Арбат, Стена Цоя, апрель 2025«В нашем смехе, и в наших слезах, и в пульсации вен…» (В. Цой) Из новостей НТВ за 12-е апреля: Вот такое событие произошло давеча на Старом Арбате. Фанаты рэпера Паши Техника из поколения жертв ЕГЭ разрисовали Стену Цоя, частично перекрыв изображение Виктора. Хотя мы в начале-середине 90-х тусовались недалеко у «Старухи» и частенько с пренебрежением хард-рокеров и хэви-маталлистов относились к тусовкам на «Стене», тем не менее для меня Стена Цоя неизменно оставалась ярким и живым символом, олицетворяющим собой Арбат нашей молодости с его «Трубой», ГоголЯми и «Пятёрой» (5 отделение милиции в те годы), с его старыми домами и подвалами, чердаками и крышами на Большом Афанасьевском, где частенько под утренний «Агдам» или «Три топора» встречали рассвет с прежней или новой подругой. И даже потом, много позже, когда я работал на Арбате в Доме Актера, у которого боковой фасад (торцевая сторона здания) смотрит на Стену Цоя, эта самая «Стена» продолжала в моём сердце оставаться местом, неразрывно связанным с уходящей эпохой индивидуалистов, не желающих становиться частью серой и безликой толпы. Как у Джима Моррисона в «Riders on the Storm». Кстати, я никогда не был поклонником Виктора Цоя, но всегда с уважением относился к его творчеству, отдавая должное тому, как и в какое время ему приходилось творить. И это не киношные аллегории. Многие могут сказать, что в фильмах «Асса» и «Курьер» была выдумка, не могло такое происходить. В их мире да. Но не в моём. Те, кто вышел из андеграунда, хорошо помнят конец 80-х и начало 90-х, дом Булгакова и побоища с гопотой, которая каждые выходные приезжала в Москву, от Маяковки вниз шла толпой человек по сорок, чтобы «стричь» рокеров и хиппарей. А мы, пусть и в меньшем количестве, но уже ждали их, я тогда наматывал на руку пустую черную пулемётную ленту под патрон 7.62 от ПКМ, оставляя болтающийся «хвост», кто-то привозил нунчаки, кто-то зажимал в кулаке старый баллончик от сифона с залитым внутрь (для тяжести) паяльным оловом. С тех пор остались ножевые порезы от люберецкой гопоты. И было всё, как в тех фильмах. Золотая молодежь в «Метелице» с одной стороны и мы с другой стороны, тусуясь на Арбате у «Старухи» или у «Вахтангова» днём, а уже ближе к ночи зависая на чердаках и лестничных клетках дореволюционных домов или хрущёвок со стороны Пресни. Ведь Виктор Цой в финальной сцене фильма «Асса» в своей песне «Хочу перемен!» говорил не о свободе от общества и от страны, а о свободе духа и сердца, о свободе от социального рабства стандартизации. И да, физически мне полтинник, но я не хожу ежедневно в костюмах и до сих пор езжу на большом старом мотоцикле, а в глубине души мне всё те же 16-18 лет, как в далёких 1991-м и 1993-м, когда танки с бэтрами прогрохотали недалеко от Столешникова переулка (где памятник Долгорукому), а те, кто ещё вчера на Старом Арбате в порезанных джинсах и с хайрами ниже плеч пели «Анархию», «Полковника Васина» и «Прощай, детка» под шиховскую гитару с карандашом под грифом, сегодня записывались в народные дружины в фойе первого этажа министерского здания на площади справа от Тверской. И никто не знал, что будет завтра, но точно знали: вчера уже никогда не вернётся. И верили. Как у Виктора Цоя в его «... требуют наши сердца!» P.S.
© Copyright: Алексей Силин-Сутягин, 2025.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
