Всем! кто! слышит!ЭТО - НЕ МОЕ. ЭТО - НЕ СТИХИ! ЭТО - ТО, ЧТО СТОИТ ПРОЧИТАТЬ. И - ПОГОВОРИТЬ, ЕСЛИ ЗАХОЧЕТСЯ. УСЛЫШЬТЕ МЕНЯ, ПОЖАЛУЙСТА. Я ОБЕЩАЛА ПОМОЧЬ. Если бы Хромой мог разбирать эти знаки! Дар, сделавший Хромого тем, кто он есть, заставивший чуять мир совершенно непостижимым для Серого народа образом, этот дар все-таки не раскрыл Хромому тайну букв. Хромой лизал, тер, прокусывал их, не раз пробовал на них спать, пытался подражать их дурацким позам. Только смутное ощущение, слабый, едва уловимый привкус информации, кроющейся в гримасках мелких черных значков - вот все, что с мучительным усилием достается Хромому при встречах с буквами. Пакостные кластеры! Куда легче подслушать мысли читающего человека! Ночь на исходе, но людей здесь пока нет. Очень скоро все начнется с начала и повторится в миллионный раз. Это так же ясно, как то, что утром вновь взойдет солнце. Солнце, дряхлое и ослабевшее, конечно, уже совсем не то. Смутно помнит оно времена своей гордой юности, когда мир был свеж. Когда буйная, бездумная, неистощимая Жизнь только заполняла простор Вселенной восторженной музыкой... Взрывая мириады крепких бутонов и удивленных вскриков. Взвихрив кружение звезд и бессмертных богов, ослабевших от ласк. Влажная нега, легкий топот танцующих лошадей, грохот и бас надвигающихся приливов...Уверенные аккорды ливней по блистательной клавиатуре листвы... Бессонное струение песка, перламутровый шепот небесных сетей на рассвете... О Великие Луры! Сколько тысячелетий скатилось во тьму, осыпалось спелыми ягодами - в тень, в слепую, серую тень... Но Солнце, последний живой свидетель, помнит еще, как впервые поднялись в слепящую высь Крылатые, непоправимые в своем совершенстве, и прочертили в наготе неба блистающие радужные молнии. Хромой останавливается, споткнувшись о неожиданную догадку. Крылатые! Снова Крылатые... Вот о чем шепчет смятый клочок бумаги на полу. Застарелая, глубинная боль, древняя вина, давно позабытая Серым народом, но не угасшая, горчащая в крови. Еще в незапамятные времена исчезнувшие навсегда с земли и из небесной выси, они оставили некоторым из людей запах своей Власти. Потомки Крылатых - его тайна, его магнит. До сих пор помнит Хромой мельчайшие подробности того краткого эпизода, когда он впервые почувствовал запах их Власти. Это случилось в залитом полуденным солнцем переулке в далекий, далекий летний день, целую жизнь назад. Хромой не был еще хромым, а был просто любопытным юнцом с ясными, остренькими глазками. В воспоминаниях он вновь глядит сквозь фигурную решетку водостока, как по краю дороги, рядом с тротуаром, не спеша идет человек. Он - или она? - Хромой так и не приучился различать их пол, - останавливается и возвращается на пару шагов: прямо под ногами на горячем асфальте топорщится острым ребром маленький черный листик. Да это же сложившая крылья бабочка! Греется на солнышке. Из-за угла строения медленно выкатывается авто, и человек нарочно не сдвигается на тротуар, пока авто катит мимо. Человек глядит на бабочку у своих ног, склоняется к ней: - Не сиди на дороге, тебя здесь затопчут. Слегка шевельнув крыльями - сверкнул вишневый бархат, лазуритовые кольца, золотые лабиринты - она величественно и неспешно перебирается на подставленный палец. Распрямившись, человек улыбается, подносит руку к глазам, шепчет что-то совсем тихо, но Хромого пронзает нежданной тоской. А человек идет дальше. Через несколько шагов бабочка взлетает с руки, кружит над переулком. - Не сиди на дороге, - еще раз оглядывается человек и продолжает путь.
© Copyright: Ягая Баба, 2008.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
