветаевой лермонтовское, антилирическое, мозговое. Иногда утонченное. К ней неприменим тезис «мышление в образах», в эстетике она примыкает к левому флангу футуризма — Крученыху. Цветаева созрела в эмиграции. Там-то по закону противоречий она увлеклась новой поэтикой, которую просмотрела в России. И начались ее гениально-ассонансные речи, где речитатив заменяет смотрение и нотные линейки. Футуризм, уже пропавший в СССР, как нельзя лучше подходил Цветаевой, она девочка наоборот. У Цветаевой особая красота синтаксиса (а не метафор!), жестикуляция, она драматургична. Поэмы Горы и Конца — это самопосвящения, мистерия, пифизм. Ее точность! В 1939 г. она заявила в «Стихах о Чехии»: «На твой безумный мир ответ один — отказ». Слово — дело: она бросает перо и отказывается от жизни. Нельзя считать приезд Цветаевой в СССР возвращением на Родину. Ей некуда деться, Гитлер уничтожал евреев во всех странах, а ее муж — еврей, а значит, и дети. Так что преувеличенные виды на «патриотизм» оставим, она бежала от немцев в ту страну, где их еще не было. Но она забыла о Родине, о ее канонах: муж Цветаевой выполнил задания, и его расстреляли, дочь отправили в лагерь, сын, шестнадцатилетний женственник, ныл о Париже и о других берегах. Сын, парижский молокосос, считал себя выше Цветаевой как поэт. За то, что их выслали в Елабугу, он ненавидел мать и дразнил ее. Цветаева писала: «У лунатика и гения нет друзей». Она надеялась спасти детей, думая, что дети — орлята от орлицы. Мир крыш рухнул, остался мир открытого неба, пустоты, куда она и ушла, повесив себя на гвоздь, как пальто в прихожей. Сторонники теорий пишут, что есть возможность выбора среды. А если нет?

Виктор Соснора©

Ёмче органа и звонче бубна
Молвь — и одна для всех:
Ох, когда трудно, и ах, когда чудно,
А не даётся — эх!

Ах с Эмпиреев и ох вдоль пахот,
И повинись, поэт,
Что ничего кроме этих ахов,
Охов, у Музы нет.

Наинасыщеннейшая рифма
Недр, наинизший тон.
Так, перед вспыхнувшей Суламифью —
Ахнувший Соломон.

Ах: разрывающееся сердце,
Слог, на котором мрут.
Ах, это занавес — вдруг — разверстый.
Ох: ломовой хомут.

Словоискатель, словесный хахаль,
Слов неприкрытый кран,
Эх, слуханул бы разок — как ахал
В ночь половецкий стан!
Цветаева

И пригибался, и зверем прядал…
В мхах, в звуковом меху:
Ах — да ведь это ж цыганский табор
— Весь! — и с луной вверху!

Се жеребец, на аршин ощерясь,
Ржёт, предвкушая бег.
Се, напоровшись на конский череп,
Песнь заказал Олег —

Пушкину. И — раскалясь в полёте —
В прабогатырских тьмах —
Неодолимые возгласы плоти:
Ох! — эх! — ах!
Цветаева©

Другие статьи в литературном дневнике:

• 31.08.2014. В мхах, в звуковом меху
• 26.08.2014. унижение?
• 19.08.2014. Про мозговые вирусы