"Я тебя ранила? Господи, как мне больно!" —
Скажет она и пойдёт на рассвете в бар.
Залит мундир мой давно не вином, а кровью
/я улыбнусь, открывая пино-нуар/.
Тёмная готика, нежный укус пантеры —
Где тебе знать, кто ты в танце чужих миров?
Вздрогнут слова, словно сбитые с ног фужеры —
Но устоят оттого, что сюжет не нов.
Этой канцоне вовек не конца, ни края —
Просят любви сумасшедшие, лишь они.
Белой голубке простого земного рая
Я предпочёл преисподней твоей огни.
Плачет Овидий /и есть от чего заплакать!/
Бредит Россетти — воскресла Элизабет.
/красным сухим окропить Петербурга слякоть
и освятить им твой легкий скользящий след/.
После — вдохнуть /или выдохнуть/, множить рифмы...
Множить созвездья на карте ушедших дат.
Бросить Луну о стальные, как бритва, рифы —
В море рассыпать изящный французский мат.
"Этой канцоне вовек ничего не страшно" —
Скажет она и пойдёт на закате спать.
Тает июнь под уставшей звездой бумажной,
Тает вино, но зачем ей об этом знать?
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
