Нона сидела за кухонным столом, утопив унылое лицо в скрещенные пальцы. Перед ней стояла бутылка водки, и она тупо смотрела на нее, взвешивая, пить или не пить? Нет, она не была пьющей женщиной и выпивала, как большинство, по необходимости: праздники, дни рождения, вечеринки, девичники. А сегодня был обычный будний день, не украшенный ни красной датой в календаре, ни наличием компании. Обычный будний, серый день, шестой по счету без НЕГО. Утром, уходя с ночной смены, домой, Нона решила для себя, что сегодня она обязательно напьется. И если она этого не сделает, то, скорее всего, сойдет с ума.
Наконец весы дрогнули и медленно качнулись в сторону. «Пить»,- обреченно вздохнула Нона, и щедро налила себе целую до краев рюмку. Поднесла, вдохнув и передернувшись, и большими неаккуратными глотками выпила до дна. « Фу, мерзость, какая», подумала она, в то время, как приятная теплая волна накатила на ее внутренности и слабой истомой прокатила по всему телу, измученному физически. С тех пор, как ушел Саня, она почти ничего не ела и практически не спала.
Тоска плавала в воздухе. Она была такой густой, что можно было взять нож и настругать ее на мелкие кусочки, а потом открыть форточку и выкинуть их к чертовой матери. Нона так явственно увидела эту картину, что даже инстинктивно потянулась к форточке, чтобы выкинуть эти несуществующие кусочки тоски. Закуривая сигарету, подумала, «Какая же это по счету? Надо бы бросать курить». Привычная мысль с укором поглядывала на курящую Нону, пытаясь разбудить в ней здравый смысл. «Здравствуйте, сказала ей Нона, и до свидания! Когда захочу, тогда и брошу. А сейчас, прошу, уйди, не до тебя». Докурив, налила себе еще рюмку, и уже спокойнее, не захлебываясь выпила и ее. «Докатилась,- кольнуло иглой,- в одиночку напиваюсь». Может позвать Ритку, она бы прибежала, бросив все дела. Но, представив жалостливые глаза и поток успокаивающих слов, сдобренных непоколебимым Риткиным оптимизмом, передумала. Нет уж, будет только хуже, а хуже некуда.
Слоняясь по квартире, случайно уперлась взглядом в зеркало. Оттуда на не глядело худое, бледное, с покрасневшими глазами лицо. « Господи, неужели это я?», подумала с ужасом. Она никогда не была красавицей, в полном смысле этого слова. Невысокая, худенькая платиновая блондинка, немного бесцветная. Про таких говорят: на любителя. Любителей в Нонкиной жизни было немного. Глядя в зеркало, она вдруг вспомнила свое детское прозвище: «мышка». В детстве она и была похожа на маленького, пугливого, замученного худобой мышонка.
Закурив еще одну сигарету, Нона легла на ковер, и, не сопротивляясь, окунулась в воспоминания детства. Нон-на, Нон-на, бухало колоколом в голове. Она не любила свое имя. Старая обида на родителей, расправив крылья, вылезла наружу. Мама обожала актрису Нону Мордюкову и, в честь своей любимой артистки нарекла свою дочь Ноной, надеясь, что копия будет похожа на оригинал. Откуда же ей было знать, что самой Ноне придется всю жизнь болтаться легеньким довеском к своему тяжелому имени, и долго еще вздрагивать и оглядываться, пытаясь отыскать статную большегрудую красавицу, когда ее окликали по имени. Она обожала свое прозвище, которое ей придумала Ритка, когда отбила ее от рук одного гадкого мальчишки, Никиты. Эта сволочь не давала Мышке прохода и постоянно донимала разными пакостями. Однажды Ритка смело бросилась на него во дворе и, вцепившись намертво в волосы одной рукой, другой буквально вырвала Мышку из его хищных лап. С тех пор они с Риткой не расставались никогда. Для Мышки Рита была вместо ангела. Она и выглядела, как Ангел. Большие голубые глаза, белая кожа и золотистые кудрявые волосы. С утра, заплетенные в косы, к концу уроков, они выбивались из прически и золотым нимбом светились вокруг Риткиной головки. Как было ее не боготворить? Рита была круглой отличницей, любимицей всех учителей, никогда не унывала, все время чем-то увлекаясь. Взрослея, она так же не менялась, минуя все подростковые неприятности и постепенно, из очаровательного ребенка превратилась, в не менее очаровательную девушку. Мышка так же избежала перевоплощения, оставаясь маленькой серой мышкой, которую мало кто замечал. Но Ритка везде таскала ее за собой, знакомя с многочисленными друзьями, приятелями и знакомыми. Именно она познакомила ее с Санькой на одной из вечеринок. Рита тогда заканчивала медфак, а Мышка уже работала медсестрой в больнице. После школы, поступая вместе с Риткой в университет, она провалила вступительные экзамены и пошла в медучилище. Работу свою она не то, чтобы не любила, а как бы, примирившись с неизбежностью, вежливо ее терпела.
Вспомнив про Саньку, Мышка поднялась с ковра и отправилась на кухню за очередной порцией лекарства. Надо бы что-то поесть, вяло подумала она, отхлебывая водку. Но мысль о том, что надо будет встать и что-то для себя готовить, была настолько противна Мышке, что она категорически от нее отказалась. Да и есть ли что в холодильнике? Допив, Мышка поняла, что до краев переполнена водкой, и сейчас что-то произойдет…
Слезы хлынули неожиданно, без предисловий. Уронив голову на руки, она горько плакала, вздрагивая всем своим худеньким телом, захлебываясь слезами и словами. То ли молилась, то ли ругалась, а скорее и то, и другое сразу. Плакала долго и с удовольствием, чувствуя, что водка, наконец, нашла выход, увлекая за собой боль, которая не давала дышать ей все эти шесть дней. Передохнув немного, она ушла плакать в комнату на диван, укутавшись пледом. Мышке было тепло, слегка покачивало от усталости и хмеля. Она лежала, убаюканная слезами и, засыпая, думала о том, что завтра будет седьмой день без НЕГО, и надо будет как-то его прожить. Уже перед тем, как окончательно провалиться в спасительное небытие сна, вспомнились строки:
У меня сегодня много дела,
Надо память до конца убить,
Надо, чтоб душа окаменела,
Надо снова научиться жить.
Да, снова научиться жить. Без него. Ничего, я сильная, я справлюсь…
